— Может, ты просто не уверена в нем? — озвучила Жанна и мои мысли, в последнее время не раз посещавшие голову.
— Это не так, — все-таки привычно воспротивилась я чужим словам.
— Ты сама разберешься, детка! — понимающе похлопала она меня по руке.
Эххх, надеюсь!..
*3*
Вечером у меня была смена официантки в местном баре. Было очень непривычно впервые находиться там без сестры. Вообще эту работу нашла для нас Геля, когда мы учились на втором курсе. Именно тогда наши души потребовали самостоятельности, и мы, проработав в баре месяц, съехали от родителей. Но Гелька долго не протянула. Уже через полгода она вернулась под крышу отчего дома, соскучившись по маминым плюшкам и всегда горячему супу. Меня же почти кочевая жизнь вполне устраивала.
Хоть и всего на четыре с половиной минуты, но я была старше Гели, но тот факт, что разница все же была, и сделал меня старшей сестрой — во всех смыслах этого слова. Я всегда оставалась за главную, если родители поручали что-то или оставляли нас одних дома; я же и получала первой, если обещанное было не исполнено, а дом к приходу родителей становился похож на логово бродячих циркачей. В школе тоже с меня был спрос больше, Геле с легкостью прощали "неуды" и замечания, мне же всегда, увидев в дневнике четверку, задавали один извечный вопрос: " А почему не "пять"?"
До лет пятнадцати меня такое положение вещей здорово обижало и наталкивало на неприятные мысли, что родители меня просто не любят, что они хотели себе только одного ребеночка — Гелю, а она родилась в компании. Сколько горьких слез было пролито в подушку после очередной контрольной, когда Гельке велели явиться на пересдачу в каникулы, чтобы исправить свою со скрипом натянутую тройку, а мама недовольно поджала губы, увидев отметку "4" в моем дневнике. Наутро, умыв распухшее лицо, я пообещала своему отражению, что все-все смогу, и решительно вышла из ванной. Взяв сестру в оборот, я не отпускала ее три дня, а на пересдачу мы явились вместе.
Удивлению учителя не было предела, когда я с непрошибаемым выражение лица не просила, а просто ставила перед фактом, что пришла с намерением исправить свою оценку и получить на балл выше. После почти пятиминутного повествования пожилой женщины о том, что четверка совсем даже неплохая отметка и ее получать порой очень полезно, чтобы понимать, что стоит в приоритете у человека, да и ровно учиться — значит учиться без интереса и скучно, я ее поблагодарила и просто попросила свой вариант контрольной.
Вздохнув, учитель подчинился. Думаю, тут мне на руку сыграло ее любопытство и тайное превосходство, с которым она предвкушала если и не мой провал, то уж как минимум, разочарование — мое — от того, что не смогла получить пятерку. Через сорок минут на ее столе лежало два листочка в клетку. Она попросила десять минут на проверку, по окончанию которых поздравила Гелю с четверкой и, молча, вручила мне лист без единой помарки, где под текстом и примерами стояла красивая пятерочка.
Домой я летела словно на крыльях! Я была так счастливая от того, что именно смогла! Я доказала себе, что у меня есть потенциал и упорство, которые в итоге и помогли мне.
И хотя поначалу я считала, что делаю это для родителей, по приходу домой ничего им не сказала, спрятав листочек в стопку со школьными тетрадями. И возможно, мама и папа никогда бы ничего не узнали — ведь с Гельки я взяла обещание, что она будет молчать, — но на следующем родительском собрании учительница привела меня в пример остальным и все рассказала.
Только через пару месяцев мама невзначай обронила, что очень гордится моим поступком, но лучше сразу выполнять работу качественно, приложив максимум усилий, чем потом тратить свое время на ее исправление. В ее словах я признала правду и с тех пор начала более ответственно вести себя по отношению к учебе. Со временем эта привычка пришла и в другие аспекты моей жизни, а школу я, сама не понимая, как, окончила с медалью. Последние три года пролетели сумбурно и ярко, я почти не находилась дома, вошла в актив класса, а потом и школы, участвовала практически во всех мероприятиях, взяла шефство над младшими учениками, проводила с ними дополнительные занятия. Но кошмар моей сестры заключался даже не в этом, она была просто вынуждена везде быть со мной, потому что одной дома торчать было скучно, а подруг у нее как-то не наблюдалось. Вот и таскалась со мной по репетициям, концертам, собраниям и слетам с кислой миной, однако никогда не отказала в помощи, тем более, что окружающие подсознательно нас не разделяли, ровно общаясь и с ней, и со мной.
