«Капитуляция, — подумала она. — Когда доходит до этого, мы все капитулируем перед той тьмой, которая внутри нас».
Их губы опять слились в восхитительных поцелуях, и вот он уже целует ее обнаженные груди, пощипывает их зубами, вырывая у нее стоны. Он обхватил ее бедра, а она гладит большими пальцами его набухший пенис.
Когда Джеймс оторвался от ее губ и посмотрел на нее страстным взглядом, его голос больше напоминал хриплый шепот:
— Хочешь перепихнуться?
Она вздрогнула и чуть заметно кивнула.
— Тогда пошли. — Он, пятясь, повел ее за руку в спальню.
Через несколько минут они уже лежали на кровати лицом друг к другу. Его пальцы гладили ее груди и внутреннюю поверхность бедер, а она ласкала его пенис. Их губы то и дело сливались в коротких горячих поцелуях, возбуждавших их обоюдное желание. Наконец Анна, не выдержав, потянула его на себя.
И хотя ее руки мяли его ягодицы, побуждая войти в нее, Джеймс медлил.
— Ты…
— Все в порядке, — протянула она, глядя на него умоляющим взглядом. Пожалуйста…
Приподняв голову Джеймса, она поцеловала его долгим интимным поцелуем, поглаживая руками его спину. Затем снова нашла его пенис и осторожно направила в себя.
Она наблюдала за его лицом, в котором, как в зеркале, отражалась ее собственная страсть. Ритм соития, лихорадочный и неистовый, захватил их, отделяя от окружающего мира, и так продолжалось до тех пор, пока наконец в горячей, потной темноте они оба одновременно не кончили, издав крик облегчения.
Потом она лежала рядом с Джеймсом, задыхаясь и удивляясь тому, как завершился этот вечер; тому, что она совершила поступок, абсолютно нехарактерный для нее.
Хорошая девочка. Ну, даже и хорошие девочки иногда делают подобные вещи. А Каллум? Она молча вздохнула. Каллум ушел. Он покинул ее, бросил как раз в тот момент, когда больше всего был ей нужен. И все это время она винила себя. Может, она и не права, может, она должна была оставить этого ребенка — Господь знает, как она сейчас хочет ребенка! — но это не оправдывает то, что он ее оставил. Бросил. Ничто не может его оправдать. Долгое время она этого не понимала. Долгое время жила ожиданием, что он позвонит, простит ее и примет обратно. Но теперь с этим покончено. Наконец-то она перестала ждать. Теперь она снова будет жить своей собственной жизнью.
И почему бы не развлечься?
Повернув голову, она посмотрела на мужчину, который лежал рядом. Джеймс тоже смотрел на нее, глаза его, как и прежде, были странно задумчивыми. Заметив это, она улыбнулась. Он улыбнулся в ответ.
Протянув руку, он осторожно дотронулся до ее живота. Пожалуй, это было куда интимнее, чем то, что уже произошло, поскольку то было просто совокуплением.
Она вздрогнула, внезапно испытав желание больше узнать о том, кто лежал с ней рядом. Взяв его за руку, она подтянула ее вверх, к своей груди.
— О чем ты думаешь? — тихо спросила она.
— Ну… — Его пальцы мягко ущипнули ее все еще чувствительный сосок. Я как раз думал о том, кто ты такая. О том, почему ты приехала.
Она тихо засмеялась:
— Потому что ты об этом просил.
Его пальцы замерли.
— Я имел в виду не это. Я…
Он приподнялся на локте, чтобы лучше видеть ее. Затем откинул волосы с ее лица.
— Знаешь, ты красивая, Анна.
Она улыбнулась:
— А ты молодой.
Он засмеялся. Смех его был отнюдь не резким и самонадеянным, а приятным, почти застенчивым.
— Надеюсь, не слишком молодой. — Он, наклонившись, поцеловал ее в нос.
Этот порыв опять показался до странности интимным — так мог бы поступить только любовник. Вздрогнув, она быстро отвела взгляд.
— Что такое?
Она снова взглянула на него и улыбнулась.
— Ничего. Просто все это очень странно.
— Странно? — Он пожал плечами. — Что здесь странного? — Затем, подумав, кивнул. — А, понятно, что ты имеешь в виду. Снимая одежду, ты вместе с ней удаляешь и все внешнее, наносное. Когда мы лежим вот так — когда мы голые, мы просто обязаны быть честными друг с другом и избегать всего мелочного и несправедливого.
Она внимательно посмотрела на него, удивленная не столько его словами, сколько проглядывавшим за ними интеллектом.
— Чем ты занимаешься? — поинтересовалась она.
— Работаю официантом.
— Почему?
Джеймс непринужденно рассмеялся.
— Знаешь, ты мне и вправду нравишься, — сев, заключил он. — В тебе есть что-то такое…
— Зрелое?
Положив руку ей на колено, он начал поглаживать его большим пальцем.
— Тебя это беспокоит?
— А тебя?
— Не знаю. Я об этом не думал. Но думаю, что нет. Я хочу сказать, что вряд ли стал бы заигрывать с тобой только поэтому…
— Честно?
— Честно.
Анна закрыла глаза, довольная как кошка, наслаждаясь его прикосновениями. Может, этого достаточно? Но она хорошо знала ответ. Если бы на ее месте оказалась Сюзи, это было бы так. А ведь нет, все по-другому. Может, таксист и прав. Может, она слишком многого хочет от жизни и надо умерить свои требования? А может, и не надо. Вероятно, она обречена быть такой, как есть.
Она открыла глаза и улыбнулась.
— Так чем ты все-таки занимаешься? Когда не работаешь официантом.
— Учусь.
— Правда? И на кого?
— На кого… — Он помолчал точно так же, как и она, и это развеселило Анну. — Я учусь на архитектора.
— Архитектора? — Она искренне удивилась. — В самом деле?
— Конечно. — Он приподнял бровь. — А ты что думала? Думала, что трахаешься просто с молодым официантом?
Это замечание застало ее врасплох. Действительно, что она думала? Опять приходится возвращаться к этому вопросу. Почему она приехала? Просто затем, чтобы перепихнуться? Или что-то еще?
— Мне… мне понравилось с тобой трахаться.
— Но?
«Но я хотела большего, — мысленно ответила она. — Это моя беда — я всегда хочу большего».
— Так что же? — сказал он, подвигаясь поближе и прижимаясь к ней всем телом. — Может, попробуем что-нибудь еще? Может, снова займемся любовью?
* * *
Она вернулась домой после семи. Вставляя ключ в замок, уставшая и ошеломленная происшедшим, она улыбалась. Проснувшись, она оставила рядом со спящим Джеймсом записку, тихо выскользнула из его квартиры и зашагала по пустому проспекту до своей площади, радуясь спокойствию раннего утра.
Анна поставила сумку на стол в прихожей и посмотрела на себя в зеркало, испытывая нелепое довольство собой. Чувствуя себя моложе… Не было никакого сомнения — с этой улыбкой Чеширского кота она выглядела помолодевшей, хотя всю ночь не спала.
Что сказали бы ее подруги насчет того, что осторожная Анна способна на такие авантюры? А она и не собирается им ничего говорить, потому что… ну, потому, что они не поймут, решат, будто это объясняется чистейшей физиологией.
