– Заметь, ты – первый, кто спросил, – прикусываю губу. – Какая теперь разница, Миш? – улыбаюсь сквозь слезы. – Я сама прекрасно справилась. А предложение и деньги Архипа оказались тогда очень кстати. Без них я бы не выкарабкалась.
– Тебя шантажировали? – тихо цедит Михаил.
– Ну надо же. Ты догадался, – замечаю ехидно и, демонстративно включив айфон, листаю залитый учебник по матану.
– Пойдем, проводишь меня, – сурово приказывает зять.
– А если откажусь? – поднимаю глаза на родственника. – Что тогда?
– Выведу силой и завтра увезу домой. Выбирай.
– И как с тобой Дуся живет, – вздыхаю, поднимаясь из-за стола.
– Ей нравится, – довольно ухмыляется Агафонов.
Послушно плетусь следом. Делаю вид, что сдаюсь. Будь я одна, никуда бы не пошла. Но за соседним столиком сидит охрана Димирова. Парни точно вмешаются. Из переговорной выскочит Саша. Начнется потасовка в гламурном заведении… А кто будет виноват?
Правильно, Настя!
– Я тебя слушаю, – мрачно рыкает Михаил, стоит нам только выйти на улицу.
– Старая школьная история, – морщусь я. – Меня подставили. На два года старше меня в нашей школе учился Эрик Тавлеев. Это…
– Я знаю, чей это сын, – отрезает Михаил. – Продолжай…
– У него была белая кожаная косуха, которой он страшно гордился. И в мое дежурство в раздевалке эту куртку разрисовали красным фломастером. Всю. Понимаешь? – заламываю руки.
– А ты одна дежурила? – хмуро интересуется зять.
– Нет, – мотаю я головой. – С моей Димировой и еще с одним пацаном. Но они ушли ненадолго…
– Школьный роман? – усмехается Миша.
– Ну да, – киваю я. – А я зачиталась и не заметила. А потом пришел Эрик…
– Какие он выдвинул условия?
– Тридцать тысяч я должна вернуть сразу в течение недели. И еще десятку как штраф. Если не принесу, попаду на вписку… Я успела.
– Архип знал?
– Нет. Зачем…
– Гадская история, Настя, – ощерившись, роняет зять. – Но спасибо, что рассказала. Я коны наведу. Лучше поздно, чем никогда…
– Нет, Миша, пожалуйста! – вскрикиваю в ужасе. – Я уже забыла давно. Не нужно ничего ворошить.
– Тут дело не в деньгах, Настя, – упрямо заявляет Агафонов. – Надеюсь, ты понимаешь? – хватает за локоть.
– Нет! – вскрикиваю упрямо.
Вот зачем я ему сказала? Сейчас начнется! Моя семья примется копать и докажет всему миру, что это я таки разрисовала Тавлеевскую куртку. Да еще наврала с три короба.
Что же делать? Как предотвратить эту снежную лавину, несущуюся с горы прямо мне на голову.
Растерянно смотрю по сторонам и замечаю топчущегося в стороне Вадима, нашего с Катей второго охранника. Он стоит в паре метрах от нас и с видом придурковатого туриста рассматривает достопримечательности.
«Этот еще что тут делает?» – думаю раздраженно и снова перевожу взгляд на зятя.
– Не надо ничего выяснять. Миша, пожалуйста, – прошу, ощущая пальцы Агафонова на моем локте. – Дай мне слово. Пожалуйста!
– Даже не надейся, Настя, – упрямо роняет зять.
Осторожно высвобождаю руку.
– Тогда прощай, – выговариваю каждое слово четко и холодно. – Карточку пришлю по почте и домой больше никогда не вернусь. Можешь обрадовать Еву и всю эту греческую диаспору, до сих пор живущую за счет Архипа Василиди. Для меня они бесчестные люди. И кто их поддерживает – тоже! – выпаливаю с горечью.
– Ты давай… подбирай слова, – негодующе рычит зять.
– Да пошел ты, – отмахиваюсь презрительно. – Зря я тебя окликнула. Все настроение испортил.
И только сейчас обращаю внимание на зонт над моей головой. На негнущихся ногах делаю шаг в сторону. И больше всего хочу оказаться подальше от этого человека. Бегу под дождем в ресторан. Главное, не разрыдаться на улице, а в присутствии Саши тем более. Вадим все слышал, конечно. И доложит шефу. Но мне плевать. Наверняка ему Катя рассказывала. Она – единственная, кто за меня вступился. И даже денег заняла. Архип не сразу все перечислил.
