Он устроился в газету внештатным корреспондентом, сдал на пятёрки очередную сессию и почувствовал, что боль в душе начинает постепенно тупеть, становится не такой острой.
Похоже, он всё же научился жить без неё…
Но сейчас он не сдастся. Сашка – его. Если понадобится, Ярослав отобьёт её у всех Валерок и иже с ними. С Кристиной он разведётся, это уже решено, даже если придётся отдать ей половину денег.
А Алина…
Он был уверен, что Сашка не станет противиться его общению с дочерью. Она ведь любит детей. И у них ещё будут свои. Мальчик и девочка.
Логинов был готов бороться за своё будущее счастье. Он закрыл калитку и направился к дому. Набрал полную грудь воздуха, готовясь к непростому разговору. А что просто не будет, можно было даже не сомневаться.
Но ради Сашки, их совместной жизни, их будущего он готов на всё.
24
24
– Тёмка!
Сын вцепился в меня, прижался, обхватил тоненькими ручками.
– Как ты вырос, малыш!
– Если вырос, значит, уже не малыш, – возмутился он, и я счастливо засмеялась, поцеловав отросшие за месяц вихры.
Глаза цвета каштанового мёда смотрели на меня недовольно.
– Конечно, не малыш, ты уже совсем взрослый парень, – снова прижала его к себе.
Как же ты похож на своего отца, малыш…
И хорошо, что приехал, теперь мне придётся о тебе рассказать. Просто потому, что у меня не будет иного выхода. Но я уже давно хочу, чтобы вы познакомились. Даже если твой папа рассердится на меня за столь долгое молчание…
Сева поднялся на ноги и подошёл к нам. При его приближении я замолчала, чувствуя себя неловко. Тёмка тоже ощутил, как я напряглась, и оглянулся.
– Мам, наш лагерь закрыли на карантин, а Сева меня забрал и привёз к тебе.
А вот и ответ, что я могу сказать бывшему жениху:
– Спасибо, Сев…
Он пожал плечами, как будто ничего особенного не сделал. Как будто это в порядке вещей помогать мне, преодолевать по две тысячи километров, что привезти моего сына…
Меня пронзило острое чувство вины.
Как обычно, когда нервничаю, я начала крутить кольцо. Точнее попыталась, потому что… его не оказалось на месте.
Боже мой!
Я начала судорожно вспоминать, где видела кольцо в последний раз. Точно! В ванной. Положила на раковину, а потом забыла забрать.
И Сева, как назло, именно в этот момент бросил взгляд на мой палец и помрачнел. Чувство вины усилилось, и я почувствовала себя ещё более неловко.
– Пойдёмте в дом, что мы тут стоим… – улыбка вышла слегка кривоватой.
Но Сева, надо отдать ему должное, делал вид, что всё в порядке. Он дождался, когда Тёмка отпустит меня, и подошёл сам. Аккуратно обнял и поцеловал в щёку.
– Рад тебя видеть, – шепнул на ухо.
И вообще, он делал вид, что того разговора по телефону и расставания просто не было, и мы всё ещё жених и невеста.
Когда же всё успело так запутаться?
Мы с Тёмкой пошли вперёд, а Сева подхватил чемоданы и направился вслед за нами.
– Куда их? – спросил он в доме.
– На второй этаж, – махнула я рукой и сама двинулась вперёд, чтобы показать ему комнаты.
У нас было три комнаты – родительская спальня, наша с Тёмкой «детская» и ещё одна гостевая, которая использовалась довольно редко.
– Это твоя комната, – открыла дверь и по вытянувшемуся лицу Севы поняла, что он рассчитывал на что-то другое.
Но я заставила очередной укол вины угаснуть – мы расстались, пусть и по телефону. Если он рассчитывает, что я передумаю, то напрасно. Ему придётся смириться с тем, что всё кончено. – Там – наша с Тёмкой комната. Давай чемодан. Дальше я сама.
Протянула руку и, не дождавшись чемодана, подняла глаза. Севино лицо изменилось лишь на мгновение, но я вздрогнула, столько злобы и ненависти там было. Я моргнула, и когда вновь открыла глаза, на его лице было прежнее добродушное выражение.
Это мне на нервной почве уже мерещится?
