и так раздражает, подумалось ей. Что его тянет тут все вынюхивать, взял бы книгу и шел восвояси. Ощущения непозволенного пересечения личной границы заполнило Вику изнутри неприятным жаром.
— Ерунда, — сдержанно ответила она в надежде, что он отстанет от неё с вопросами, на которые не хотело отвечать. Не хотелось обсуждать и подробности происшествия. Ей не нужна ничья помощь, а особенно его.
Андрей лишь мгновение смотрел ей в глаза, будто пытаясь прочесть мысли. И видимо. ему это удалось, потому что он изменился в лице. Кивнул на книгу:
— Спасибо, сразу как прочитаю, верну.
Затем, развернулся и вышел из квартиры, открыв и закрыв за собой дверь без последующих разговоров.
Вика осталась стоять спиной к кухонному столу. В ней боролись два почти противоположных чувства. С одной стороны, хотелось, чтобы он быстрей убрался от неё подальше и больше не приходил, хотя причины этого она не понимала. Но с другой, это было банально не вежливо и не красиво, потому что он вел себя с ней вполне адекватно и приветливо. С инструментами помог, вон их сколько.
Сейчас, правда, осталось только корить себя за некоторую грубость. Андрей уже ушел и без толку было сожалеть о содеянном. В следующий раз разберется, что с ним делать. Вика подошла к входной двери, чтобы запереть её за ушедшим внезапным гостем.
Но когда она была уже рядом, дверь снова открылась. В проеме стоял только что упомянутый гость.
— Ерунда — это твои пластыри, — сказал он и протянул ей, что-то в руке.
Вика, которая уже начала было внутренне возмущаться внезапному возвращению и потере всякой совести, увидела в ладонях Андрея тюбик с каким-то кремом и рулончик белоснежного бинта.
— Могу помочь, — продолжил он быть неприятно назойливым и при этом чертовски тошнотворно заботливым.
— Не нужно, — попыталась отмахнуться от предложенного Вика.
Андрей явно понял это во всех смыслах и продолжил упорствовать, точно так же как и она.
— Возьми. Сними свои пластыри, намажь мазью и забинтуй на ночь. Утром будет намного лучше. Болит же чертовски, — на немой вопрос в ее глазах он уточнил, — у меня такое часто бывает. Это хорошо поможет, бери.
Борясь между желанием захлопнуть дверь ему в лицо и вылечить свои руки, Вика нехотя потянулась за мазью и бинтом.
— Спасибо.
— Мажь, пока волдыри не сойдут. Бинты держи сухими и чистыми, меняй не реже раза в день. Через пару тройку дней руки будут как новые.
Проинструктировал он напоследок и, не дожидаясь новых вымученных благодарностей, удалился. Вика услышала, как закрылась его дверь и заперла свою.
Блин. Почему каждая встреча с ним завершается как-то невразумительно и неловко. Вика осмотрела полученные дары, поморщилась от очередного приступа боли в пальцах и отправилась их перебинтовывать. Перспектива быть, как новой через пару дней, ей очень понравилась.
— Может тебе вилку лучше? — Спросила Маша, глядя на то, как Вика пытается разделить склеенные китайские палочки.
— Ты что? Суши вилкой — это кощунство! — возмутилась Вика, но успеха с палочками не достигла. Какие-то бракованные что ли.
— Не могу я на это смотреть, дай сюда, — она бесцеремонно забрала палочки и разделила их. Вернула Вике, а затем раскрыла пластиковые упаковки с роллами и суши, расставила их на столе. Несколько небольших упаковок рыбно-рисового лакомства она привезла с собой из одного любимого ресторана, выполняя сегодня свое давнее обещание приехать в гости.
— Спасибо, — Вика чувствовала себя неловко. Чужая забота всегда тяготила её, но совсем не хотелось обижать единственную подругу.
— Не за что. Должен же кто-то ухаживать за ранеными, которые себя покормить толком не могут, — в шутку проворчала Маша, наливая соевый соус в маленькую пластиковую чашечку. Затем наполнила две кружки, единственную посуду для питья в доме, белым вином и уселась поудобней на раскладном стуле. — Ну рассказывай, как ты докатилась до жизни такой?
Вика смущенно улыбнулась. Вот уж и вправду и смех, и грех с этими ожогами. Они уже почти зажили благодаря волшебной мази Андрея, и Вика собиралась её вернуть, но тот снова куда-то пропал и не объявлялся в своей квартире двое суток. Ни сам, ни с конвоем в полицейской машине.
— А, ерунда, всё, что не обуглилось, заживет, — отшутилась она, едва сгибая забинтованные пальцы с палочками в них. — Скоро уже можно будет снять повязки, пальцы почти зажили. Завтра, наверное.
— Не бережешь ты себя, дорогая, — Маша сделала глоток вина, а затем с аппетитом засунула в рот крупный ролл с угрем.
— Да я просто кастрюлю с плиты сняла неудачно, — наконец объяснила она ситуацию. — Отвлеклась, забыла, что она обычная эмалированная, а не как дома с негреющимися ручками.
В то же мгновение она поймала себя на мысли, что сказала “дома”, хотя перестала считать таковой ту квартиру, где она жила с Ренатом. Ну, или хотела этого по крайней мере.
— Это ужасно больно, наверное, — Маша сочувственно поморщилась, — хорошо, что хоть лечишь. Намазала чем-нибудь?
— Да, сосед дал шикарную мазь, на глазах заживает, и на следующий день уже болеть перестали, а то такие волдыри были ужасные.
— Сосед? — хитро улыбнулась подруга, подхватывая очередной ролл самыми кончиками палочек. — Тот самый? Ты его там к стенке приперла и дрелью угрожала?
Вика рассмеялась, представляя себе эту картину.
— Да нет, он в итоге нормальным оказался, — тут она слегка запнулась и задумалась, — ну почти.
— Что значит почти?
Вика задумалась, что же ей рассказать из последних происшествий, но чтобы скрыть заминку, выбрала из набора и засунула в рот ролл с кусочком лосося наверху. Пока она жует, Маша следила за ней в ожидании, обмакивая в соус кусок рыбы из сашими уже в третий раз.
— Трудно объяснить, — Вика продолжила, прожевав, отложила палочки и взялась за кружку, сделала большой глоток приятного прохладного вина. Маша умела выбирать вкусное вино. — Он просто странный немного. Непонятный. Вот инструментов мне дал целый ящик, вроде бы вежливый, здоровается, книгу взял почитать, дал мазь и бинты, когда я обожглась. И вправду помогает. Но вот…
— Что? — Маша тоже отложила палочки.
— Иногда бывает совсем другой, будто подменили. Злой или раздраженный, глаза какие-то пустые становятся или специально в стену стучит и сверлит, будто назло. — Вика хотела было сказать, что они пели вдвоем, но не стала. — Возникает ощущение, будто иногда он притворяется, но вот не знаю хорошим или плохим.
— Притворяется? — в голосе подруги послышалось беспокойство, и Вика осеклась. Это ей было ни к чему и скорей всего она преувеличивает свои опасения, не так уж и много они общались, чтобы