Заскочив в холл, натыкаюсь на стоявшего у входа Димирова. В глаза бросается холодное бешенство, застывшее на лице. Видимо, встреча прошла не так успешно, как он планировал.
– Едем домой, Настя, – роняет он, стоит мне подойти ближе.
– А мои вещи? – охаю тихо.
– Ребята все забрали, – кивает он на телохранителей. У одного в руке замечаю свой рюкзак. И забираю его немедленно.
– А телефон? Карта? – спрашиваю растерянно.
– В наружном кармане, – улыбается Гена, личный помощник Димирова.
Проверяю лихорадочно. Главное, Мишина карта на месте. Вышлю ее при первой возможности. Хоть на наш домашний адрес!
– Ты готова? – внимательно смотрит на меня Александр Георгиевич и, не дожидаясь ответа, решает. – Тогда едем.
– А как же Катя? – мямлю неуверенно. Рядом с этим мужчиной я дышать не могу толком, а говорить тем более.
– Я ее предупредил. Час прошел. – Димиров выразительно стучит ногтем по хрустальному стеклу золотого Ролекса. – Так ты едешь? Или предпочитаешь остаться здесь и подождать Катерину?
– Нет, – мотаю головой. Что я сейчас предпочитаю, так это упасть на кровать и дать волю слезам. А потом обнять Жужу.
– Тогда прошу, – решает Димиров, открывая передо мной дверь. Его ладонь лишь на мгновение ложится на мою спину. Обычная светская любезность, но меня торкает от всплеска эмоций. И адреналин в крови зашкаливает.
Осторожно кошусь на Сашу, идущего рядом. На лице так и застыла маска раздражения. Интересно, что так его разозлило? Шаги быстрые. Еле поспеваю за ним. Но просить идти чуть медленнее не хочу. Он и так относится ко мне как к дитю малому.
Краем глаза замечаю, как пальцы Димирова ложатся на плечо, безошибочно нащупывая источник боли. Ну все, дело плохо! И Катя, и на работе все говорят, что если у шефа болит плечо, то выпишет всем бодрящих пенделей.
«Надо Катю предупредить», – думаю, шагая к машине. На ходу достаю телефон из кармана рюкзака. А следом из него вылетает Мишина карта. Спланировав по воздуху, падает в лужу.
«Серебристый красиво смотрится на мокром асфальте, – думаю, инстинктивно устремляясь за ней. – Оставить бы ее так валяться. Глядишь, кому-нибудь поможет. А наш Агафонов за все заплатит!»
Подняв карту, отряхиваю ее от воды. И тут же замечаю Александра Георгиевича, стоящего около распахнутой дверцы Мерседеса.
– Настя…
«Господи, я заставила его ждать!» – охаю в ужасе.
Прижав рюкзачок и телефон с картой к груди, быстро подхожу к машине.
– Простите, – шепчу, прикусывая губу. И усевшись на заднем сидении, отворачиваюсь к окну.
Рядом садится Димиров. Хлопает дверца. Опускается жидкокристаллическая панель, служащая перегородкой и экраном одновременно. Сейчас Александр Георгиевич уткнется в телефон или в документы. А я напишу Кате.
– Настя, – зовет он глухо. Вздрагиваю от неожиданности. Обычно Димиров ко мне обращается изредка. И сколько ни ездим в одной машине, все наше общение сводится к нескольким репликам. А сегодня что? Не иначе и я провинилась!
Нехотя поворачиваюсь к Александру Георгиевичу. Нервы и так на пределе. Только бы сдержаться сейчас. Потом будет время поплакать.
– Он тебя обидел, – не спрашивает, а констатирует факт Димиров, имея в виду Агафонова.
– Между родственниками не считается, – улыбаюсь печально.
– Сученыш, – ощерившись, роняет он коротко. И неожиданно тянется ко мне. Осторожно вытирает слезы с моего лица. А я сижу ни жива ни мертва. Даже шелохнуться боюсь. Только чувствую тяжесть внизу живота и безотчетно сжимаю ноги.
– Забывай, девочка, – шепчет Димиров, убирая назад мои волосы. – Разборки с родней – дело неблагодарное…
Жаркое дыхание опаляет кожу. Сердце бьется как сумасшедшее. А в голове стучит только одна мысль.
Не останавливайся! Пожалуйста, не останавливайся. Умоляю!
Саша молниеносно считывает мое состояние. Собственнически кладет ладонь мне на затылок. Вдавливает меня в кожаную спинку дивана. А губами впечатывается в мой рот жадным поцелуем.
