Глава 14
Мирослава
После того, как машина Матвея отъезжает от больницы, я наконец-то ложусь в постель. Вот только сон не идёт. Я пялюсь в телефон, в смс где мигает смайл с сердечком.
Мои мышцы до сих пор напряжены от этого. Я не могу поверить, что это происходит. А может он случайно его отправил? Просто промахнулся. Ведь это не может означать, то, что обычно означает этот смайл.
Матвей Горский не может в меня влюбиться! Просто не может. И я в него не могу. Это не позволительно и запрещёно. Но с другой стороны, это единственное, что мной сейчас руководит.
На следующий день мне делают повторные анализы, последнюю капельницу, и уже завтра меня выпишут. Я поэтому поводу грущу, а не радуюсь. В больнице мне удавалось проводить время с Матвеем. Дома же это не реально.
Ближе к обеду от него приходит смс, в которой он спрашивает, можно ли мне позвонить.
Мы общаемся недолго, потому что скоро должен приехать Рустам. Матвею я об этом сообщаю, и обещаю набрать самой, когда он уедет.
Когда приезжает Балканов, у меня уже закончились все процедуры. Приехал он не в обед, как обещал, а уже около четырех. В этот раз он приезжает без мамы, и от него несёт алкоголем.
— Русь, ты что пил?
— А что нельзя? — грубо режет он, а сам садится возле меня на кровати.
— Не то что бы... Просто... Я же в больнице. И ты ко мне пьяным никогда не приезжал.
Вместо ответа, он обнимает и притягивает к себе. Опускает голову вниз, ближе к шее и начинает жадно целовать. Я перестаю дышать. Что нашло на него?!
— Как же я соскучился. Сначала, командировка. Потом больница. Две недели тебя не целовал.
Он поднимает голову вверх и сразу к губам. Не целует, а рвёт губы, и при этом руками трогает грудь. Он не позволял себе такого раньше. Боже... Как остановить его?! Мне больно и неприятно.
Когда он заканчивает целовать губы, опять наклоняется и целует шею, и даже приближается к груди. Я резко вскакиваю, из-за чего Рустам валится на кровать.
— Что ты делаешь? — задыхаясь, шепчу я.
— Мира, я так устал ждать. Я хочу тебя, — поднимаясь, говорит он. — Может, ну её ту свадьбу ждать, переезжай ко мне, хоть сегодня?
У меня сжимаются лёгкие, останавливается сердце и земля уходит из-под ног. Нет, не за что! Я не готова пока! У меня ещё есть два месяца свободы.
Рустам протягивает свою руку и показывает, чтоб я подошла. Боюсь, но всё равно иду к нему.
— Согласна?
— Русь, нельзя. Рано ещё. Ты так долго ждал, ещё немного потерпи. Ты же знаешь маму и папу, они не согласятся, — вру, конечно. Иногда мне кажется, мама готова меня отправить к нему хоть сейчас. Но я всегда ею прикрываюсь. На самом деле она не такая и строгая.
— Мама, мама... каждый раз одно и то же слышу. Ты же моя уже два года. Я доказал им серьёзность своих намерений. Жениться на тебе хочу.
— Русь, — скулю я, и через силу, запускаю руку ему в волосы. Я просто хочу, чтоб он быстрее ушёл. Как можно быстрее.
— Ладно, я и так весь на взводе, — заключает он и снова целует, с той же силой, что и до этого. Снова трогает, и в этот раз даже наглеет ещё сильнее, засовывая руку под футболку и трогая грудь. Я горю пожаром обиды и стыда. Я так не хочу, чтоб он это делал. Но и сказать ему ничего не могу. Когда он злится, то я его боюсь. Очень.
— Мир, ну ведь есть и другие виды ласки. Не обязательно спать, — хрипит он мне в ухо. А потом резко подхватывает, берёт на руки и несёт в ванную.
Я на грани обморока. Меня трясёт от страха. Но я продолжаю молчать. Боюсь, что поставит сейчас на колени, и заставит брать в рот его член. Это так омерзительно. Ава сколько мне грязных подробностей о своей личной жизни рассказывала. И вот ей даже стыдно не было со мной таким делиться. А вот мне было стыдно, даже слушать. Сейчас, когда эта картина стоит перед глазами, я действительно на грани обморока. К моему облегчению, он не просит об этом. Хотя, даже то, что он просит, для меня омерзительно.
