– Няня должна следить за детьми, а не за домом! – снова делает замечание Валентина Петровна, и я чувствую себя уничтоженным. Под сапогами у нее оказываются белоснежные носки, в которых она ступает прямо на пол, отказываясь от тапочек: – Хочу проверить, насколько здесь чисто.
– Окей, проходите, – я приглашаю ее в гостиную, где ей навстречу уже выходят Эльвира, Богдан и Варя, причем у детей в руках – котята.
– Здравствуйте, – говорит Богдан, глядя на гостью с явным недоверием, и Валентина Петровна тут же обращает это в свою пользу:
– Привет, милый мальчик. Насколько я понимаю, ты – Богдан?
– Ага, – сын кивает.
– А почему ты такой грустный, Богдаша?!
Мой мальчик пожимает плечами:
– Вам показалось, – и ей действительно показалось, потому что всего несколько минут назад Богдан веселился вместе со своей сестренкой и со мной, а теперь помрачнел только от того, что явно растет интровертом и не любит чужих людей в доме.
– Ты уверен, Богдаша?! – настаивает подосланная Анатолием женщина. – Ничего не случилось?! Никто тебя не обижает?! Папа, например?!
– Что? – переспрашивает сын растерянно. – Папа?!
– Наш папа нас очень любит! – вмешивается Варя, и Валентина Петровна переключается на нее:
– Варюнчик, привет! Хорошо, что ты так считаешь! Но откуда же у тебя тогда царапины на руках?!
– Это котята, – объясняет Варя и дружелюбно протягивает ей тех двоих, что держит на руках: – Вот это – Люси, а это – Хлоя!
– Какие чудесные, – морщится Валентина Петровна и поворачивается ко мне: – У котят есть ветеринарные паспорта и полный набор прививок, надеюсь?!
– Мы сейчас как раз в процессе оформления всех необходимых документов, – киваю я. – Котятам по два месяца, некоторые прививки делают позднее, так что...
– Так что пока вы позволяете детям возиться с животными, которые могут быть больны?!
– Они здоровы, их проверял ветеринар.
– Но официальных бумаг об этом нет, верно?!
– Пока нет, – отвечаю я мрачно.
– Так и запишем, – кивает Валентина Петровна, печатая что-то в заметках своего мобильного телефона.
В этот момент вдруг подает голос Эльвира:
– Мне кажется, вы слишком строги, – и Валентина Петровна, хищно изогнув бровь, оборачивается к ней:
– А вы вообще кто такая?! Вас не должно быть в этом доме. Вы любовница отца детей?!
24 глава
– Это наша Снегурочка! – первой встает на защиту Эльвиры Варвара. Моя дочь явно растет человеком, которому до всего есть дело, любознательной, эмпатичной, умеющей сострадать и бросаться на помощь... Разве это не говорит о том, что я если не идеальный, то по крайней мере хороший папа для нее и ее старшего брата?! Жаль только, что Валентину Петровну этим не убедишь: она просто отрабатывает сейчас свой гонорар и найдет к чему придраться, даже если все будет идеально...
Варю поддерживает и Богдан:
– Эльвира – наш друг.
– Друг семьи, – подтверждаю я.
– Кого вы сейчас пытаетесь обмануть?! – надменно фыркает Валентина Петровна. – Вы правда считаете, что я в это поверю?! Что молодая красивая девушка в доме богатого вдовца ищет дружбы и только?! Это смешно...
– Простите... – начинает было Эльвира, но сотрудница органов опеки снова ее перебивает, надвигаясь все ближе:
– А работа у вас есть, милочка?!
– Вообще-то, я студентка, но...
– Что и требовалось доказать! – активно взмахивает руками Валентина Петровна, словно только что разгадала какую-то тайну вселенной. – Юная студенточка ищет себе богатого папика, только и всего!
– Что вы себе позволяете?! – возмущаюсь я, потому что поведение женщины становится слишком уж наглым, да и дети рядом: зачем им это все слышать?! Это не просто невежливо, это непрофессионально с ее стороны!
– Я и сама зарабатываю, – подает голос Эльвира.
– Неужели?! Официально?! – фыркает Валентина Петровна.
– Нет, но...
– Вот именно! Может, мне еще и в налоговую стоит пожаловаться?!
