Где-то рядом гудит сотовый. Пришли сообщения. Но мне плевать. Весь мой мир в долю секунды сужается до Саши Димирова. Осторожно обвиваю его шею руками и робко отвечаю на поцелуй.
– Девочка моя маленькая, – шепчет Александр Георгиевич, усиливая натиск. – Как же я стосковался по тебе. Чуть с ума не сошел!
19. Все под контролем. Или почти…
Александр
Обычно у меня все под контролем. Но не в этот раз! Действую на инстинктах. Сегодня они обострены до предела.
Участок ушел, да и фиг бы с ним. Значит, так надо. Гера, конечно, будет орать. Но у меня найдется для него пара доводов. Разберемся! Потом…
Сейчас меня волнует только Настя!
Замыкаю все мысли на ней. Сейчас или никогда. Стоит попробовать. Но я просто уверен, что сорву джек-пот.
Тут или отпустить надо, или забрать себе. Третьего не дано. Не собираюсь я дергаться каждый раз при виде левого мужика.
Засунув руки в карманы, наблюдаю, как Настя по лужам спешит обратно. И принимаю важное решение. В одну минуту. Спонтанно. Без всяких расчетов и домашних заготовок.
Она должна принадлежать мне. Одному. И точка.
– Едем в Плотников, – даю указание Михе за минуту до Настиного возвращения. – Тачку поближе подгони.
– Так точно, – кивает мой верный водила и на всех парах несется к машине.
Снова залипаю взглядом на Насте. Перед самым крыльцом она старательно обходит лужицу. Обняв себя обеими руками, встряхивает головой, отправляя назад блондинистую копну волос.
Вздрагиваю как дурак. Впервые перед свиданием с женщиной меня бьет мандраж. Ничего не готово. Ни цветов, ни шампанского, ни деликатесов. Хорошо хоть ремонт успел закончить и обставить хату новой мебелью. Койку тоже на днях новую установили.
«Белым сатином постель, пожалуйста, застелите», – отправляю сообщение экономке.
«Когда?»
«Сейчас», – раздраженно тыкаю по экрану и представляю, как одышливая Роза Альбертовна со всех ног несется с первого этажа на третий.
«В баре пылится бутылка «Вдовы Клико». Жратву и цветы закажу. Не проблема», – размышляю я, во все глаза пялясь на раскрасневшуюся Настю. Сейчас она больше похожа на маленького фыркающего ежика.
Интересно, о чем она спорила с зятем?
Его данные я срисовал с платиновой карты. Агафонов М.А.
Пацаны из службы безопасности уже пробили всю информацию. Единоличный хозяин «АМА-девелопмент», личный капитал составляет…, женат на Макаровой Евдокии Вадимовне, двое детей.
Точно, зять! Тут никаких сомнений. И морда эта смазливая. На артиста какого-то похож. Только сейчас хмурится. Что-то выговаривал Насте. Честно говоря, меня мало интересуют семейные разборки Макаровых. Вот только девочка моя плачет. За это я могу и в пятак закатать.
«Ну какая она твоя!» – встрепенувшись, интересуется здравый смысл.
«Моя!» – стискиваю зубы.
– Едем, Настя, – приказываю грубовато. Бурчу что-то нечленораздельное и очень надеюсь, что моя дорогая дочь задержится в ЦУМе.
И первым делом в машине опускаю перегородку. Пацаны догадались? Да плевать! Слова не скажут. А кто вздумает пикнуть, распрощается с непыльной работенкой и офигенной зарплатой.
Тачка плавно скользит по улицам. Миха лихо перестраивается из ряда в ряд, а тройные ширмы на окнах скрывают нас от любопытных взглядов.
Отвернувшись к окну, девочка моя плачет. И сейчас больше похожа на беззащитного олененка, чем на уверенную и знающую себе цену студенточку, лихо исписывающую доску формулами.
За последние три месяца маленькое вирусное видео стало моим любимым фильмом. Каждый вечер пересматриваю. Пялюсь на грудь, обтянутую белой водолазкой, и попу, спрятанную под черными офисными брюками. Не штаны, а братская могила какая-то! Как можно прятать такие роскошные формы. Когда женюсь, накуплю Настене джинсов и коротких юбок, пусть все обзавидуются.
«Женишься? – вкрадчиво уточняет внутренний голос. – Тебе вроде одного раза хватило».
«Женюсь, – рыкаю мысленно. – Если только Настя сразу не пошлет в даль далекую».
