– Тейт, – снова поправила подругу Зои. Сильвия небрежно махнула рукой.
– Тейт, Фейт – какая разница.
День у доктора Тейта выдался ужасный, а виной всему снова была Джулиана. Более вздорной и настырной представительницы женского пола ему в жизни видеть не доводилось. Настоящее чудовище в ангельском обличье: огромные синие глаза, золотистые волосы и губы сердечком. Уже два месяца подряд, с тех самых пор, как она оккупировала его дом, Джулиана регулярно будила его среди ночи. Вот и сегодня не унялась, пока он не удовлетворил все ее требования. А своими требованиями Джулиана могла бы уложить целую армию мужчин. Но даже и потом она так и не дала ему уснуть хоть на час-другой. Насытившись, заставила развлекать ее и дальше – включить музыку, рассказывать истории, наконец, вести с ней умные беседы.
Смертельно опасная женщина, думал он: сию секунду она само очарование, а уже в следующую превращается в фурию. Он нисколько не сомневался, что Джулиана родилась на погибель какому-нибудь несчастному.
Подумать только, а ведь ей всего каких-нибудь три месяца от роду.
Джонас рывком выдвинул верхний правый ящик письменного стола и, вытащив по очереди кипу бумаг, связку карандашей, старую соску-пустышку, добрался наконец до флакончика с одним из самых сильных анальгетиков. Он кинул три капсулы в рот, проглотил без воды и скривился, когда одна из капсул застряла в горле. Потом прошагал к холодильнику за водой и мимоходом взглянул на себя в зеркало.
Уж лучше бы он этого не делал! Кошмарное зрелище. Темные кудри взъерошены и явно нуждаются в парикмахере, на которого у Джонаса ну никак не хватало времени. Сегодня утром у Джонаса и на бритье времени не оставалось, а результат – мрачная, напоминавшая маску мима тень вместо лица. То, что прежде было всего лишь легкой синевой под глазами – из-за чрезмерной работы, – превратилось в нестираемые черные круги – из-за практически полного отсутствия сна. Короче, Джонас выглядел не главой больницы, а готовым ее пациентом – психиатрического отделения.
От короткого стука в дверь кабинета он чуть не подпрыгнул и залил при этом ледяной водой грудь белоснежной рубашки.
– Войдите, – злясь на самого себя, рявкнул он.
Дверь медленно приоткрылась. В щелку заглянула одна из практиканток:
– Мм.., доктор Тейт?
– Да? – Он не помнил имени девушки, да и не особенно интересовался им. Судя по всему, девушка здесь не задержится.
– Там вас.., мм.., ждут в родильном отделении, сэр.
– Зачем?
– Я.., мм.., точно не знаю. Просили пригласить.
– Это срочно?
Девушка, сощурив глаза, помедлила с ответом, потом произнесла:
– Не думаю, сэр. Мне бы тогда.., мм.., сказали, правда?
Его терпение окончательно лопнуло:
– Вы давно у нас?
– Около двух недель, сэр.
– Две недели. Так, понятно. И за это время вы умудрились, насколько я вижу, полностью растерять все, чему вас учили в университете. – (Глаза девушки наполнились слезами.) – В следующий раз будьте любезны узнавать подробности, прежде чем побежите выполнять поручение! И еще, – добавил он при виде ее слез, – учитесь выдержке. Не я первый и не я последний, кто укажет вам на ваши ошибки. А вообще старайтесь делать их как можно меньше. Иначе в нашей профессии вам не выжить.
Закрывая за собой дверь, он услышал отчетливый всхлип и нахмурился. Уж эта молодежь! Скоро, кажется, настоящего врача днем с огнем не сыщешь. Он был все еще зол как черт и голова у него болела по-прежнему, когда добрался до родильного отделения. Для пересменки здесь было на удивление тихо. Он обратился к единственной медсестре за пультом:
– В чем дело?
– О, доктор Тейт. – Она поднялась. – Доктор Форрест просила передать, что ждет вас в комнате отдыха сектора С.
Джонас удивился.
– А зачем – она не сказала? Сестра пожала плечами.
– Нет, извините.
Он прошел по коридору к сектору С, потирая виски, где пульсировала боль, и ногой толкнул дверь в комнату отдыха.
– Сюрпри-из! – чуть не оглушил его хор голосов.
Он поднял голову и обнаружил, что окружен плотным кольцом врачей, медсестер, нянечек и остального обслуживающего персонала восточного крыла. Некоторые держали в руках надувные шары – самодельные, как он потом понял, не шары даже, а надутые хирургические перчатки, разрисованные веселыми рожицами. Над гигантским тортом посреди стола поднимался дымок от свечей.
– Ты же не собирался скрыть от нас такое событие, правда, Джонас? – воскликнула глава отделения новорожденных Лили Форрест.
Лили Форрест и ее муж Майк были первыми, с кем Джонас подружился, перебравшись в Нью-Джерси. Вернее, здесь они стали его единственными друзьями. Впрочем, он всегда предпочитал одиночество. До той минуты, когда на пороге его дома не появилась дама из службы патронажа с Джулианой на руках. Да, с Нового года вся его жизнь пошла наперекосяк. И еще это сорокалетие. Джонас понятия не имел, каким образом Лили удалось разузнать про его день рождения. Сам Джонас, разумеется, никому и словом не обмолвился, что вот-вот разменяет пятый десяток. Черт, ему даже думать об этом не хотелось.
Но сейчас он почти забыл о своих сожалениях. Глаза его потеплели, губы тронула улыбка, взгляд заскользил по уже знакомым приветливым лицам, пока не остановился на одном конкретном женском лице.
Медсестра стояла в углу, отдельно от всех. Забранные в тугой конский хвост прямые рыжие волосы, накрахмаленная униформа, стетоскоп на шее – прямо не девушка, а олицетворение компетентности и хладнокровия. Джонас не смог бы ничего возразить против компетентности Зои Холланд. Но он также отлично знал, что хладнокровие ее напускное. Неестественная, напряженная поза и стиснутые в кулаки руки с тонкими пальцами выдавали ее с головой. А еще этот хмурый взгляд, который она словно бы приберегала лично для него.
Джонас не сомневался, что Зои его ненавидит. И допускал, что у нее для этого имелись основания. В последнее время с ним было нелегко ладить. Но она, черт возьми, и сама подливала масла в огонь. Джонас никак не мог взять в толк почему, но факт оставался фактом: они с Зои чуть ли не каждый день сталкивались лбами.
– Ну, что ж ты молчишь? – Лили тепло обняла его.
– Даже не знаю, что и сказать, честно. Лили, – признался Джонас. – А кто остался в отделении? Роженицы, наверное, гадают, куда подевался персонал.
– Они любезно согласились подождать со схватками ради нашего празднества. Кроме того, здесь в основном первая смена – те, кто уже закончил работу.
– И вместо того, чтобы поспешить домой, вы остались поздравить меня, – сказал Джонас, до глубины души растроганный вниманием сослуживцев. – Спасибо вам всем… – Он помолчал. – Огромное спасибо.
