Станислав Игоревич взял ее на руки. Она обняла отца за шею.
— Папа, ты не молчи. Мы больше не будем убегать из дома. Правда.
Князев поцеловал ее в щеку и Маша довольно улыбнулась.
Максим шел впереди, показывая отцу дорогу.
— А там Макс искал клад и провалился в подвал, — Маша ткнула пальцем в сторону ледника. — Только там ничего не было.
Самокат нашли сразу. Князев опустил дочь на землю, поднял самокат. Дети взяли свои каски, и мы вернулись к машине.
— Как вы сюда попали? — снизошел, наконец, до меня Князев.
— Я приехала… — не стоит ему знать, что я приехала делать фотофиксацию объекта, который он собирается приобрести. — Просто в лес.
— Приехали? На чем же, если не секрет? Что-то вашего автомобиля я не вижу. И велосипеда не наблюдается, — усмехнулся Князев.
— Пришла. Гуляла по лесу.
— Да? И откуда же вы сюда пришли? Из самого города? Не далековато ли?
— Па, не начинай, — попросил отца Макс.
— А ты вообще молчи. С тобой у меня будет серьезный разговор, — рыкнул на сына отец.
Ладно, пусть Князев знает правду.
— Я сюда приехала. С народным ансамблем. Приехала, чтобы сделать фотографии усадьбы. Ее выставляют на аукцион. Впрочем, вам об этом отлично известно. Мы будем следить, чтобы парк не пустили под топор.
— Понятно, собираете материал для дальнейшей борьбы. А при чем тут народный ансамбль? — удивился Князев. — Или они тоже ваши сторонники?
С такими сторонниками и врагов не надо.
— Нет, они не с нами. Просто прихватили меня. Народники тоже сюда ехали. По своим делам. Песни петь, хороводы водить.
— Это они как кричали? — догадалась Маша.
— Да, они.
— Так почему вы с ними обратно не уехали? — не унимался Князев.
— Так получилось.
— Бросили? — злорадно усмехнулся Князев.
— Вам-то что?
— Просто интересно. Вы и с ними отношения успели испортить?
— Они оказались сектантами, — призналась я. — Ненормальные.
— Кто бы говорил, — саркастически заметил Станислав Игоревич.
— Па, если бы не Ася, вы бы нас еще долго искали, — заметил Макс.
Князев задумался.
— Да, ты прав. Как говорится, все, что ни делается, к лучшему.
Мы снова сели в автомобиль. За окном замелькали холмы, поросшие лесами. Уже скоро мы миновали деревню. Машина повернула к городу, а не к «Родным просторам».
— Вы бы сначала детей домой отвезли, — заметила я Князеву.
— Я их домой и везу.
— Мы у бабушки были. А теперь папа сказал, что больше мы к ней никогда не поедем. Ноги нашей там не будет, — доложила Маша. — Это так здорово. Папа на нее сильно ругался, когда позвонил. Назвал бабушку безответственной. Он так Макса называет, когда на него злится.
— Маша, помолчи, — строго попросил ее отец.
— Па, мы есть хотим, — сообщил Макс. — Нам ехать далеко еще. Ася нас накормила, но это было давно. И она тоже голодная. Все бутерброды нам отдала.
Князев покосился на меня:
— Спасибо. Что помогли детям.
На этот раз в его голосе я уловила теплоту.
— Мне было несложно.
— Сейчас заедем в придорожный ресторан. Тут рядом.
Скоро мы подъехали к зданию в виде деревянного терема. Резные наличники, разноцветные башенки. «Отель и ресторан «Дубрава» значилось на вывеске.
У входа стоял гигантский деревянный медведь в сапогах и с гармошкой.
На стоянке я заметила знакомый микроавтобус. Вот уж кого я хотела видеть меньше всего. Интересно, народники тут едят или поют? Если поют, то я буду есть на улице. Их завывания и вопли отобьют аппетит напрочь.
Зал стилизован под крестьянскую избу. Стены из бревен. В мелких оконных переплетах яркие стекла. По стенам развешены дуги с колокольчиками, коромысла, балалайки и вышитые рушники. На полках глиняная посуда. Тяжелая мебель из деревянного массива. Довольно уютно.
За длинным столом трапезничали народники. Их количество увеличилось. Видимо, часть адептов присоединилась позже. Теперь среди них стало больше мужчин. На столе в запотевших графинах стояла водка. Квашеная капуста горкой громоздилась в широких деревянных плошках. Все в древнеславянских традициях.
