Ненавижу его. Ненавижу!
– Не смей больше приходить в мою комнату!
– Мне и не придется, если ты сама будешь приходить ко мне каждую ночь. Каждую, Дарина.
На этом Марат выходит и закрывает за собой дверь, а я еще долго стою посредине комнаты и пытаюсь переварить сказанное им. Кажется, я сама подписала для себя смертный приговор, согласившись на его условие.
Впервые за долгое время я настолько голоден, словно годами не трахался. Все время ведьма перед глазами, и я никого, блядь, не хочу кроме нее. Я жду как мальчишка нашего нового первого раза, и его оказывается чертовски мало для меня. Как единственная капля воды жаждущему. Лишь распалился.
Дарина изменилась за это время, вот только точно не в худшую сторону. Наоборот, ее тело стало еще более женственным и податливым после родов. Грудь стала больше, бедра круче, а талия все такая же стройная и подтянутая.
Я жду от ведьмы подвоха в первую ночь, но его не следует. Напротив, она ведет себя странно, точно и не шлялась не ясно где все эти годы. Очень зажата и едва ли на ногах стоит. Черт. Как же красиво играет, вот только я не верю больше театру этой одной актрисы. Не получится ей больше обвести меня вокруг пальца, оставив снова с оленьими рогами.
В эту ночь я беру ее грубо, не обращая внимания на то, что она сухая. Мне насрать на это. Я получил личную шлюху, она пошла на это сама, и должна отработать сполна. Ее киска оказывается такой тугой, словно и не рожала она вовсе. Так сильно обхватывает мой член и дергается в попытке уйти, но я не даю ей и шанса этого сделать. Не могу просто, сдохну если хоть на дюйм отпущу от себя.
Я получаю истинное наслаждение, трахая Дарину впервые за долгие годы, однако ей видно не в кайф. Со мной. С другими значит хочет, сука! Она стонет подо мной и…ревет так, словно я ее тут убиваю. Черт!
Кончаю ей на спину и отпускаю. Становиться хреново. Никогда у нас не было такого секса, после которого она бы заливалась слезами. Снова играет? Однозначно да, судя по полученным тогда снимкам, она и по трое мужиков обслуживала, так зачем теперь девственницу строит? Не могу ее понять, да и не горю желанием. Это был ее выбор, и я буду пользовать ее сполна.
Следующим днем уезжаю на работу еще до завтрака, поэтому не вижу своих новых жительниц. Оно и к лучшему. Мне остыть надо, иначе наброшуь на Дарину прямо в холле. День проходит сумбурно, однако перед глазами все время она. Засела как заноза под ногтем и колет. Бесконечно и больно. Сука. Доведет до ручки все-таки.
Ближе к обеду разгребаю дела. Мы уже почти подъезжаем к дому, и остается каких-то пару километров, как у самой дороги я вижу бывшую. Она сидит на коленях у открытого люка и рыдает. Так сильно, что я даже не разбираю сначала, о чем именно.
Быстро выхожу из машины и иду к ней. Пытаюсь поднять, но Дарина не дается. Заглядываю в глаза. Слез там уже море. Какого хрена она вообще делает на дороге?!
Истерика накрыла ее с головой, два слова связать не может. Все в люк этот смотрит почему-то. Хватаю ее за руки и хорошенько встряхиваю. Вроде очнулась. Уже лучше. Как только понимаю в чем дело, почему-то холод пробегает по спине. Проклятие! Этот люк может быть и двадцать метров глубиной.
Быстро снимаю куртку и опускаюсь вниз. Нет времени ждать. Малышка могла там ноги себе переломать запросто. Внутри оказывается лестница. Уже проще. Облегченно вздыхаю. Яма неглубокая, всего-то пару метров. Быстро нахожу ребенка. Напугана, глазами по пять копеек смотрит на меня. Куртка вся в грязи измазана.
– Поль, хватайся за меня.
Тяну к ней руки, но девочка начинает плакать, к стене прижимается.
– Это я, Марат, ты что не узнала меня?
– Мама!
Ногами ощущаю всплеск воды. Ледяная. Черт, значит и у нее обувь насквозь мокрая. Надо шевелиться быстрее. Подхватываю Полину. Поднимаюсь с ней по лестнице, передавая ее в руки бледной как мел Дарины. Испугалась она, и видно сильно. Мамаша, мать ее.
Вылезаю наружу и быстро снимаю с малой обувь. На дворе мороз, она очень быстро заболеет, пока мы доедем. Беру девочку на руки и к себе прижимаю. Мое тепло согреет ее ледяные стопы лучше всякой грелки.
Сначала кнопка недовольно хнычет, все к маме просится, но потом все же успокаивается, видя рядом Дарину, и засыпает. В дом заношу ее полусонную. Как только проливаю водку на руку, малышка кривит свой вздернутый носик.
– Это плохо пахнет!
– Ничего, потерпи немного.
Поля вертится на кровати на мелкий уженок, но мне все же удается растереть ее ноги водкой, надеть носки и закутать в одеяло как в кокон. Теперь нормально. Вряд ли она заболеет.
Как только Дарина возвращается с молоком в руках, кнопка начинает хныкать. Медведя потеряла. К бывшей прижалась и плачет. Громко так ревет, а Дарина по спине ее гладит. Успокоить пытается.
Чувствую себя лишним, и молча ухожу. До вечера отлеживаюсь в спальне. Как же мне хреново. Кажется, я заболел. Выпиваю жароснижающее, вроде легчает. На часах уже за двенадцать, но бывшей так и нет. Мне это не нравиться. Неужели думает скосить. Нет девочка, не выйдет.
Как только захожу к ней в душ, смеяться хочется. Глаза Дарины тут же по пять копеек становятся. Вскрикивает и прямо в стену стеклянная ломится, глупая. Не ожидала. А у меня член наливается от вида ее голого распаренного тела. Хочу ее, прямо тут.
Мягкая и теплая девушка возбуждает меня не на шутку. Вот только ведет снова себя уж точно не как шлюха. Зажата уже больно сильно, или это только со мной? Может с клиентами более раскованная. Не пойму ее. Не хочу сегодня больше ее слез. Отвлекают только. К себе спиной прижимаю девушку, показывая, как сильно хочу. Она вздрагивает. Ее дрожь я чувствую руками. Аж подкидывает всю. Хочет или боится, хрен ее знает.
Как только ввожу в нее два пальца, слышу как задерживает дыхание. Невероятно просто тугая. Прислушивается к своим ощущениям. Зрачки расширены, точно под наркотиками. Влажная там, и точно не от воды. Трахаю ее пальцами, доводя до исступления. Она все храбриться, но я прекрасно вижу, что ей охуительно просто.
Член уже давно наготове яйца аж свело.