А вот теперь она, почти обвинив меня в том, что стала моей тенью, взбрыкнула и умчалась в самостоятельное плавание…
— Кораблева! — даже фамилия наша звучала подходяще. — Кораблева!!! — я встрепенулась, понимая, что администратор позвал меня уже не в первый раз. — Долго витать в облаках будем?
Что и говорить, наше нежелание пока " отлипать" друг от друга, иногда играло нам с Гелькой на руку. Порой мы менялись сменами, порой доводили почти до инсульта Диму — администратора тем, что, находясь в одной смене, прикалывались над ним, постоянно говоря, что он обознался, и с первого раза неверно называл наши имена, хотя даже он и окликал нас правильно. Надев нехарактерную для меня майку и собрав длинные волосы в вихрастый хвост, подкрасив губы темным оттенком помады, я вполне становилась клоном своей сестрички. Та же, напротив, натянув какой-нибудь свитшот или свободную футболку, заплетя "колосок" и нанеся бесцветный бальзам на пухлые губы, становилась мной. Когда мы научились подражать манерам друг друга, познав собственное отличие от другой, так здорово наловчились "меняться телами", что даже мама, мимолетно обратив на нас внимание, могла нас спутать.
Вот и на работе эти забавы скрашивали наши вечера.
Дима, кстати, фишку нашу просек и стал просто обращаться к нам по фамилии, пока не понимал, кто перед ним из нас.
— Что, Дим? — устало обернулась я к старшему коллеге.
— За восьмым столиком сидят новенькие. Видимо, приезжие, давай к ним.
— Почему я? — я с трудом подавила зевок. Время близилось к четырем утра, и оставалось продержаться еще полтора часа.
— Вика ногу сильно стерла, сейчас на кухне натирает посуду, чтобы вам после пяти сильно не задерживаться, приводя посуду и зал в порядок, — пояснил наш админ и пошел в зал.
Украдкой горестно вздохнув, я слезла с высокого стула и поплелась вдоль танцпола, где зажигательно дергали конечностями наши посетители. И откуда только у людей силы и здоровье берутся? БОльшая часть лиц уже примелькались благодаря почти ежедневным посещениям сего заведения.
Подойдя к столику номер восемь, я постаралась натянуть на уставшее лицо вежливую улыбку и окинула взглядом парней за столом.
Неожиданно почувствовав рывок, я не устояла на ногах, поняв, что лечу, потеряв опору, а через секунду обнаруживаю себя на коленях одного из этой веселой компании. Возмущенно шиплю и стараюсь карабкаться к краю этих каких-то длинных коленей и принять вертикальное положение, но наблюдатель за моими жалкими попытками снабжает меня сочным шлепком пониже спины, что вызывает просто бурную радость у остальных. На секунду перед глазами полыхает молния, а дальше мой локоть со всей силы врезается под ребро моему обидчику. Тот сипло выдыхает с матерком на устах и скидывает одним мощным пинком меня с колен — прямо на пол под ноги танцующим…
Не долго думая, я вызвала охрану и через десять минут эти клоунов и след простыл.
Утром на своем рабочем столе Дима нашел мое заявление об уходе по собственному желанию…
*4*
— Значит, уволилась? — хмуро посмотрел на меня исподлобья Кит.
Внутренне я напряглась: если он сейчас только слово скажет о том, что, мол, как мы теперь будем жить — и все в том же духе, — придушу!
На душе скребли кошки. Настроение было хуже некуда! Это увольнение сильнее меня подкосило, чем я ожидала, да еще и сестра уже два дня сбрасывает мои звонки. Только отписалась в вотсапе, что все у нее хорошо, и я могу не беспокоиться. Конечно, легко сказать!..
