отряхнулся я. — Все в порядке. Сам виноват. Немного повздорил. С женой. Девочка молодая, красивая…
— Ревность?
Я закивал неопределенно.
— Мы поругались. Боюсь, как бы она не натворила глупостей.
— Помочь в силах? Хоть чем-нибудь?
Начальник явно заискивал, боялся, как бы мои отбитые до черных синяков бока не вышли боком ему самому.
И я только задумался о том, как он мне сможет помочь: прочесать город в поисках Ясмин? Отследить ее телефон, вдруг в запале взяла с собой, как мне прилетело фото.
Ясмин в объятиях другого.
“Он уже запускает руки мне в трусики. И что ты сделаешь, папик?”
Кажется, убью.
Его — убью. Ее… Что ж, она сама напросилась…
Леонид
— Так что? Помощь нужна? — не отставал начальник.
Помощь? Может быть и нужна. Свидетели беспредела — нет.
Но как же…
Мой взгляд впился в фото. Ясмин верхом на смазливом типчике, примерно своего возраста. Он моложе меня. И я не стану думать о том, что разница в возрасте между мной и Ясмин велика.
Запрещаю думать себе об этом.
Не хватало еще тупыми комплексами на ровном месте разжиться, будто мне всего остального — мало.
Едва не ослеп от торжествующей злой радостью улыбки Ясмин.
Девочка моя, ты напросилась на хорошенькое наказание за этот дрянной вызов.
Но как умело играет на моих нервах, дергает за ниточки — надо отдать ей должное, мастерица!
С трудом отвел взгляд от ее глаз. Они меня всегда манили, такие темные, почти черные, темнее моих. Какие демоны там притаились? Или нет их вовсе и мне просто всюду свои мерещатся? И, если быть честным, то не мерещатся, но уже внаглую лезут изо всех щелей.
Я приблизил фото. Постарался не зацикливаться на пальцах счастливого болвана, впившегося в бедра Ясмин. С этим я разберусь позднее.
Привлекло другое — бар на фоне, стол, бокалы с напитками.
Фирменные надписи.
Вот.
То, что надо.
Теперь знаю, где искать.
Если она не уехала из этого клуба, конечно.
Но начну своими силами.
— Кажется, уже нашел свою любимую, но если вдруг окажется, что это не так…
— То мы всегда придем на выручку! — едва ли не клятвенно меня заверил.
***
Клуб. Свет приглушенный. Музыка басила.
Неоновые лучи яркими пятнами раскрасили потные тела, превратили лица в маски.
То самое место. Столик.
За ним — пусто.
Но официант не спешил прибирать приборы с недопитыми напитками. На высоком стакане с коктейлем — следы вишневой помады. На диване — неосмотрительно брошенная сумочка.
Ясмин.
Она.
Хапнул сумочку, проверил — телефон внутри.
Где же сама парочка? Ну, где?
Удалились в випку? Зажигали на танцполе? Или зажались в туалете?
“Может быть, она уже стоит на коленях и заглатывает чужой хуй. Ведь свой-то ты не позволил ей взять до глотки!” — гаденько хихикнул внутренний голос.
Самый мерзкий — тот, что болтал во мне редко, но всегда одним из первых подталкивал к самому краю.
Потолкался на танцполе, выискивая свою жену.
Пусто. Никого…
Схватил одного из официантов за локоть, чтобы тот мигом проверил для меня випки. Неважно, под каким предлогом!
Почти сразу же крупная купюра решила вопрос: они ушли. Парень бренчал ключами тачки.
Я выскочил на парковку. Вечерний воздух бросился в лицо прохладой, остужая пот, выступивший на висках и шее.
Осмотрел пространство, сплошь забитое дорогими тачками. Есть две или три подвыпившие компании. Там — парочка ссорится. Нет, не Ясмин.
Новый порыв ветра всколыхнул волосы на затылке, будто подсказывая, куда стоило обратить внимание. Обернулся, пошел на этот зов и… не ошибся.
Смазливый уже распахнул двери машины, усердно пытаясь затолкать туда Ясмин.
— О черт, я сумочку забыла. Там, в клубе! Сейчас заберу ее и вернусь, окей? — рассмеялась кокетливо, пытаясь ускользнуть.
Каким-то чудом я понял, что она нарочно так сделала. Хотела на лоха развести парня. Уйти за сумочкой и не вернуться.
И, может быть, в другой раз это сработало.
Но этот парень весь горел, брюки по швам, пальцы так и норовили задрать платье.
Знаю таких типов — всегда на движняке, ебучие кролики, суют свой хрен во все, что движется. Имеют всех, что с пиздой. К тридцати годам сваливаются с дыркой в перегородке от кокса и послужным списком болезней, которым позавидовала бы шалава, стоящая у трассы.
— Да похер на сумочку твою. Давай… — сжал задницу Ясмин. — Прыгай в тачку. Поскачешь на мне… Детка, я дымлю.
— Подожди, но в сумочке телефон и…
— Новый утром получишь. Сумка вообще херня, явно не оригинал.
— У меня — оригинальная.
— Херня! Все потом… — дернул сильнее и толкнул к машине, впиваясь пальцами в бедра. — Давай так. Ммм…
— Отпусти, кретин!
— Ну что ты ломаешься, сама мой хуй чуть не выдоила, танцуя, а теперь…
Я подошел близко, из-за тени большого внедорожника, оставшись незамеченным, и набросил длинный ремешок от сумки на шею, сдавив.
Он забулькал.
— Это оригинал, болван. Тебя сейчас придушат сумочкой, которая стоит, как половина твоей блевотной тачки. И она явно дороже твоей никчемной жизни.
Ясмин отпрянула в сторону, натягивая пониже платье и вытирая выступившие в уголках глаз слезы.
Неподдельные.
Струсила.
Испугалась, когда ее швырнули телом, едва не впечатав лицо в металл тачки.
А ты как думала, малышка? Не все могут остановиться.
Заводя такие игры, нужно с толком выбирать — либо лох, которого точно можно оставить ни с чем, либо более разумного парня, который послушает хотя бы один из доводов.
Хотя… иногда наступает черта, когда даже самые благоразумные устают терпеть. И это, пожалуй, самое страшное — когда все барьеры летят к чертям.
Несколько мгновений хрипов и безумных попыток вывернуться.
Ясмин стояла без движения, потом вдруг заморгала часто и бросилась ко мне.
— Отпусти его. Отпусти! Ты же убьешь его! — начала лупить по плечам. — Он уже обоссался от страха. Отпусти… Ничего не было. Не было. Клянусь!
Она сложила ладони в молитвенном жесте.
— Я… Я передумала. Мне противно с ним. Ничего не было. Отпусти! Умоляю, отпусти… — заплакала. — Ты меня пугаешь!
Все прекратилось так же внезапно, как началось. Я отбросил ослабевшую, обмочившуюся тушку и сделал шаг к Ясмин.
— Иди сюда.
Она икнула, попятилась и… побежала.
Вот… дурочка! Куда же ты? Уже поздно, слишком поздно от меня убегать.
Я настиг ее в два счета
