— Маслом? — переспросила Анна — не потому, что это ее действительно интересовало, а скорее для того, чтобы поддержать беседу.
— Именно, — кивнула Мэнди. — И если тебе повезет, сможешь сама растереть его этим маслом — он носит бутылочку с собой. Везде, где хочешь.
Анна улыбнулась:
— А если не хочу?
— Тогда отдашь бутылку мне!
Внезапно раздался звук фанфар, и из-за занавеса появился Джордж во всем своем великолепии, оскалив в хищной улыбке ослепительно белые зубы.
«О Боже! — испуганно глядя на него, подумала Анна.
Одна мысль о том, что Джордж может выбрать ее, повергала в ужас. Только не меня! — молила она, страстно желая нырнуть под стол. — Господи, только не меня!»
* * *
Дома… она почти дома. Сидя в такси и глядя на сияющую витринами пустынную Тоттенхэм-корт-роуд, Анна решила, что уже достаточно долго ждала того телефонного звонка.
Вытащив из сумочки мобильный телефон, она включила питание. Как только загорелся желто-зеленый экран, она быстро набрала написанный на салфетке номер молодого официанта.
После второго гудка она решила отключиться. Уже четвертый час. Он наверняка спит. Он…
— Алло?
Голос был сонным. Нервно сглотнув, она едва не нажала сброс.
— Это я, Анна, Из ресторана. Я…
Он заметно оживился:
— Анна? Черноволосая? Красивая?
Она улыбнулась, не желая раздумывать о том, искренен он или просто льстит ей.
— Я…
— Вы приедете?
— Если хотите, — помолчав, тихо ответила она.
— Если я… — Он засмеялся приятным возбуждающим смехом, которого она прежде не замечала. Возможно, потому, что в ресторане он не смеялся. — Где вы? — спросил он.
Она посмотрела в окно:
— Сейчас я в такси, которое направляется на восток по Юстон-роуд.
— Отлично! Здесь недалеко. Знаете Ричмонд-авеню?
«Что я делаю? — подумала Анна. — Боже, что я делаю?»
— Знаю, — с трудом ответила она.
— Хорошо. Ну, я живу в доме номер сто двадцать шесть. Квартира наверху. Это… — Снова удивительный смех. — Ну, в общем, сами увидите. Через десять минут, ладно? Да, Анна…
— Что?
— Я говорил вам, что у вас очень красивые глаза?
«Какая чепуха! — подумала она. — Правда, очень приятная. Та, что любят слушать женщины».
— Через десять минут, — повторила она и отключилась.
Откинувшись на сиденье, Анна попыталась отдышаться, размышляя о том, что из этого разговора услышал водитель такси, затем, улыбнувшись — внезапно вдруг очень довольная собой, — наклонилась вперед и постучала в стекло.
— Планы изменились, — объявила она. — Подбросьте меня на Ричмонд-авеню. Дом сто двадцать шесть.
— Как скажете, дорогая, — ответил водитель, посмотрев на нее в зеркало. — Это прерогатива леди, как говорит моя старушка.
Анна добродушно засмеялась.
— Должно быть, вы тут насмотрелись на всякое, — сказала она, внезапно испытывая желание поболтать.
Мысль о приключении, которое ждало ее впереди, побуждала отбросить привычную манеру поведения.
Таксист засмеялся:
— Мягко сказано, куколка. Такая уж у меня работа.
Некоторые, когда сидят на вашем месте, совсем не стесняются!
— Продолжайте, продолжайте! — заинтересовавшись, сказала она.
— Ну, например, на прошлой неделе я подобрал одного джентльмена строгий костюм, зонтик, в руках номер «Тайме» — как раз возле Леденхолл-маркет. В общем, в Сити. Я уже собирался отъезжать, когда он открыл дверцу и свистнул — ага, свистнул, как уличный мальчишка. Через секунду появляется молодая шлюшка, должно быть, секретарша — ну, вы знаете этот тип, тощая такая, — запрыгивает в машину и захлопывает дверь.
Я спрашиваю: «Куда ехать?» «В Юстон», — говорит он и сажает ее к себе на колени. Ну, я стараюсь сосредоточиться на дороге. Это ведь не мое дело, верно? В общем, следующие десять минут они там сзади резвятся вовсю, его Джон Томас прыгает там, где солнце не светит. А я что? Я веду себя как ни в чем не бывало. Останавливаюсь на красный свет, спокойно сижу за рулем, но если кто-то пытается привлечь мое внимание, начинаю им подмигивать.
Так или иначе, мы приехали в Юстон. Этот тип выпрыгивает из машины, такой же щеголеватый, как и был, и подает мне десятку. Через секунду вылезает девка и прихорашивается, как кошка, которая только что съела полную миску сметаны. Я отсчитываю сдачу — два двадцать — и подаю ему, а сам надеюсь, что он скажет: «Нет, оставьте себе». Но он берет сдачу, возвращает мне двадцать пенсов и, сияя, как начищенный таз, говорит: «Всего хорошего!»
Ну… они уже совсем было отошли от машины, и тут я высовываюсь из окна и, размахивая тряпкой, которой протираю ветровое стекло, кричу: «Эй, мисс! Вы забыли трусики!» И что вы думаете? Эта глупая сучка полезла под платье проверять!
Анна захохотала. Кажется, сегодня у нее выработался иммунитет к подобным рассказам. Она совсем уже было собралась повторить одну из историй Сюзи, когда такси свернуло на обочину и остановилось.
— Приехали, милочка. Номер сто двадцать шесть. — Он повернулся. Дружок?
Она засмеялась:
- Что-то в этом роде.
— А смахиваете на хорошую девочку.
— Я и есть хорошая девочка.
Достав кошелек, она взглянула на таксиста. Тот как-то странно смотрел на нее.
— Между прочим, — вдруг спросил он, — почему вы не замужем? Такая хорошенькая! Молодая. Привлекательная. Все зубы свои!
В другое время Анна отмахнулась бы, мол, не лезь не в свое дело, но сейчас…
— Не нашла достаточно богатого, — пошутила она.
— Ерунда! — отозвался он. — На самом деле вы просто не нашли Мистера Совершенство. Однако, позвольте заметить, милая, его просто не существует! Беда в том, что все вы, женщины, забиваете себе головы романтической чепухой! Это только делает нас несчастными, потому что мы, мужики, отнюдь не идеальны. Все, чего мы хотим, — это пинту или две пива по вечерам, футбол по субботам, хороший секс и обед на столе. Не так уж и много, верно?
Она засмеялась:
— Похоже, вы тоскуете по прежним временам, когда еще не было движения за равноправие женщин.
— Освобождение женщин? Вот уж не смешите! Я еще не встречал ни одной женщины — кроме разве что психованных лесбиянок, — которая в глубине души не стремилась бы всего к трем вещам.
Анна, всего лишь минуту назад пораженная его невежеством и старомодным мужским шовинизмом, теперь была весьма заинтригована.
— Трем вещам?
— Ага. — Он принялся загибать пальцы. — Хороший дом, муж, который ее не бьет, и дети.
Она повесила сумочку на плечо и взялась за ручку дверцы.
— Мне… мне надо идти.
