class="p1">— Тяжело тебе будет в должности тренера.
— Сейчас я про личное.
— Согласись, учитывая твой бэкграунд, мои вопросы вполне оправданы. Ты тот еще бабник. А я не хочу примерять на себя роль лохушки, которой все сочувствуют за глаза. Это унизительно.
— У нас все будет по-другому! Я ведь сказал.
Бекетов поднимается. Берет сброшенное на пол полотенце и, обернув то вокруг бедер, отходит к окну. И как-то так одиноко его фигура на фоне этого окна смотрится, так неприкаянно, что я тороплюсь заметить:
— Послушай, я же ни в чем тебя не обвиняю! Напротив. Допускаю, что ты действительно так думаешь, но…
— Но у меня дерьмовый бэкграунд, и ты не веришь, что я могу измениться.
— Скажем так — это сложно.
— Сара, послушай… Я не буду оправдываться. Да, в свои двадцать плюс я здорово покуролесил. Бывало, проснусь наутро и вспомнить не могу — ни где я, ни как зовут ту, с кем накануне зажигал. Тогда казалось даже прикольным находить себя по геолокации в каких-нибудь ебенях после очередного запила, менять девок как перчатки и трахать их пачками. Но мне, блин, тридцать пять. Мои приоритеты давно сместились.
— Да ты же два дня назад выставлял фотки с очередной малолеткой!
— Хотел, чтобы ты приревновала.
Уф… Каков паршивец. Ну, ведь елей на сердце льет.
— Ой, все!
— Я серьезно. И ведь сработало, заметь. Ты обратила на меня внимание.
— Просто мать проучить захотелось, — бурчит невнятно.
— Ну да, ври.
— Я не вру!
— Хочешь сказать, что я совсем-совсем не произвел на тебя впечатления?
— Произвел. Еще какое! Но вряд ли то, на которое ты рассчитывал, — закусываю губы, чтобы не засмеяться.
— Зараза ты, Сарка. Но нравишься мне страшно! Иди сюда.
— Ну, уж нет. Я и так задержалась.
— И что? Тебе лет сколько? — морщится Бекетов. Что бы он там ни говорил, я знаю, что мой возраст его беспокоит. Боится, что засмеют за связь со старухой? Может, у него пунктик, как у Леонардо ДиКаприо — встречаться с девушками до двадцати четырех? Боже, откуда в моей голове столько ненужной информации из жизни звезд?
— Много.
— Так вот одно из немногочисленных преимуществ преклонного возраста — отсутствие необходимости отчитываться о своих поступках.
— Сколько бы нам ни было лет, мы остаемся детьми, пока живы наши родители, — парирую.
— Ты что, реально боишься свою мать?
— Нет, конечно.
— Боишься, — смеется Бекетов.
— Если только разочаровать, — закусываю губу.
— Ты не обязана соответствовать чьим-то представлениям о себе.
— Осторожно, чемпион. А то я правда в тебя влюблюсь.
Время движется к ночи. Пора расходиться. Но я понятия не имею, где набраться смелости, чтобы выбраться голяком из-под одеяла, чтобы одеться. Может быть, Бекетов прав, когда обвиняет меня в излишней мнительности? Не зря же я комплексую! С другой стороны, кто бы на моем месте не комплексовал, дотошно изучив его послужной список? Там же сплошь красотки.
— Хочешь сказать, что еще не влюбилась? — картинно округляет глаза Сергей. Подхихикивая, ужом сползаю к краю кровати.
— Ну какой же ты самовлюбленный тип! Отвернись.
— И не подумаю. Давай, покажи себя…
— Ты меня путаешь с какой-то стриптизершей.
— А я ведь все твои просьбы уважил, — со страдальческим вздохом замечает Бекетов и, в который раз заставив мое сердце запнуться, покладисто отворачивается. Покомкав в нерешительности край одеяла, невнятно бурчу:
— Ладно уж. Можешь смотреть.
Он оборачивается тут же. Будто только и ждал от меня отмашки.
— Тебе совершенно нечего стесняться. Ты красавица.
Наклоняюсь, чтобы собрать одежду. Грудь мягко колышется. Первым делом надеваю трусики и бюстгалтер. Да, эти полупрозрачные клочки кружева мало что скрывают, но даже в них я чувствую себя гораздо более уверенной, чем голой.
— Ты тоже ничего.
— Сара, а где отец Давы?
Запинаюсь, сжав в пальцах полочки блузки.
— Остался в родном городе.
— Почему вы расстались?
— А почему ты интересуешься?
— Наверное, потому, что не хочу повторить его ошибок.
— А-а-а, — взмахиваю рукой. — На этот счет не парься. Ты уже их не повторил.
— В каком смысле?
— Ну-у-у, ты остановился, когда я сказала «стоп».
Сосредоточившись на мелких пуговичках блузки, не сразу осознаю, что повисшая в номере тишина уж слишком затягивается. Сдуваю опавшую на лоб прядь, поднимаю взгляд и… опять замираю.
— В каком смысле? Отец Давида не остановился? Он что — тебя изнасиловал? То есть… это он виноват, что ты… мы… Погоди. Ты что, в последний раз трахалась пятнадцать лет назад?
— Трахалась — это, конечно, громко сказано. Я ведь предупреждала, что у меня маленький опыт, помнишь?
Бекетов сглатывает. И смотрит на меня так, будто у меня вторая голова выросла.
— Да. Постой… Но тебе же было шестнадцать!
— Вот почему я решила, что мне пора — все мои подружки к тому времени уже лишились невинности. В процессе, правда, я передумала, но было уже поздно.
— Поправь меня, если я что-то неправильно понял. Это был твой первый и последний раз?!
Бекетов краснеет, бледнеет, идет пятнами, и это так ранит!
— Ты можешь перестать на меня смотреть, как на циркового уродца? Это нервирует.
— Нервирует то, что ты меня не предупредила! А если бы я сделал что-то не то?
— Что именно? Я нормальная женщина. И там у меня все… нормально.
— Ненормально у тебя с головой! — рявкает Бекетов, и я бы, наверное, на него обиделась за эти слова, если бы он меня тут же не обнял. — Господи, Сара!
— Ты же не станешь раздувать из этого проблему? — бурчу я ему в грудь.
— Я вообще пока не понял, как быть.
— Ну… Подумай. Время есть — сам сказал. Лично я ничего против секса не имею.
— Ладно, — Бекетов нерешительно проводит ладонью по волосам. — Мы вернемся к этому вопросу позже. Пока я так зол, что даже не могу собраться с мыслями.
— На меня зол? — закусываю губу.
— На отца Давы…
— Отцом он ему никогда не был.
— Сразу слился? — Сергей сощуривается.
— Конечно. Да я его к нам и не подпустила бы. В тот вечер, знаешь, как будто глаза открылись. И это вот по этому ничтожеству я сохла весь десятый класс?
— Невероятно.
— Да что невероятного? Такие истории случаются сплошь и рядом. Просто о них редко говорят.
— И ты молчала?
— Ага. И себя винила. В общем, все по классике. В этом плане мне очень помогла мать. Она вообще мне всегда помогала.
— Думаю, мы заедем на обратном пути в цветочный.
— Зачем?
— Буду с ней мириться.
Номер с цветами не удался, хотя Сергей с моей подсказки купил любимые мамины розы. Потом вернулся в
