Но Герман не был Михаилом. Герман вообще редко когда распылялся на чувства, предпочитал держать их в себе, показывая настоящего себя только тем, кто этого действительно заслужил. Как это было с Ликой… С ней он был нежен, как ни с кем другим. Только Лика знала его настоящего, без всей этой скорлупы. Теперь ему казалось, что больше никто в этом поганом, проклятом мире не поймёт его так же, как она. Никто не согреет его, как грела её любовь и не выслушает с таким же заинтересованным взглядом, с каким его выслушивала она.
Герман отступил ещё на шаг, а затем, вернувшись из горьких воспоминаний, внезапно воскликнул:
— Полякова! Приди уже в себя!
Девушка замерла, распахнула веки и уставилась на мужчину с серьёзным замешательством. Ему казалось, что вот-вот прилетит очередная пощёчина. По крайне мере, она должна попытаться. Герман уже было чуть поднял руку, потянулся навстречу возможной атаке, но… ничего не произошло.
Девушка виновато посмотрела на мужчину.
— Что… что я… что я сделала?
Герман дёрнул плечами, быстро замотал головой.
— У меня спрашиваете?
— А вы что?
— Что я?
— Тоже хороши! — начала было девушка. Герман решил, что вот теперь-то она разгонится. Но, на удивление, Вероника продолжала спокойно: — Могли бы и помочь.
— Что? — совсем потерялся Герман. — Что значит помочь?
Разве это не я вытащил её с подиума, когда никто даже не попытался помочь ей, — подумал он про себя.
— Я же помог вам, — Герман указал рукой на здание, из которого они только что вышли.
— Помогли?
— Помог!
— Могли бы и не помогать, — словно лиса, махнула хвостом девушка.
— Вот так, значит? — Герман упёр руки в боки.
— С каких вообще пор вы так заботитесь о своих работниках?
— Вы уже не мой работник, — глядя в сторону ответил Герман. Кажется, этот разговор начал ему надоедать.
— Тем более! С чего это вы помогаете незнакомому человеку?!
— Вы не незнакомый человек.
— Ах, да, точно! Простите! Забыла! Мы же с вами отлично знакомы, — артистично отыгрывала девушка. — Вы даже знаете, что я та ещё деревенщина!
Герман зажмурился.
— Это была ошибка, — открыв глаза, произнёс он.
— Ошибкой было то, что я устроилась в вашу дурацкую фирму!
— Этого я за вас решить не могу.
— Вот именно!
Крики девушки разносились по всей улице. Чудом, ещё ни один прохожий не подошёл к ним и не предложил девушке помощь. Не дай бог её обвинят его в изнасиловании. Герману совершенно не нравилась такая публичность.
— Вы можете говорить тише? — попытался успокоить мужчина.
— Могу, — внезапно тихо произнесла девушка.
Не зная, что ответить, двое так и простояли, молча глядя то друг на друга, то уводя взгляды в сторону. Наконец Герман обернулся к девушке и спросил:
— Может вас в больницу подвезти?
— Со мной всё прекрасно, — выискивая то ли кого-то, то ли что-то, осматривалась девушка. Наконец она посмотрела прямо на него. — Я поеду домой, если вы не против.
— Не против.
— Мало ли, мы ведь с вами вроде как фальшивые родственники. Может я должна сделать что-то ещё?
Герман отрицательно помотал головой. Он хотел сказать, что это тоже было большой ошибкой. Он не должен был втягивать её в это. Эта странная просьба… Он и сам не до конца понимал, зачем французы попросили его познакомиться с сестрой. Откуда они вообще узнали про сестру? До того самого момента Германа не интересовал этот вопрос. Его больше интересовала фирма, её проблемы. И чтобы решить их, он был готов на что угодно. Но вот сейчас вдруг задумался. Понял, что слишком уж всё как-то странно. Какие-то слишком удивительные совпадения начали происходить с ним в последнее время.
Так или иначе, Герман не решился сказать Веронике, не захотел извиняться. Он вообще не любил извиняться. Только если того требовали обстоятельства — исключительно крайние обстоятельства, — а этот был не тот случай. По крайне мере, пока что. Зато, вместо извинений, он сделал предложение:
— Может, вас подвезти до дома?
Девушка, всё ещё выискивающая непонятно что, замерла. Она не двигалась — двигались только глаза — аккуратно, постепенно двигаясь влево, пока наконец не дошли до границы. Голова двинулась следом. Теперь девушка смотрела прямо на мужчину.
— Может, это вам нужно в больницу? — спросила она.
— Что? Что за глупости? Как такое вообще пришло вам в голову?
— Как пришло? — она шагнула ближе. — Спрашиваете, как мне пришло такое в голову? Да вы себя слышали?! Вы помните, как общались со мной последние полтора года? Помните, что считали меня своей личной вещью, которая должна выполнять всё ваши прихоти? Помните, как относились к сотрудникам?! А теперь?! Теперь просто предлагаете подвезти меня?! Что с вами не так? — девушка замахнулась, сжала кулачок, но ударить не смогла. Кулак упёрся в невидимую стену разума, через которую она так и не сумела пробиться. Она опустила руку обратно.
Оба молча стояли посреди улицы, смущённые, словно дети.
