Рука с мелком забегала по листу, оставляя на нем, словно в танце, отпечатки того, что видели влюбленные глаза Ани в окружающей красоте. Она увлеклась рисунком, растирая штрихи пальцами, ломая мелки, чтобы сделать их края острее, крошила их, чтобы втереть густой цвет в бумагу.
Аня закончила рисунок, но чего-то не хватало. Точнее, кого-то. Тогда она сделала несколько штрихов, и на белоснежном пляже появилась фигурка мужчины с длинными темными волосами…
— Кто там?
Я подняла голову с подушки. Оказывается, я не заметила, как задремала. Стук в дверь напугал меня, но я решила, что со сна мне это показалось. Стук повторился.
— Все отлично, крошка!
Энрике с горящими глазами влетел в комнату и подхватил меня.
— Что ты делаешь, отпусти меня… — Я попыталась изобразить смущение.
— Ни за что!
— Где ты был?
— Доставал… — Энрике зажал себе рот рукой.
— Что доставал? — У меня разгоралось любопытство.
— Доставал… доставал… Вот это!
Он показал мне цветок орхидеи, точно такой же, как тогда на пляже перед съемками.
— Это все? — лукаво спросила я.
— Ну да. — В его карих глазах прыгали чертики, и я поняла, что он что-то скрывает.
— Говори, — тихо повелела я. — Говори, а то я тебя защекочу.
— Нет, только не это!
Он театрально повалился на кровать, а я на него.
Мы катались по кровати, как дети, до тех пор, пока Энрике не запросил пощады.
— Все, все, хватит, ты все узнаешь завтра! — смеялся он. — Ой, что это?! — Он смотрел в сторону.
— Не пытайся меня отвлечь!
Я продолжала его щекотать.
— Нет, правда, что это?
Я поняла, что он спрашивает о рисунке.
— Да так, ерунда, просто время хотелось занять, пока тебя нет.
Я попыталась спрятать рисунок. Все художники так стеснительны!
— Подожди, дай посмотреть, — он забрал у меня рисунок, — очень красиво! Это правда ты рисовала?
В его глазах был неподдельный восторг. Я растаяла:
— Да.
— Ты занимаешься этим профессионально?
— Нет, я же сказала, это просто для души.
— Тебе надо выставляться, это потрясающе!
— Брось, — отмахнулась я.
У меня есть идея, — Энрике щелкнул пальцами, — я покажу это Паоло.
— Паоло? Это еще кто? Может, не стоит? К тому же рисунок — далеко не шедевр, я рисовала просто так, для себя…
— О! Паоло отличный парень, он владелец этого отеля и мой друг.
Я подавилась минералкой.
— Что? Ты дружишь с владельцем этого отеля? — пропищала я. В эту секунду не знаю, чего я больше опасалась: того, что он меня разыгрывает, или того, что говорит правду.
Пока меня терзали сомнения, Энрике набрал чей-то телефонный номер и заговорил на языке, который мне был неизвестен. Это было похоже на то, как говорит на английском испанский эмигрант, живущий во Франции.
Он положил трубку и хлопнул в ладоши:
— Все, я договорился. Собирайся быстрее, Паоло нас ждет.
Моя контузия не проходила.
Что случилось с моей жизнью? За последние три дня она стала похожа на подборку видеоклипов, в каждом из которых мне приходилось играть все новые и новые роли.
Энрике продолжал смотреть на меня, сжав ладони, а я на него, сжав колени. Через пятнадцать минут мы уже сидели на белом кожаном диване в шикарном голубом кабинете Паоло и пили ледяную сангрию.
Мои комплименты дизайнеру интерьера, потому что даже мой ироничный вкус не смог ни к чему подкопаться. Я бегала глазами по стенам, на которых висели прекрасные картины, без сомнения, гениальных художников, и чувствовала себя дилетанткой.
— Может, не надо? — одними губами спросила я Энрике.
Он покачал головой и нахмурился. В его взгляде читалось: я уверен в тебе, не разочаровывай меня.
Я крепко сжала его руку.
Через минуту вошел Паоло, весь в белом, как диван, на котором мы сидели. Невысокий и коренастый, с глубокими залысинами в темных, приглаженных назад волосах. Внешне он походил на итальянского мафиози в исполнении Денни де Вито, с половинкой сигары в зубах и перстнем с черным камнем на мизинце.
Они обнялись с Энрике, потом Паоло подошел и поцеловал мне руку. Я ощутила резкий запах парфюма.
— Очень рад. Надеюсь, вам нравится в нашем отеле? — Он улыбнулся.
— Конечно, все просто прекрасно, благодарю, — волнуясь, затараторила я, вспоминая, как вчера мысленно благодарила его за бритвенный станок в ванной. Ирония судьбы!
Паоло кивнул и улыбнулся.
Друзья опять стали лепетать на неизвестном языке, а я пыталась уловить знакомые слова. Бесполезно.
Энрике показал Паоло мой рисунок.
Я столько раз защищала свои рекламные проекты перед генеральным, перед заказчиками и почти перед всей широкой общественностью, но клянусь, что никогда не волновалась так, как сейчас, в эти несколько секунд, пока Паоло рассматривал мой рисунок.
«Зачем я на это пошла? — вопрошала моя стремительно падающая самооценка. — Что мне это даст? Сейчас он скажет пару вялых комплиментов, и моя больная гордость будет терзать меня все оставшееся здесь время».
— Великолепно! Это великолепно! — голос Паоло поддержала акустика кабинета. Он стрельнул на меня глазами. — Сколько вы хотите за этот рисунок?
Я встретилась взглядом с торжествующим Энрике.
Скорее всего, мое молчание никак не выдавало моего волнения, а только повышало цену рисунка.
— Две тысячи вас устроит? — осторожно спросил Паоло.
— Две тысячи? — Я замешкалась.
— Да, две тысячи долларов, — повторил Паоло.
— Я согласна, — закивала я, не понимая, как может столько стоить испачканный мелками кусок бумаги.
— Отлично! — Паоло достал чековую книж ку и выписал чек. — Можете снять деньги в банке прямо за нашим отелем.
Он опять склонился над моей рукой.
— Если у вас есть еще что-нибудь, с радостью взглянул бы на ваши работы.
Я открыла рот.
— Кстати, Энрике сказал, что вы из России, — неожиданно сказал Паоло. — Чудесная страна!
— Вы бывали в России? — удивилась я.
— Я — нет, но брат Джордж — он живет на Кубе — ездил в начале восьмидесятых в Москву в Университет дружбы народов по обмену. Он рассказывал забавную историю, как русские студенты угощали его такой маленькой рыбкой из железной банки в томатном соусе, которую готовят вместе с головами. Как же ее…
Мои брови поползли вверх.
— Килька? — попыталась угадать я.
— Точно, килька! — обрадовался как ребенок Паоло. — Джордж привозил нам пару баночек, очень вкусно! Это блюдо еще продается в Москве?
