в Минфин, где уже работала Ира. И я не узнал ее при встрече. Она колоссально изменилась. Нет, не внешне. Свиду она осталась такой же: темные волосы и красивые голубые глаза.
Ира изменилась внутренне. От милой доброй девчушки не осталось и следа, теперь это был танк, который сносил все на своем пути. Сначала я смотрел на Иру и не мог поверить, что это та самая девушка, которая густо покраснела, когда я ее первый раз поцеловал. Но со временем я привык к переменам в ее характере, и мы сработались. Я был заместителем директора департамента, а Ира начальником отдела в моем прямом подчинении.
Мы никогда не обсуждали наши давние отношения. Да и что обсуждать? Мне тогда было всего лишь 23, а ей всего лишь 17. Помимо работы нас по‑прежнему связывает ее сестра. Лиза с мужем и дочкой периодически приезжает в Россию, и мы видимся.
В итоге Ира стала чуть ли не единственным человеком на работе, которому я мог доверять. Не на сто процентов и не как самому себе, но, скажем так, от Иры я жду подвоха меньше, чем ото всех остальных.
Но иногда я думаю: переедет ли Ира меня на своем танке, если я однажды начну ей мешать? И, черт возьми, да, она переедет меня. Несмотря на то, что в юности была в меня влюблена.
Единственный раз, когда мы все‑таки обсудили наши старые отношения, был два года назад. Ира выпила лишнего и зачем‑то сказала мне, что я стал ее первой любовью и разбил ей сердце.
— В смысле ты меня любила? — изумился я. — Ты же так и не дала мне и сама меня бросила, — напомнил.
— Я хотела, чтобы ты любил меня в ответ. Но ты не любил, — ответила она.
На следующий день Ира протрезвела и сделала вид, что этого разговора не было. Я последовал ее примеру.
Я не особо в курсе подробностей личной жизни Иры. Сейчас у нее вроде никого нет, но это не точно. И я не знаю, кто в итоге стал у Иры первым и любил ли ее тот парень. Этот вопрос я никогда не задавал, хотя мне любопытно.
Я останавливаюсь у ворот элитной высотки в центре Москвы, они открываются, и я заезжаю во двор. Паркую автомобиль на свободном месте, набираю по памяти код от подъезда и взбегаю по зеркально белому мрамору на третий этаж. Нажимаю звонок у двери по центру и жду, когда откроется. Через пару десятков секунд замок щёлкает.
— Привет, — Ира встречает меня с доброй улыбкой, что большая редкость для нее. — Проходи.
Глава 16
ЯРОСЛАВ
Я переступаю порог Ириной квартиры, в которой был, наверное, сотню раз. Пока она закрывает дверь, я снимаю обувь и оглядываю на девушку. На ней темные спортивные штаны и футболка, волосы собраны в высокий хвост.
— Как дела? — спрашиваю, засовывая ноги в свои тапочки.
Да, у меня даже есть свои тапочки у нее дома.
— Так что в правительстве было? — поворачивается ко мне, уперев руки в боки. Радостную улыбку с ее лица уже, как ветром снесло. На мой вопрос она ответить нужным не считает.
— Может, сначала предложишь мне чай или кофе?
— Яр, хватит ходить вокруг, да около, — повышает голос.
— Ирочка, расслабься. Все хорошо.
— Ни черта не хорошо, — цедит сквозь зубы.
— Бюджет обсуждали, — нехотя отвечаю и направляюсь на кухню, хоть меня туда и не приглашали.
В духовке горит свет, а в воздухе витает запах чего‑то сладкого и вкусного. Белоснежная кухня блестит от чистоты. Я нажимаю кнопку на чайнике и достаю из шкафчика кружку. Чувствую Ирин взгляд мне в затылок.
— Что ты готовишь? — спрашиваю, насыпая во френч‑пресс листья чёрного чая.
— Пирог пеку.
— Ммм. С чем?
— С вишней.
— Скоро он будет готов?
— Минут через десять.
— Я хоть и ел недавно, но от твоего пирога не откажусь.
Ира очень вкусно готовит. Общаясь с ней по работе, даже и не скажешь, что такая акула все свободное время проводит у плиты. Самойлова даже умеет печь торты. Остается открытым вопрос, для кого она готовит такие шедевры, если живет одна. Сама она ест, как гимнастка на диете.
— Иди пока руки помой, я все сделаю, — Ира подходит ко мне и забирает френч‑пресс.
В ее ванной так же все блестит, как и на кухне. На смесителях даже можно рассматривать свое отражение. В стаканчике на раковине только одна зубная щетка, вокруг расставлены баночки с женскими кремами и лосьонами. У ванны небольшой деревянный столик с ароматическими свечами и палочками.
Следов мужика нет.
Когда я возвращаюсь на кухню, на столе уже стоят тарелки, кружки и френч‑пресс. Ира сидит на стуле, поджав под себя одну ногу. Я располагаюсь напротив.
— Ну так что было в правительстве? — повторяет, как попугай.
— Бюджет на следующий год обсуждали, я же уже сказал.
Ира явно не удовлетворена моим ответом.
— Все, как всегда, Ир, — продолжаю. — Каждый тянет одеяло на себя. Социальный блок просил денег на пенсии, силовики просили деньги на себя, а Минфин не хотел давать ни тем, ни другим.
— А ты что говорил?
— Больше поддерживал Минфин.
Духовка издаёт звон, и Ира поднимается с места, чтобы достать благоухающий пирог. Посыпает его сахарной пудрой, разрезает на кусочки и накладывает лопаточкой в тарелки. Затем наливает в кружки чай.
— От нас ждут реформ, Яр, — обреченно говорит, возвращаясь на свое место.
— Я знаю.
— Времени не так уж и много до выборов. Пора начинать готовить стратегию.
— Я знаю.
— И какие у тебя идеи? — внимательно смотрит на меня.
Я медленно прожевываю восхитительно вкусный вишневый пирог, делаю глоток чая и только после этого говорю:
— Урезать расходы на силовиков.
Ира в испуге расширяет свои и без того огромные синие глаза.
— Яр… — начинает и тут
