не заинтересованно, скорее, чтобы просто получить информацию.
— Аглая, — пробурчала я, не зная, куда себя деть. Очень уж парень показался… не таким. Не таким, каких я видела в своей школе или возвращаясь домой на маршрутке. Он был другим. Это читалось по всему: по уверенному взгляду, по модной прическе и красивой одежде.
Дорогой. Вот какая тогда у меня возникла ассоциация. Взрослый и очень красивый.
— Веснушка.
— Что? — я ощутила, как вспыхнула.
— Веснушек у тебя много, говорю, — он глубоко затянулся и отвел от меня безразличный взгляд. — Ты и есть та самая дочка кухарки, что ли?
— Да. Николай Игнатов — мой папа, — ответила я, ощутив, как в горле начал скапливаться соленый ком. — Он умер.
— Я в курсе, — по-прежнему ровно проронил он и, затушив сигарету о стену, одним точным броском закинул окурок в урну. — Плохо.
— Мы теперь будем жить здесь. Не знаю, как долго, пока не накопим на квартиру. Если честно, понятия не имею, сколько она стоит, но мама сказала, что очень дорого.
Слова лились из меня единым потоком, мне ужасно хотелось поговорить с ним, может, даже обрести в его лице друга. Хотя невозможно даже было представить, чтобы такой, как он, вдруг начал дружить с такой, как я. Он и не начал: отлипнув от стены, засунул руки в карманы черных джинсов и одарил меня очередным флегматичным взглядом.
— Ну живите, — и ушел, даже не обернувшись.
Ему тогда было восемнадцать, и между нами зияла огромная пропасть. Он уже был взрослым, я же — совсем ещё ребенком. Однако это не помешало мне сразу в него влюбиться. Чистой, открытой, абсолютно беззаветной любовью.
Мне было все равно, что он сын обеспеченного человека, наоборот, я жалела, что это так. Ведь будь он сыном охранника или дворника, он не был бы от меня так недосягаемо далек… А так я была для него просто дочерью кухарки.
И за пять лет ничего не изменилось.
Я выросла, оформилась, вместо плоской девчонки на меня из зеркала смотрела молодая и, к слову, совсем не уродливая девушка, но Артуру по-прежнему не было до меня никакого дела. Он меня попросту не замечал, да и когда замечать, если у нас практически не было повода пересечься? Его жизнь буквально кипела: учеба в модном университете, английский, профессиональные занятия плаванием, бизнес-курсы — и все это приправлено бурной личной жизнью.
Конечно, я не могла знать наверняка, где он проводит свои вечера и ночи, но судя по снимкам его друзей, где он был непременно отмечен, развлекалась золотая молодежь на всю катушку. Дорогие автомобили, модные заведения, красивые лица…
Его жизнь была похожа на сказку. Моя же — скучна и однообразна.
В элитном коттеджном поселке у меня не было, да и не могло быть друзей — дети политиков и бизнесменов предпочитали свой круг; одноклассникам, с которыми у меня сложились неплохие отношения, добираться до меня было далеко, а я же в свою очередь не имела возможности остаться в городе. Я не могла бросить маму, знала, что без моей помощи ей будет тяжело справляться на кухне Вишневских. Да и морально… после смерти отца она сконцентрировалась на мне.
Бросить ее — значит предать.
Я просто не могла с ней так поступить.
— Ну что, идем спать? — мама еще раз окинула довольным взглядом наряженное окно и широко зевнула. — Завтра рано утром на продуктовый рынок.
— Не знаю, чего ты туда таскаешься, можно же все заказать по интернету. Привезут прямо к порогу, свежее.
— Знаю я их «свежее». Лучше я сама — пройду по рядам, выберу. К тому же на своих двоих не добираться — Иракли отвезет, привезет. Сервис.
Иракли — водитель четы Вишневских, правда, ввиду того, что каждый в семье предпочитал ездить за рулем сам, а у Альберта Владленовича был персональный помощник, Иракли часто оставался не у дел. Поэтому можно сказать, он был нашим с мамой личным водителем. Частенько подбрасывал меня до школы, а маму по делам в город.
Скоро мне предстояло поступать в ВУЗ, и я уже выбрала специальность — психология, мама предложила снять в городе небольшую однокомнатную квартиру, чтобы не мотаться туда-сюда, но я понимала, что таким образом мы никогда не накопим на собственное жилье, и решила ездить.
— Когда Иракли отвезет, когда сама на электричке. Нормально.
Может, конечно, и не очень «нормально», но чувство долга не позволяло мне оставить маму одну, да еще прилично обдирать финансово.
Это с одной стороны, а с другой, эгоистичной, я осознавала, что перебраться в другое место было бы самым лучшим вариантом: наверняка жизнь в городе быстро меня увлечет, и я имею все шансы встретить кого-то, может, даже влюбиться. Но, вопреки логике, верилось в это с трудом. Первая любовь проросла во мне настолько прочно, что казалось, я уже никогда от нее не избавлюсь. А избавляться нужно, потому что вместе мы все равно никогда не будем. Иллюзий я никогда не строила, в розовых облаках не витала, прекрасно оценивала и свое, и его место.
Хватит отираться уже возле окон. Хватит! И тайные паломничества в его спальню пора прекращать, это уже похоже на сумасшествие! — убеждала я себя, но все равно каждую ночь дожидалась его возвращения и сильно расстраивалась, если он не приезжал…
Ох, дура.
— Ладно, пойду спать. Спокойной ночи, дочка, — мама поцеловала меня в висок и ушла в примыкающую к прихожей комнату.
Я почистила зубы, переоделась в пижаму и, бросив привычный взгляд в окно, дабы убедиться, что парочка покинула автомобиль, легла под одеяло. Правда, сон никак не шел. Никогда не шел, если я знала, что он там с кем-то…
А вдруг эта рыжая и есть «та самая»? Вдруг он решит жениться на ней, наделает кучу детишек? Хотя я ревниво думала так о каждой его новой подруге, но все они рано или поздно испарялись, что, конечно, не могло не радовать.
Неожиданно я услышала со стороны хозяйского дома какой-то шум, кажется, кто-то ругался. Путаясь в штанинах, я быстро вскочила с кровати и подошла к окну: именно в этот