— Мир, только не пугайся. Просто я уже не могу, правда. Умираю, как хочу твоей ласки. Ты просто потрогаешь меня, хорошо? В этом нет ничего плохо. Мы же будем после свадьбы и не таким заниматься.
Он берёт мою руку, и засовывает в свои штаны. Когда смотрю на это действие, глаза мои расширяются, и в них уже собираются слёзы. Рустам одной рукой держит мою, а второй стягивает свои штаны. Боится, что сбегу. И правильно, что боится. Я бы действительно сбежала.
Боже... Мы в больнице. А он просит, чтобы я впервые в жизни, сейчас трогала мужской член. Может это мне просто кошмар снится? Я даже умудряюсь себя ущипнуть, но чувствую только боль.
— Вот, посмотри, — он кладёт свою и мою ладонь на свой член. В этот момент у меня начинают бежать слёзы. — В этом нет ничего плохого. Просто потрогай его, — голос его меняется с каждым следующим словом. Он держит свою руку поверх моей, и вводит ими по своему члену. Глаза его закрыты. Видно, что ему приятно. А меня начинает тошнить и трясти ещё сильнее. Набираюсь храбрости, и всё-таки смотрю на то, что происходит ниже его пояса.
Боже... Он такой огромный. Он же разорвёт меня в брачную ночь. Боже...
В принципе, то, что происходит, выглядит не так страшно, как я представляла в своей голове. И даже не омерзительно, вроде бы. Это же лучше, чем, если бы он заставил меня взять эту огромную дубину в рот.
И хоть я вроде как успокоилась и приняла тот факт, что Рустам попросил меня потрогать его, слёзы мои не высохли.
Когда Рустам захрипел и начал извергать в мою сторону своё семя, он наконец-то отпустил мою руку. Его глаза открылись, и только сейчас он увидел мою истерику.
— Мирусь, прости. Блин, я перегнул для первого раза. Мирусь...
Но моя истерика не прекращалась. И дело не в том, что я уж прям так сильно испугалась. А в том, что, наконец-то поняла, мне мерзко всё, что связано с Рустамом.
Как же я буду делать это ежедневно?
Впервые за время наших отношений с Балкановым, прошу его уйти. Он сам немного в шоке от моей просьбы, но через пять минут покидает ванную, а потом и палату.
Как только слышу, что дверь закрылась, закрываюсь на ключ и стягиваю с себя все вещи. На одежде следы спермы Рустама и меня тошнит от этого. А ещё чувствую себя грязной.
Я не знаю, сколько сижу так в душе. Мне казалось, что прошло минут пятнадцать. Но, потом, когда посмотрела на часы, поняла, что просидела два часа.
Я плакала так долго, что слёзы закончились. За то голова начала ужасно болеть.
Стук в дверь возвращает в реальность. Когда слышу голос Матвея за дверью, вовсе хочу провалиться под землю.
— Мира, ты тут? — голос его обеспокоен, но я всё равно молчу. Не хочу, чтобы он видел меня такой. Какой ужас. — Если ты сейчас же не ответишь или не откроешь, я выбью дверь.
— Я тут.
— Жду тебя, — только и говорит он. А я впервые жалею, что он пришел.
Когда я через пять минут снова не выхожу, стук в дверь повторяется.
Под глазами синие круги и опухлость, глаза красные, а руки мои размякли, что доказывает, как долго я сидела под водой.
Зачем он приехал?!
Привожу себя более-менее в порядок, и выхожу с ванной. Матвей стоит возле окна, которое открыл настежь и курит. У меня нет желания, даже замечание ему делать. Наоборот, хочется тоже попробовать горький яд на вкус. Но сказать или попросить, не решаюсь.
Когда Матвей поворачивается и видит меня, сразу же выбрасывает сигарету и делает несколько шагов ко мне. Не доходя, замирает.
— Что он сделал? — единственное, что он говорит, а я даже не знаю, что ответить.
Почему он вообще приезжает сюда каждый день?
— Ничего, — вру я.
— Не верю. На тебе лица нет. Я уже час звоню на оба твои телефона, а ты не отвечаешь. Сколько в душе сидела? Если он обидел тебя или что-то ещё хуже... я убью его.
— Матвей, — подхожу я к нему. — Успокойся. Ничего он не сделал, — опять вру, — мы просто поссорились, и он накричал на меня. Вот я и расстроилась.
