Квартира, в которую приехали риелторы была заперта, и никто не соизволил открыть в течении двадцати минут. Такое, к счастью, случалось не часто в их работе, но этот день стал одним из этих самых неприятных исключений. Эд все еще витал в своих тяжелых, мерзких мыслях, опираясь на стену подъезда, а Хьюго нетерпеливо топтался на месте и все время смотрел на часы:
— Нам стоило уехать еще десять минут назад. Никого нет, уходим.
— Да… — Флойд медленно кивнул и пошел вслед за напарником. — Слушай, идем в бар, а? Сегодня, как никак, пятница.
— Я же сказал, у меня много работы. Итак время потеряли, и ты мне еще предлагаешь пойти выпить?
Эд печально, со взглядом самого несчастного в мире спаниеля посмотрел на своего коллегу и ничего не сказал. Внутри у него горел огонь, странный, беспощадный, который мог немного потушить алкоголь, или разжечь еще больше, он пока не знал. Хейз бросил на него взгляд и, слегка смягчившись, ухмыльнулся, и добавил:
— Только если после работы. Ничего против не имею.
— Лады… — мрачно улыбнулся Эд, ведь до конца рабочего дня еще нужно было дожить, а как это сделать? Если в голове, будто, прожгли огромную дыру, а единственный друг не хотел нарушать уставы собственной компании.
Минуты, особенно сидя в кресле на работе, казались вечностью. Время текло медленней, чем самая крупная река Египта, а там, как известно, половина воды испаряется по дороге. Клиентов на куплю-продажу недвижимости к лету становилось просто непростительно много, и мужчинам часто приходилось задерживаться на работе, правда один из них относился к этому как к должному, а второй как к пытке. Стрелка часов плавно спускалась к шести, и с каждой минутой Флойд становился все счастливее: скоро ему можно будет выпить. Даже нет: скоро он напьется.
Кондиционер гонял по кабинету воздух, становилось прохладно, но никто из рабочих этого не замечал, хотя на улице в этот момент было намного теплее. Вечерний флер витал над городом, предшествуя такому же теплому, яркому закату. Девушки в юбках, и коротких платьях сновали вдоль улиц, останавливаясь у витрин, поправляя платья, прически… их было столь много, и все они были столь красивы, что редкий мужчина не засматривался бы и не провожал взглядом. Впрочем, редкий мужчина не любит весну. Эд смотрел за окно с пренебрежением и скукой, ни на ком не заостряя внимание. Далекая музыка знаменовала открытие новой забегаловки, куда тем же вечером зайдет множество людей, и выйдет, в лучшем случае, к утру. Жизнь вокруг лилась, кипела и звенела, но были и люди, не замечающие этого праздника, к примеру, печальный блондин, сидящий в риэлтерской компании, сортирующий множественные бумаги и документы. Беспросветная скука.
Хейз сконфуженно поглядывал на коллегу, который буквально покрывался плесенью, отправляя сотый за день ответ на заявку. На столе стояла уже пятая недопитая чашка кофе, и Хьюго бы даже решил задержаться на работе, если бы не настолько расстроенный, неизвестно чем, друг.
— Ладно. Одевайся, страдалец.
— Наконец-то! — Эд вскочил со стула, мигом накинул на себя плащ, встряхнулся. Он даже казался собраннее, чем обычно, только взгляд опять странно скользил по столу, натыкаясь на мобильник, стараясь на нем сосредоточится. Ненормально возбужденный, но при этом печальный.
Бар был всего в двух шагах: весьма посредственный, где каждый день собирались случайные люди при таких же случайных обстоятельствах. Коллеги сидели за барной стойкой и пили крепкий алкоголь, Хейз что-то листал в телефоне, а Флойд гипнотизировал взглядом граненый стакан, в котором дорогой коньяк казался старой бабушкиной настойкой:
— Переезд это еще не все. — Медленно прохрипел он.
— Очевидно, иначе ты бы так не напивался. — Спокойно, и даже немного надменно произнес его друг.
— Я не хотел с ней вообще сталкиваться, но после стольких лет решил, таки, наладить отношения.
— Ты про сестру, да? Вообще не понимаю, к чему так ценить родственные связи, по мне так это как-то банально и не стоит таких переживаний.
— Я бы тоже так сказал. Но тут… непростая ситуация. — Эд прикрыл глаза и глубоко вздохнул. — Пять лет назад мы поссорились… Мне только исполнилось двадцать один, а ей, дай вспомнить, вроде бы было четырнадцать, или пятнадцать. После того инцидента мы не общались.
— И что? По-моему, ты раздуваешь проблему из ничего, как обычно.