Народники оживленно и шумно беседовали. Очевидно, водка в графинах уже дала о себе знать. Зрелые бабы-ягодки раскраснелись и игриво приставали к мужчинам. Мужиков по-прежнему было меньше, и дамы соперничали за их внимание.
Павел Романович заметил меня и помрачнел. Он наклонился к крупному обрюзгшему мужчине лет сорока, сидящему по правую руку от него, и что-то начал говорить, кивая в мою сторону. Очевидно, ябедничал на меня. Ну и ладно. Что с дурака взять?
Мы расположились в углу. Официант появился быстро. Одет в алую шелковую рубаху с вышивкой, черные шаровары и лаковые сапоги. Настоящий добрый молодец. Не много ли для меня на сегодня народного колорита?
Стас сделал заказ для себя и детей. Маша что-то долго втолковывала отцу. Я выбрала жаркое из курицы, блинчики со сметаной и чай с душицей.
— Что так скромно? — вскинул брови Князев. — Не стесняйтесь. Тут есть отличная осетрина. Бутерброды с икрой. Барашек на вертеле.
— Я не собираюсь объедаться, — заметила ему. Он что, думает, я сейчас закажу самые дорогие блюда, чтоб обобрать его?
Ждали мы недолго. Я поняла, что жутко проголодалась. С удовольствием принялась за жаркое. Оно было великолепно — таяло во рту. Какие-то необыкновенно ароматные приправы.
Маше и ее отцу подали котлеты по-киевски. Продолговатая котлета по форме походила на дирижабль. Острый конец выглядел агрессивно. На другом конце косточка, с накрученными на нее кудрявыми бумажками.
Девчушка смотрела на котлету и не знала, с чего начать. Макс оказался практичнее и взял бефстроганов.
— И что ты на нее смотришь? — Станислав Игоревич повязал дочери вокруг шеи салфетку. — Сама выбрала.
— Я хотела то же, что и у тебя, — Маша нерешительно ткнула в котлету вилкой.
— Ладно, давай, помогу, — отец развернул тарелку. — Смотри — косточка, чтобы держать котлету в руке. Но у тебя не получится. Сейчас я ее тебе просто порежу.
Князев уверенно воткнул в котлету вилку и нажал на котлету ножом. Котлета смачно чвакнула и выпустила из острого конца тугую струю масла. На него повар не поскупился.
Теплое масло попало аккурат на мою грудь. Оно начало медленно стекать вниз. Я почувствовала, как масло растекается в моем лифчике. Рубашка тоже оказалась забрызганной маслом.
— Простите, — Князев схватил салфетку и начал вытирать мою грудь.
Дети прыснули от смеха.
— Папа, и ты не умеешь есть эту котлету, — заливисто смеялась Маша. — А меня учил!
Князев осторожно вытер жирное пятно на моей коже. Пожалуй, даже нежно. Я чувствовала тепло его ладони через льняное полотно салфетки. Почему-то было очень приятно.
Рука Князева в нерешительности замерла. Спускаться в мой лифчик он не решился. Станислав Игоревич помедлил немного, и засунул салфетку мне за пазуху.
— Я оплачу неудобства. Купите новую рубашку… И что там еще у вас испачкалось, — тонко намекнул Князев на лифчик, — а чек пришлите мне.
— Рубашка стоит копейки. Я в состоянии купить новую сама. Не беспокойтесь по этому поводу.
Я пошла в туалет замывать жирные брызги. Теперь на груди у меня расплылось большое мокрое пятно.
Когда вышла в коридор, там меня ждал приспешник Павла-Елисея. Мужик среднего роста с пивным пузом. Красное лицо, мутные глаза. Мерзкий тип.
— Нехорошо унижать нашего верховного жреца публично, — мужик сразу перешел к делу и прижал меня к стене. Одной рукой закрыл мне рот, другой полез в правый карман. Очевидно, его предупредили, что у меня есть пистолет, и он решил изъять его. — Сейчас пойдем к нашим, ты извинишься. И все, свободна. А нет, так я с тобой еще раз встречусь уже в другом месте. Тогда пеняй на себя.
С крупным мужчиной справиться практически невозможно, даже если ты хорошо владеешь навыками самообороны. Только этот последователь Яромира-всезнайца был не в курсе моих способностей. И к тому же, судя по запаху, изрядно пьян. Очевидно, принимать волшебное зелье среди адептов секты первое дело.