– Я плачу налог как самозанятая! – вспыхивает Эльвира, явно оскорбленная таким замечанием, и я понимаю ее негодование.
– Конечно, и радуетесь своей копеечной зарплате, спуская ее на ноготочки... А все остальное, Матвей Тихонович, оплачиваете вы, верно?! Вместо того, чтобы тратить деньги на своих родных детей, спускаете их на красивую малолетку, которая чуть ли не в дочери вам годится!
– Что за бред вообще?! – рычу я в ответ, откровенно охреневая от того, что несет эта сумасшедшая. – Эльвира и я... между нами ничего нет, она действительно просто друг, она несколько раз помогла мне с детьми, и...
– И теперь вы чувствуете себя обязанным?! – фыркает Валентина Петровна, а Эльвира качает головой:
– Простите, но думаю, я здесь сейчас просто лишняя... – с этими словами она разворачивается и идет к выходу. По ее лицу видно, что она сильно оскорблена. Незванная гостья ее унизила так, как я и представить не мог.
Я пытаюсь остановить ее:
– Эльвира, пожалуйста, подождите... – но Валентина Петровна одергивает меня, закатив глаза:
– Может быть, лучше продолжим проверку?!
– Что еще вы собираетесь проверять?! – возмущаюсь я громко. – Вам недостаточно того, что вы уже испортили нам всем вечер?! Разве вы не должны были беспокоиться о благополучии моих детей?! – я показываю на Варю и Богдана, которые стоят в стороне, держа в руках котят, и смотрят на все широко открытыми от ужаса и растерянности глазами.
– Эмоционально нестабильный отец... – бубнит себе под нос Валентина Петровна, игнорируя мои слова и снова записывая что-то в телефон.
– Вы издеваетесь?! – рычу я на нее. – Если это я эмоционально нестабильный – то Карину вообще пора сдать в психбольницу!
– Карина Юрьевна – законная мать вашей дочери, и...
– Она ей не мать!
– Мамочка?! – встревает в разговор Варя и обращается к Валентине Петровне: – Тетенька, вы знаете мою маму?!
– Конечно, Варюнчик, – ласково обращается к моей дочери эта мегера в юбке. – И она очень скучает по тебе. А ты скучаешь по своей мамочке?!
– Да, очень! – восклицает Варя, и я закрываю лицо ладонями.
Валентина Петровна смотрит на меня с укором:
– И не стыдно вам лишать детей матери?!
– Она им не мать, – повторяю я мрачно.
– Это будет решать судья. А пока продолжим проверку, – она убирает в карман телефон и шагает по дому так, словно это ее дом, черт возьми, а я тащусь следом, потому что ничего другого сделать не могу. Точнее, могу, конечно, вызвать полицию или охрану и выставить ее с моей частной собственности, но что толку?! Только хуже сделаю себе и своим детям.
Валентина Петровна обходит весь дом, заглядывает в каждую комнату, позволяет себе порыться в детских вещах, требует у меня показать содержимое холодильника и фотографии с кружков, на которые ходят Варя и Богдан, а потом останавливается посреди летней оранжереи и морщится:
– Здесь очень холодно.
– Мы не бываем здесь зимой, – отвечаю я мрачно.
– А если кто-нибудь из ваших детей забредет сюда случайно?! – продолжает допытываться женщина.
– Как забредут – так и убредут обратно, – я закатываю глаза, поражаясь тому, как она цепляется за мелочи. – Мои дети – умные, они не станут играть в холодном помещении, тем более знают, что зимой здесь ничего нет.
– Так быть не должно, – настаивает она менторским тоном. – Ваш дом должен отапливаться полностью.
– Это бред какой-то.
– Это норма, которую соблюдают все. Но я не удивлена, что вы мало беспокоитесь о том, что ваши дети могут оказаться в холодном помещении, замерзнуть и заболеть. Вы вообще довольно безответственный родитель, – она качает головой, а я вспыхиваю:
– Вам сказали завалить эту проверку – и вы это делаете, это не имеет никакого отношения ко мне как к родителю!
– Ну да, конечно... Ладно, я все поняла, – Валентина Петровна возвращается в прихожую и одну за другой приподнимает ноги, чтобы посмотреть на свои носочки. – И пол у вас, кстати, не слишком чистый.
