— Это всего лишь один выезд, — напоминает мне Адам.
— Доктор разрешил мне вести машину этим утром. Я могу понаблюдать из ложи для прессы.
Картер стучит костяшками пальцев по моему виску.
— Не шути с тем, что здесь.
— Ты расстроен, но тебе нужно позаботиться о себе, — Эммет указывает на диван. — Тусуйся, задирай ноги, смотри, как мы надираем задницы, и вернешься в игру уже на следующей неделе.
— Я ненавижу смотреть хоккей в одиночестве.
Картер, не отрывая взгляда от пакета с горячими конфетами Flamin’ Hot, говорит:
— Посмотри с моей сестрой. Мы только что отвезли ей Дублина. Она будет смотреть, а друзей у нее нет.
— Картер, — хохочет Адам. — Это грубо.
— Что? Ей сложно заводить друзей. У нее проблемы с доверием.
Я не удивлен. Дженни кажется в целом скептическим человеком — ее косой взгляд пугает — и я не уверен, что она поверила, когда я сказал, что больше не сплю с Эмили.
Картер проверяет свой телефон.
— Нам пора. Рейс через час, и я должен связаться с Райли.
Джексон Райли — наш новичок, прямо из Нэшвилла, и сегодня его первая игра. Бесит, что меня там не будет. Он высокомерный осел, а я такое не люблю. Картер знает это, поэтому, когда я ворчу, он ухмыляется.
— Я буду держать его в узде, — обещает он. Это может показаться пустым звуком, но несмотря на то, что в личной жизни у него нет бразд правления, в игре он справляется с целой командой, не моргнув и глазом. На льду и в мужской раздевалке — он прирожденный лидер.
— Не волнуйся, Гэр. Мы будем скучать по тебе так же сильно, как ты будешь скучать по нам.
И это правда. Моя семья на другом конце страны. Постоянное присутствие этих парней и их девушек рядом, облегчает разлуку. Теперь, когда меня отстранили из-за травмы, а Кара и Оливия уезжают вместе с ними, я чувствую себя более одиноким, чем когда-либо.
Может быть, именно поэтому после полудня я обнаруживаю себя перед дверью Дженни.
Я поднимаю кулак, чтобы постучать, но вместо этого запускаю пальцы в волосы.
— Что я делаю? Она всего лишь девушка. Она не укусит.
Я заставляю себя постучать, вытягиваю пальцы, трижды сжимаю рук в кулаки. Открывается дверь, но не та, на которую я надеюсь.
Оглядываясь через плечо, я вижу Эмили, стоящую в дверях с застенчивой улыбкой на лице.
— Мистер Андерсен. Давно не виделись. Твоей дерзкой подружки нет дома. Она ушла чуть раньше, с милой собачкой.
— Дерзкой..?
Откуда Эмили знает…
— Да, она продолжает называть меня Эммой, и сегодня она закатила глаза, когда я напомнила ей, где она могла слышать мое имя. Возможно, она мне нравится, и я думаю, не мне одной.
— Что? — я понял примерно 5 процентов из сказанного.
Она подозрительно улыбается и указывает на свою квартиру.
— Хочешь зайти? Собираюсь надеть форму чирлидерши и потренироваться.
— Я-я-я-я… — я закрываю глаза и перевожу дыхание. Я одинок, да, но не настолько, чтобы отказаться от своего слова, данного Дженни. — Я не могу.
— Позже?
Я мотаю головой.
Она улыбается.
— Так я и подумала.
Прежде чем я успеваю попросить разъяснений, она подмигивает и исчезает. Я вздыхаю, смирившись с тем, что останусь сегодня вечером один.
Пока через пять минут не получаю сообщение.
Картер: В итоге Дженни останется на выходных у меня, чтобы ей не пришлось 2 раза подниматься и 2 раза спускаться в лифте, из-за ее гребаной лодыжки, когда Дублин захочет пописать. Ты можешь потусоваться с ней там. Не трогай мои орео, тебе крышка.
Отлично. Но я беспокоюсь не о том, что прикоснусь к Орео.
* * *
Есть ли слово, обозначающее возбуждение от чьего-то гнева?
Потому что я стою на крыльце, а на меня с порога злобно щурятся голубые глаза Дженни, ее руки прижаты к груди, и я сжимаю губы, чтобы удержаться от предложения выебать все напряжение, вибрирующее между нами.
— Что ты здесь делаешь? — Спрашивает Дженни.