Может, конечно! Но где-то внутри уже поднимает голову дикая уверенность в победе. Чуйка знает. Ее не обманешь. Если не ошибаюсь, девчонка сама ко мне неровно дышит. Или показалось?
– Настя! – зову хрипло. И чуть с ума не схожу, увидев слезы на любимом личике.
Большим пальцем касаюсь мокрой щеки. Меня ведет. Капитально. От одного касания, твою мать!
«Девочка моя, что же ты со мной делаешь!» – выдыхаю мысленно. И решаюсь на поцелуй. Невозможно жить как на пороховой бочке. Если сейчас залепит пощечину или дернется в сторону, отправлю жить вместе с Катькой в Плотников. И чтобы духу у меня в Марьинке не было! А если…
Не успеваю додумать, как тонкие руки нежно обвивают мою шею, а маленький язычок отвечает моему.
«Целоваться Настя умеет, – проскальзывает шальная мысль. – Интересно, в койке она тоже такая же шустрая?»
От обычного поцелуя меня кроет основательно, а в башке словно петарда взрывается.
Настя ответила взаимностью. Повезло. А то бы поехал к Айрату и напросился на драку. Этому черту всегда есть за что надрать задницу.
– Где мы? – робко спрашивает Настя, когда машина тормозит перед подъездом.
– Я ремонт закончил в квартире. Пойдем покажу, – предлагаю, улыбаясь.
И взяв девочку за руку, веду к подъезду.
Мои парни мгновенно прячут скупые улыбки. Но на третий этаж поднимаются вместе со нами. Такой регламент, мать вашу. Даже в сортир не могу один пойти.
– Свободны, – киваю им.
Уже в квартире, слышу, как щелкает замок по соседству. Хату рядом специально выкупили в целях безопасности. Тут вообще весь этаж мой. И обе квартиры соединены между собой секретной дверью. На всякий случай.
Войдя в прихожую, прислушиваюсь. Вроде никого. Но Роза Альбертовна приходила. Вон, свежие цветы в вазе стоят. Наивный простой букетик. Сегодня утром их еще не было. Но все лучше, чем ничего.
«Надо бы ей премию выписать», – думаю, аккуратно прикасаясь к Настиным хрупким плечам. Утыкаюсь носом в макушку. Помогаю снять двубортное кашемировое пальто, затем сам стягиваю куртку. Сохраняя остатки хладнокровия, вешаю шмотки на бронзовую вешалку в виде дерева.
– Очень красиво! – оглядывается по сторонам Настя. И растерянно смотрит на сапоги.
– Давай помогу, – предлагаю с улыбкой.
– Ой! – тушуется она. – Я сама…
– Прошу, – киваю на кресло. Девчонка робко садится. А я становлюсь рядом на колени. Беру в руки стройную ножку, вплотную обтянутую черным кожаным голенищем. Тяну вниз тонкую змейку. Острая шпилька упирается мне в ляжку. Это заводит еще сильнее.
Веду рукой по тонкому чулку телесного цвета. В боксерах становится еще теснее. Но как говорится, прелюдия всегда должна быть длиннее самого акта.
Отбрасываю один за другим сапоги в сторону. Едва касаясь, прихватываю пальцами щиколотку, затем, огладив круглые девичьи коленки, поднимаюсь выше.
– Ничего не бойся, – шепчу, поднимая голову. Всматриваясь в широко распахнутые зеленые глазищи.
– Александр Георгиевич, – робко окликает Настя.
– Саша, – упрямо мотаю головой. – Зови по имени. «Алекс» терпеть не могу. А на другие вариации согласен.
– Сашечка, – хрипло выдыхает Настя и тянется ко мне. Проводит ладошкой по моей коротко стриженой башке.
«Бинго!» – ликую внутренне и не могу больше сдерживаться.
– Пойдем в душ, девочка, – помогая подняться, предлагаю хрипло.
Одним рывком притягиваю малышку к себе. Снова впиваюсь в губы поцелуем. На сей раз требовательным и жадным. Словно напиться не могу из бесценного источника. Настины ладони лихорадочно скользят по спине. Упругие полушария вжимаются в мою грудь.
С ума сойти, что делается!
– Саша, – тихонечко шепчет Настя. – Я должна тебе что-то сказать…
«Неужели решила слиться в последний момент? Придушу заразу», – думаю я, обалдело таращась на Настю. А она, с трудом подбирая слова, признается:
– У меня еще никого не было. Ты – первый!