— Хьюго. Пять лет назад я был влюблен в свою сестру. — Флойд глубоко вздохнул, а Хейз, кажется, подавился алкоголем.
— Что? — он, как будто, остекленел. Уголки губ поплыли в разные стороны, а брови, наоборот, морщились, образуя над носом складку. Риелтор то ли хотел смеяться, то ли его внезапно начало подташнивать.
— И вот сейчас я снова ее вижу. Она так выросла, так поменялась, расцвела… Я думал, я пережил это, но… просто не могу, не могу находиться с ней рядом. Не могу, но чертовски этого хочу. Подойти, потрогать, прижать…
— Тебе нужен номер психолога. — Спокойно произнес Хьюго. — Теперь я понимаю, и для тебя на самом деле будет лучше найти съемное жилье.
— Не могу. Хочу сказать об этом, может есть шанс на взаимность?
— И какое у таких отношений будущее? Очнись, любовник, вы кровные родственники. — Он спокойно сделал глоток из своего стакана и медленно вздохнул, косясь на своего извращенного друга.
— Это ничего не решает… Я не живу, я медленно горю. Посмотри, от меня скоро ничего не останется!
— А что, у нее кто-то есть?
— Нет… Я бы знал об этом.
— Ну конечно. — Хейз рассмеялся и с ухмылкой посмотрел на напарника.
— Это не выносимо… — голова Эда с грохотом упала на барную стойку.
— Ты больной, тебе просто нужно лечиться. В какой-то мере это болезнь. — Хьюго продолжал смеяться. В его взгляде читалась нотка отвращения, хотя он стремился это не показывать.
Не то что бы у этого человека были предрассудки, за то были непоколебимые моральные правила. Немного, но они были, и одно из таких правил запрещало иметь какие-либо романтические связи с родственниками. Всем нутром это для него казалось неприемлемым настолько, что мужчина испытывал крайнее отторжение и неприязнь, однако его друг, увлеченный своей проблемой не мог прочесть это на его лице. Музыка становилась все громче, бар наполнялся алкогольными испарениями, так как люди все прибывали и прибывали. Выпивка, расслабление, искусственная радость… здесь, в болоте, в котором люди топили свое горе и усталость, Эд чувствовал себя своим, можно сказать, неотъемлемой частью атмосферы. Здесь становилось легче, душащие мысли улетучивались и трансформировались, создавая окно для пустых отвлечений и накрученного счастья. Пустая, внутренняя болтовня с самим собой перерастала в странные, ничем не связанные вопли, что немного веселило, и одновременно смущало его друга. Тот с ухмылкой качал головой, то и дело поглядывая на часы — сильно задерживаться здесь они не имели право. Пусть Флойд и отоспится завтра, а вот он уже твердо решил для себя, что снова выйдет на работу.
Скучные летние звезды ложились на небо яркими пятнами, освещая путь в районах, где бывали перебои с электричеством, однако, в крупном городе таковых было очень мало. Теплый ветер гонял по обочинам легкий мусор, типа фантиков и оберток, которыми по утру займутся уборщики… мягкий свет горел практически во всех окнах, ибо весной люди ложились поздно, сдвигая свое привычное расписание на несколько часов в ночь. Тепло и долгое солнце становились сильными катализаторами людской активности, многие начинали гулять в темное время суток, а многие молодые люди и вовсе спать всего по несколько часов в день.
Эд что-то бурчал себе под нос, пока его друг, с самым недовольным лицом из всех возможных, нес его, перекинув костлявую, пьяную руку через свое плечо. Такси оказалось не вызвать, в столь поздний час заказные автомобили были нарасхват, и, к сожалению, они оба пили, а значит никто из них не мог сесть за руль, тем более младший, который с каждым шагом все больше и больше терял координацию. Объяснение пьяного топографического кретина о том, где живет его сестра, с легкостью вписалось бы в новый томик анекдотов, но Хьюго, из последних сил стараясь думать, все-таки решил попробовать привести несчастного домой, не бросать же его вот так, на улице? Оплачивать больничный в его планы совсем не входило, а ночью может быть крайне холодно. Переулки сменялись, один другим, вроде бы, заветный дом должен быть в двух кварталах от офиса, но сейчас казалось, что они блуждают кругами, от чего озадаченный риелтор злился еще больше. Единственное, что спасало положение — таблички с названиями улиц. Первый и, в общем-то, последний ориентир. Мужчина стиснул зубы и закатил глаза — ничто, что связано с Эдом не кончается хорошо, и этот день не исключение. Талантливый, но безответственный работник. Насколько еще хватит начальника? Сейчас ему казалось, что минут на тридцать, и, если этот поход среди зданий затянется, он уволит его прямо здесь, прямо сейчас. От злости.