Я протягиваю пакеты, и Дублин воспринимает это как приглашение наброситься на них.
— Я принес поесть.
Ее взгляд скользит по мне, минуя сумки, но задерживается на остальной части меня, в частности, на нижней половине тела.
— Чертовы серые спортивные штаны, — бормочет она. — Всегда в серых, — ее взгляд переключается на меня. — Прости, что ты сказал?
— Эм, я принес… Тайскую еду и закуски. Картер сказал, что ты здесь одна, и я был один, и подумал, может быть, мы могли бы посмотреть игру вместе и не быть…
— Одна? — в ее глазах скептицизм. — Мне не нужна нянька только потому, что моего брата нет в городе.
— Нет, я… можно мне войти, пожалуйста? Здесь чертовски холодно.
— Может, стоило одеваться по погоде, — язвит она, но все равно отходит в сторону. На ней оверсайз футболка, свисающая с одного плеча, и шорты из спандекса, которые, скорее всего, едва прикрывают ее задницу, но я жду, когда она повернется, прежде чем вынесу окончательный вердикт. — Я что, должна подниматься наверх и одевать тебя каждое утро, прежде чем ты выйдешь из своей квартиры?
Я ухмыляюсь, потому что, честно говоря, звучит не так уж плохо.
— Послушай, я хотел прийти. Мои друзья уехали на все выходные, и, по правде говоря, мне было одиноко дома.
— Да? — что-то мягкое и ранимое мелькает в ее глазах. — И ты подумал обо мне?
— Я подумал о тебе.
— О, ну, это… — она теребит растрепанную косу, перекинутую через плечо, дергая за ярко-голубую ленту. Думаю, это первый раз, когда я вижу, как она краснеет. — Мило, — она морщит нос и сдерживает улыбку. — Прости, что наворчала на тебя. Плохая привычка.
Я в курсе, поэтому мне так нравится называть ее «солнышком».
Я улыбаюсь. Затем Дженни поворачивается, и вердикт следующий — эти шорты совсем не прикрывают ее задницу. О черт, разве могло быть по другому.
— Гаррет?
— А? — вот дерьмо. Страшный взгляд.
— Я спросила, идешь ли ты, но ты был слишком занят рассматриванием моей задницы, говнюк, — она показывает на свои голые ноги. — Это будет проблемой, или мне пора надеть штаны?
Честно говоря, я не знаю, как на это ответить. Да, это будет проблемой. Нет, пожалуйста, не надевай штаны.
Выражение моего лица, должно быть, говорит само за себя, потому что Дженни закатывает глаза и вырывает пакеты у меня из рук.
— Мужчины. Если у «этого» есть сиськи и задница, значит это можно трахнуть.
— Неправда, — к чему я это говорю? — Мне нужно больше, чем сиськи и задница, — я должен немедленно закрыть свой рот, черт возьми.
— О? Так я подхожу, или у тебя есть запросы посерьезнее?
Мой мозг наконец-то получил указание заткнуться. К сожалению, Дженни ждет ответа. Жаль, что я не могу его сформулировать.
— Гаррет? Я жду.
— Пожалуйста, не делай мне больно, — наконец шепчу я.
С самодовольным урчанием Дженни расставляет посуду на кухонном островке. Она протягивает мне пиво, и когда у меня полная тарелка еды, я плюхаюсь на диван и тянусь за пультом дистанционного управления.
— Что ты смотрела?
Дженни бросается ко мне на колени, почти попадая в мой пад-тай (прим. блюдо тайской кухни), и шарит в поисках пульта.
— Ничего, Гаррет, отдай мне пульт.
Я держу его над ее головой, заинтригованный.
— Что ты смотрела?
— Я не смотр… — она поджимает губы, когда я нажимаю кнопку воспроизведения. Симба, Нала и Зазу заполняют экран, поют о том, как Симбе не терпится стать королем. Дженни натягивает ворот рубашки до самого носа. — Молчи.
— Господи, как же вы, Беккеты, одержимы Диснеем.
— Я пою лучше Картера, — ворчит она.
— Так ты пела?
Ее щеки горят.
— Нет.
— Звучит так, будто ты пела, солнышко.
— Заткнись, Медвежонок Гаррет, — она тычет меня кулаком в плечо и крадет спринг-ролл с моей тарелки, устраивается на своем месте, закидывает ноги на кофейный столик. Ее левая лодыжка сильно опухла, она красная, и рядом с ней тает пакет со льдом.