Надо разбираться со своей жизнью. А то так и до срыва недалеко. Уже всякие глупости себе придумываю.
– Спасибо, – тепло улыбнулся Сева, и мне стало стыдно, что я хоть на секунду, но подумала о нём плохо.
– Это тебе спасибо, – я окончательно смутилась, – ты не должен был делать такой огромный путь, чтобы привезти Тёмку.
– Мне было совсем нетрудно, и я хотел тебя увидеть, Шурка, – произнёс он чуть хрипловатым голосом, который когда-то мне нравился. А потом взял меня за руку, поднёс её к своему лицу и, глядя мне прямо в глаза, поцеловал.
Я вспыхнула и опустила взгляд.
К счастью, ситуацию спас Тёма. Сын уже успел сбегать в свою комнату, проверить игрушки и вернулся обратно.
– Мам, я голодный, – сообщил он с детской непосредственностью, совершенно не замечая, повисшую в коридоре неловкость.
– Сейчас, зайчик, что-нибудь придумаем, – я с облегчением забрала ладонь из Севиного захвата и покатила чемодан в нашу с сыном спальню, предоставляя бывшему жениху самостоятельно обустраиваться.
Конечно, я бы предпочла, чтобы он отказался ночевать в этом доме, но и выгнать после того, что сделал для нас, не могла.
– А ты не будешь жить в комнате с дядей Севой? – удивился сын, когда я начала раскладывать его вещи в шкаф, где несколько полок уже были заполнены моей одеждой.
– Нет, мы с дядей Севой расстались и больше не будем жить вместе, – старалась говорить так, как будто эта тема нечто, не стоящее внимания.
– Вы теперь не жених и невеста? И жениться не будете? А в Париж дядя Сева с нами поедет? – но сын засыпал меня вопросами, не давая возможности обойти неловкую тему.
– Знаешь, что, – повернулась к нему с улыбкой, – а давай-ка закажем пиццу на обед?
– Ура! Пицца! – Тёмка тут же забыл о Севе, схватил с тумбочки мой телефон и протянул мне: – Звони.
Я взлохматила его волосы, глядя с нежностью.
Боюсь, с твоим папой так же просто не будет.
Через полчаса привезли пиццу. Мы спустились вниз и собрались на кухне.
Сева за это время успел принять душ и переодеться. Когда курьер позвонил в дверь, он отстранил меня и сам отправился добывать наш обед. И платить за него. Настоящий джентльмен.
Чувство вины снова кольнуло. Ну почему всё так непросто?
И как спросить Севу, когда он собирается ехать обратно? Если он внёс коробки с пиццей в кухню, открыл и разложил по тарелкам, приговаривая:
– Так, с грибами маме, она у нас любит, а нам с тобой с пеперони.
– Дядь Сев, ты научишь меня плавать? – вдруг спросил сын, и я поняла, что с Севой придётся ещё раз поговорить.
Тем более после того, как он ответил:
– Конечно, научу. Сейчас поедим и пойдём на море. И маму с собой возьмём. Правда, Шура?
25
Ненавижу, когда он меня так называет!
Понимание этого пришло внезапно, затапливая меня волнами раздражения.
Вспомнила, как всё начиналось, и его якобы невинный вопрос, сопровождаемый мягким голосом: «Вы не возражаете, если я буду вас так называть, Шурочка?»
И моё вежливое: «Не буду».
Но ведь мне никогда не нравилось. Заставила себя привыкнуть. Почему я не возражала? Даже не знаю…
Но ведь сейчас могу возразить?
– Меня зовут Саша, и мне не нравится обращение «Шура», – произнесла твёрдо, глядя Севе в глаза.
Он даже моргнул от неожиданности, удивлённый тоном, и не сразу осознал, что я имею в виду.
– Я хочу, чтобы ты называл меня Сашей, – повторила, так как смотрел на меня слишком неверяще. Всё-таки я никогда ему не возражала.
– Хорошо… Саша, – прозвучало скорее вопросительно, но я улыбнулась, поздравив себя с маленькой победой.
– Мы идём на море? – сын не понимал, что между нами происходит, и пытался перевести беседу в нужное русло.
– Пойдём, – вдруг решила я, – но сначала навестим бабушку с дедушкой.
