— Представь себя девяностолетней женщиной, — сказала миссис Мингл, опуская шоколадное печенье в чай; она держала его там так долго, что я ожидала увидеть, как печенье отломится, — вспоминающей свою жизнь. Какую историю ты сможешь рассказать?
Я постаралась представить себя пожилой женщиной, седой и морщинистой, с целой жизнью за плечами. И внезапно я поняла, чего хочу. Не детально, а в общем виде. Я хотела, чтобы моя жизнь была похожа на историю одной из любимых книг: большого романа, каждая страница которого заполнена мелко напечатанными словами, словно единственный способ уместить такую жизнь — выбрать очень мелкий шрифт. Я хотела быть смелой, рисковать, изменить что-то к лучшему, влюбиться. Герои моей истории были бы яркими, а ландшафты экзотическими. Я хотела, чтобы моя жизнь была захватывающей.
Но проблема в том, что я не знакома с яркими персонажами, никогда не была в экзотических местах, а храбрости мне не достает. Я сидела здесь, в кресле в кабинете миссис Мингл, и осознавала, что если не начну думать о будущем, моя жизнь закончится, как полупустой блокнот: страница за страницей будут чистыми и лишь изредка прервутся списком продуктов или запиской чистильщику окон.
* * *
— Что это такое? — рядом со мной раздался низкий мужской голос.
Вздрогнув, я подняла глаза. Это новенький. Он нахмуренно смотрел на специальное предложение дня.
Я пожала плечами.
— Твое предположение хорошо так же, как и мое. Думаю, это должно было стать карри.
— А это что? — спросил он, показав на пиццу. — Круглая штука с красной ерундой на ней.
Сложно было понять, что у него за акцент. Нечто среднее между американским и австралийским.
— Ты о пицце?
Он кивнул.
— Что это на ней?
Еда из столовой частенько была ужасающей смесью из неопределяемых продуктов, но пицца была узнаваемым и, как правило, безопасным выбором. Я повернулась к нему в поисках намека на то, что это какая-то шутка, — возможно, подмигивания или улыбки. Но он уставился на кусочки пиццы, а между его бровей пролегла морщина.
— Обыкновенная пицца. С томатной пастой и сыром.
Он серьезно не знает, что такое пицца?
— Да, — сказал он, внезапно усмехнувшись. — Так и знал.
Я выбрала картофель в мундире и немного кукурузы, а также яблоко. Он взял то же самое.
— Выглядит аппетитнее, — произнес он, пожав одним плечом.
Я заплатила за еду и направилась к столику, за которым сидели Меган и Коннор. Мы были странной компашкой. Не относились ни к одной из главных групп в Перране, как, например, серферы или скейтеры, девочки из клуба любителей пони или музыканты, но при этом время от время тусовались с ними. Меган — обладательница красивого голоса и хорошо вписывается в компанию музыкантов. Коннор занимался серфингом (хотя и не входил в их тусовку) и по пятничным вечерам после школы посещал астрономический клуб, но не был законченным научным гиком. Что касается меня, я была членом команды по бегу по пересеченной местности, но избегала любых других видов спорта и всего с ними связанного. Коннор и Меган сидели с соседом Коннора, Мэттом, и его девушкой Эми.
Мэтт был хорошим парнем. Играл на гитаре и достаточно непринужденно себя вел. Эми же была королевой драмы, всегда играла, постоянно находилась в поисках себя и была центром всеобщего внимания. Ее последний образ, по ее словам, назывался вампирский шик. Она покрасила в черный цвет свои от природы светлые волосы, отчего ее бледная кожа приобрела практически зеленоватый оттенок. Это было улучшение по сравнению с последним ее образом, когда она обесцветила волосы до платинового оттенка и усовершенствовала свой словарный запас на южно-калифорнийский манер.
— Думаю, пляжная вечеринка была бы отличным вариантом? — говорила Эми, когда я выдвинула стул.
Меган взглянула на меня и тайком закатила глаза. Эми уже несколько недель планировала вечеринку на свой день рождения. Меган не очень нравились пляжные вечеринки, но я сразу же представила себе пламя, ярко сияющее на фоне чернильной ночи, звездное небо и, если повезет, луну.
— Эми, сейчас начало марта. Как можно устраивать пляжную вечеринку в марте? — спросил Коннор. — Это практически середина зимы.
— Вообще-то, это весна, — ответила она. — Да все равно, не будет никаких бикини и посиделок на багажниках машин. Ты никогда, кроме лета, не тусовался на пляже?
— Нет. — Коннор пожал плечами. — Зачем кому-то это делать?
— Потому что на пляже нет родителей. Я могла бы устроить вечеринку и дома, а в соседней комнате были бы мама с папой. Уверена, они бы с радостью предоставили нам пиццу и лимонад. Или же мы можем тусоваться на пляже, где нет родителей и можно пить все, что душе угодно.
— Приму к сведению, — ответил Коннор. — Но там будет холодно.
— Разведем костер, — сказала Эми. — Вечеринка будет такой классной.
Я отвлеклась от их болтовни и отломила кусочек картошки. Краешком глаза я наблюдала за новеньким, который в одиночестве сидел за столиком в углу. Три десятиклассницы, сидящие за ближайшим к нему столиком, хихикали, взмахивали волосами и стали разговаривать громче. Что-то подсказывало мне, что у него не возникнет проблем с вливанием в коллектив, несмотря на позднее появление в школе.
— Что думаешь, Эдем? — спросила Эми.
— А? — Я их не слушала. — Звучит отлично.
Эми повернулась в направлении моего взгляда. Потом подмигнула мне.
— Изучаем новенького?
Коннор застонал.
— И ты туда же. — Он толкнул меня локтем. — Он сказочный? При виде него у тебя трепещет сердце?
— Отвали, Коннор. — Я пихнула его в ответ. — Ты просто ревнуешь.
Я откусила яблоко, смущенная тем, что меня поймали.
— Он умный, — сказала Эми. — Утром у нас было совместное естествознание.
— Не такой уж умный, — ответил Мэтт. — У нас была история, и выяснилось, что он никогда не слышал о Гитлере. Ради Бога, кто не слышал о Гитлере?
— Или о пицце? — пробормотала я себе под нос, но никто меня не услышал.
— Все равно меня интересуют не его мозги, — сказала Меган со смешком.
— Я не врубаюсь, — произнес Коннор, качая головой. — Что в нем такого, чего нет во мне?
— Мышцы, — начала перечислять Меган. — Красивые скулы. И...
Коннор снова застонал.
Меган его проигнорировала.
— И классные волосы.
— Да ты издеваешься, — ответил Коннор. — Они торчат во все стороны. Он что, не знает, как пользоваться расческой?
— Говорит парень, у которого расчески нет вообще, — произнесла я, взъерошив лохматую шевелюру светловолосого Коннора.
