была причина этого, его пренебрежение ослабляет тиски вокруг моих легких, позволяя мне дышать легче. Может быть, я была параноиком, когда думала, что он пристает ко мне на кухне. Это такая редкость, что мужчина вне моей семьи даже осмеливается смотреть на меня, не говоря уже о том, чтобы флиртовать со мной, я не могу вспомнить, каково это.
Джанни говорит: — Пойдем в мой кабинет и выпьем, хорошо?
— Нет. Я здесь, чтобы увидеть Лили.
Я могу сказать, что Джанни оскорблен грубым ответом, но он сохраняет приятную улыбку на лице.
— Конечно. Хотели бы пройти в гостинную или...
— Мы поедем покататься, — холодно перебивает Куинн. Лили в панике смотрит на меня. Я хмурюсь.
Он хочет прокатить ее? На своей машине?
Когда я понимаю его мотивацию, меня охватывает жар. Он поднимается вверх по моей шее и оседает на щеках, где всё горит. Он не хочет брать ее на прогулку, он хочет взять ее на прогулку. Эта testa di cazzo (с итал. головка члена/залупа) думает, что он может попробовать товар, прежде чем покупать его!
Сохраняя спокойный тон, хотя мне хотелось бы вырвать ему кишки через ноздри, я говорю: — Это было бы чудесно. Я обожаю послеобеденные прогулки летом. Так освежает. — Когда Куинн бросает на меня сердитый взгляд, я улыбаюсь. — Конечно, я уверена, ты помнишь, что я компаньонка Лили.
Если бы взгляды могли убивать, я бы уже была мертва. Взгляд Куинна подобен тысяче летящих стрел, выпущенных из вражеских луков. Моя улыбка становится шире. Ирландец смотрит на меня так, словно отдал бы левую руку, чтобы сделать меня невидимым.
— Да, я помню. Тогда давай покончим с этим.
Он разворачивается на каблуках, рывком распахивает входную дверь и исчезает за ней. Я слушаю, как его шаги сердитым эхом отдаются от плиток двора, и задаюсь вопросом, не страдает ли он биполярным расстройством. Это многое бы объяснило.
Джанни поворачивается ко мне и бормочет: — Вырос в гребаном сарае.
— Сарай — это слишком цивилизованно. Этот ирландец вырос на бойне.
Лили нервно шепчет: — Что нам делать?
— За ним! — шипит Джанни.
Я ободряюще сжимаю руку Лили и вывожу ее за дверь. Мы выходим на подъездную дорожку, где Куинн стоит рядом со своим большим черным Escalade. Водительская дверь открыта. Его напарника, Кирана, нигде не видно. Мы с Лили подходим к задней двери внедорожника и стоим там, ожидая.
Куинн понимает, что мы ждем, когда он откроет нам дверь, и бормочет: — Черт. — Он обходит машину спереди, рывком открывает заднюю пассажирскую дверь и рычит мне: — Заходи. — Затем он открывает переднюю пассажирскую дверь и смотрит на Лили. — Извини, девочка. У меня сегодня голова идет кругом. Поднимайся сама. — Он помогает ей устроиться на пассажирском сиденье, следит за тем, чтобы она пристегнула ремень безопасности, затем закрывает дверь. Больше не глядя в мою сторону, он запрыгивает обратно на водительское сиденье и заводит двигатель.
Очевидно, что я самостоятельно забираюсь в грузовик. Сожалея, что не догадалась захватить с собой сумочку — ту, в которой есть потайное отделение для моего 38-го калибра, — я осторожно встаю на подножку Escalade и протягиваю руку, чтобы взяться за ручку на крыше с внутренней стороны двери. Я на каблуках и в платье, так что залезть на сиденье — это то еще зрелище. Почему мужчина не мог управлять взрослым транспортным средством, таким как седан, остается загадкой.
Я едва успеваю закрыть дверь, как он выезжает на дорогу. Гравий летит из-под вращающихся колес. Лили вскрикивает от неожиданности и хватается за дверную ручку. Я заваливаюсь боком на сиденье, чертыхаясь.
— Мистер Куинн! Не могли бы вы, пожалуйста, притормозить?
В зеркале заднего вида он бросает на меня взгляд, полный убийственной ярости, который в точности соответствует моему собственному. Но он убирает ногу с педали газа, позволяя машине сбавить скорость.
В сопровождении четырех вооруженных охранников Джанни, следующих на машине позади нас, мы молча проезжаем ворота охраны. Мы едем по лесистой местности, окружающей дом, в тишине. Мили проселочных дорог проходят в том же напряженном, неуютном молчании. Я начинаю говорить, только когда мы проезжаем озеро и выезжаем на шоссе.
— Мистер Куинн? — Глядя прямо в лобовое стекло, он что-то ворчит мне. — Куда мы направляемся?
Он качает головой, как будто я его раздражаю. Я очень надеюсь, что это так. И в чем, черт возьми, его сегодняшняя проблема? Я оглядываюсь, чтобы убедиться, что охранники Джанни все еще в поле зрения. Я понятия не имею, что задумал этот гребаный сумасшедший ирландец, но когда вижу черный Mercedes, следующий за нами, я чувствую себя лучше, зная, что мы с ним не одни. Мы мчимся по шоссе, а Лили цепляется за ручку своей дверцы. Я так зла, что он напугал ее, что мне хочется снять свой каблук и ударить его в ухо.
Проехав еще несколько миль, он съезжает с шоссе и поворачивает налево. Он направляет машину в сторону виднеющегося вдали загородного карнавала.
Подождите ... Когда он сказал "покататься", он на самом деле имел в виду прогулку на ПОНИ? Неужели он думает, что ей шесть лет?
Мы паркуемся на грязной стоянке. Куинн выходит из машины и помогает Лили выбраться с пассажирского сиденья. Затем уводит ее за руку. Он не оглядывается. Когда подъезжает охрана, я уже выскакиваю и захлопываю за собой дверь. Водитель Луиджи опускает стекло. Он делает вопросительный жест рукой.
— Кто, блядь, знает? — Говорю я раздраженно. — Может, этот идиот хочет сладкую вату.
Я спешу вслед за удаляющимися фигурами Лили и Куинна, которые направляются к билетной кассе. Я догоняю их как раз в тот момент, когда они проходят через главные ворота.
— Мэм! Мэм, вам нужен билет!
Игнорируя прыщавого молодого человека, окликающего меня из кабинки, я следую за Куинном и Лили, пока он ведет ее сквозь небольшую толпу. Она в панике оглядывается через плечо, ища меня. Когда она видит, что я марширую позади нее с лицом палача, на ее лице появляется облегчение.
Я чуть не ломаю лодыжку, пытаясь угнаться за ними. У него длинные ноги, и он хорошо ими пользуется, целеустремленно пробираясь сквозь толпу и таща за собой Лили. Я начинаю думать, что он собирается водить нас по кругу, пока один из нас не упадет от изнеможения, когда он внезапно сворачивает налево, к
