— Интересно, они с каждой девушкой позволяют себе нечто подобное? Или только с теми, кто работает в их домах?
Он скрещивает голые руки и ежится от холода.
— Послушайте, это просто школьные приятели. Теперь я почти не встречаюсь с ними…
И тут во мне просыпается Злая Ведьма.
— Неужели? Какой стыд!
— Они просто пьяны… — лепечет он.
— Нет. Они просто мудаки.
Мы смотрим друг на друга, и я жду, что он скажет еще что-то. Но его, похоже, парализовало.
— Что же, — наконец выдавливаю я, — мне пора.
Я едва держусь на ногах и еще острее ощущаю пульсирующую боль в обожженной ладони.
Бреду по улице и заставляю себя не оглядываться.
Няня!
Вечеринка прошла прекрасно. Огромное спасибо за помощь.
Эти туфли действительно не в моем стиле, а мистеру N. не нравится цвет. Если размер ваш, буду очень рада, если же нет, пожалуйста, отнесите их в магазин распродаж «Анкор», на углу Мэдисон-авеню и 84-й улицы. У меня там открыт шет.
Кстати, вы видели рамку от Лалик, которая стояла на письменном столе мистера N ? Ту самую, где Грейер с отцом в Аспене? Она куда-то подевалась. Не могли бы вы позвонить в фирму, обслуживавшую вечеринку, и спросить, не захватили ли они ее по ошибке?
Я собираюсь приходить в себя в «Блисс» и поэтому отключаю телефон до конца дня.
ПРАДА! П-Р-А-Д-А!
Как у Мадонны! Как будто бы в «Вог»! Эй вы, смотрите, как я гордо вышагиваю! Вы, напялившие хаки, обвешанные пейджерами, играющие в гольф, смакующие «Уолл-стрит джорнал», слушающие «Хэнст хип-хоп», поклоняющиеся Говарду Стерну[26], хвастающиеся белыми-бейсболками-надетыми-задом-наперед, спесивые жлобы!
Глава 3
НОЧЬ ПРАЗДНИКА МЕРТВЫХ
Няня также беспокоила мистера Дарлинга и по другому поводу.
Иногда у него возникало ощущение, что она не восхищается им.
Дж. М. Барри. Питер Пэн
Выбрав по пути домой несколько маленьких тыковок для украшения подоконников, мы с Грейером возвращаемся в квартиру, где я как раз успеваю подписать счет-фактуру на четыре тысячи долларов. Мы с Грейером благоговейно взираем на доставщика, который провозит через кухню пару шестифутовых деревянных ящиков и размещает их в холле. После ленча мы играем в «Угадай, что в ящике».
По догадкам Грейера, там скрываются: собака, горилла, гигантский грузовик и маленький братик. Я предполагаю антиквариат, новую сантехнику для ванной и маленькую клетку для Грейера (последнее я держу при себе).
Оставляю Грейера в опытных руках учителя музыки в четыре пятнадцать и возвращаюсь, как мне было велено, в пять. Для вечеринки в честь Хэллоуина, имеющей место быть в офисе мистера N., я одета как взрослая: в кожаные брюки и новые туфли от Прады. Вхожу и оказываюсь лицом к лицу с ящиком и миссис N., которая лихорадочно пытается взломать его мясницким ножом и вантузом.
— Не хотите, чтобы я позвала управляющего? — спрашиваю я, осторожно протискиваясь вперед. — У него наверняка есть ломик. Или что-то в этом роде.
— О да, не могли бы вы… — пыхтит она.
Я иду на кухню и нажимаю кнопку переговорного устройства. Смотритель обещает прислать рабочего.
— Сейчас придут. Что в этих ящиках?
Она тяжело отдувается, но стараний не прекращает.
— Я… уф… заказала копии костюмов короля Муфасы и его жены Сараби… о дьявол!., из бродвейской постановки «Короля-льва»… фу-у… для этой идиотской вечеринки.
Она наливается краской.
— Как здорово! А где Грейер? — робко спрашиваю я.
— Он ждет вас, чтобы начать одеваться. Нужно спешить. Все должны быть готовы к выходу в шесть.
Все?
Под трели звонка черного хода я поворачиваюсь и медленно шагаю по длинному коридору в комнату Грейера, у которого хватило ума скрыться от размахивающей вантузом матери. Осторожно приоткрыв дверь, я обнаруживаю не один, а два костюма телепузиков, вздымающихся на постели Грейера подобно двум полуспущенным воздушным шарам с парада «Мэйси» в День благодарения[27].
Господи Боже! Она, должно быть, шутит!
— Няня, мы будем как братик и сестричка!
Пожелай я разгуливать в эксцентричных костюмах, наверняка зарабатывала бы больше денег, чем сидя с чужими детьми!
С тяжелым вздохом я принимаюсь втискивать Грейера в желтый костюмчик, одновременно пытаясь убедить его, что это все равно как пижамные штаны, только круглее.
По квартире разносятся вопли миссис N.:
— У нас есть щипцы? Няня, вы не видели щипцы? Костюмы закреплены проволокой!
— Простите! — ору я по направлению к голосу, который постоянно изменяется, как у сирены проезжающей мимо «скорой помощи».
БАМ!
Минуту спустя, с растрепанными волосами, она врывается в комнату — удивительно похожая на глиняную хижину дикаря.
— Как по-вашему, нужен тут макияж? Нужен тут макияж?!
— Э… возможно, что-нибудь в нейтральных тонах. Вроде той милой помады, которая у вас вчера была за ленчем.
— Нет… я имею в виду что-нибудь… туземное! — Грейер в полнейшем недоумении таращится на мать:
— Мамочка, это твой костюм?
— Мамочка еще не закончила, зайчик. Дай няне загримировать тебя, а то она не успеет помочь мне.
Она выпархивает из комнаты.
Миссис N. купила нам раскраску для лица «Крей-Па», и я принимаюсь делать из нас Блинки и Тигги-Вигги, или как там они, черт возьми, называются. Но как только я принимаюсь за физиономию Грейера, у него начинается приступ чесотки.
— Лаа-Лаа, няня. Я Лаа-Лаа!
Он чешет нос обеими руками, прямо в варежках.
— Ты Тинки-Винки…
— Гров, умоляю, не дотрагивайся до своего лица! Я пытаюсь сделать из тебя телепузика.
Глиняная хижина снова врывается в комнату.
— Господи, он кошмарно выглядит! Что вы делаете?
— Он размазывает краску, — сбивчиво объясняю я. Она грозно взирает на него сверху вниз. Стебельки соломы возмущенно дрожат.
— ГРЕЙЕР АДДИСОН N.. НЕ СМЕЙ КАСАТЬСЯ СВОЕГО ЛИЦА!
И она снова исчезает.
Его подбородок дрожит: наверное, он никогда больше не притронется к лицу… никогда…
— Здорово выглядишь, Гров, — подбадриваю его я. — Только давай доделаем до конца. Хорошо?
Он кивает и наклоняет голову, чтобы мне было удобнее.
— Это нагума матото? — кричит она из холла.
— Акуна матата, — хором отвечаем мы.
— Верно! Спасибо! Акуна матата, акуна матата… Телефон звонит, и я слышу, как она отвечает по второму аппарату, стараясь говорить спокойно:
— Алло? Да, дорогой. Мы почти готовы… но я… Да, но я… заказала костюмы, которые ты хотел. Нет, я… Да, понимаю, но дело в том… Да нет, мы сейчас выходим.
