кого-то к себе. Я от переезда, что случился четыре года назад, еще не отошла до конца. Меня так и тянет вернуться в наш маленький городок в сотне километров от этого муравейника. В свою школу, где училась с первого класса. Где мне было комфортно. А тут… Тут все неправильно! Но нам нужны были перемены. У мамы не заладились отношения с новым боссом на работе. Она не стала с ним встречаться, а он, в свою очередь, стал вставлять палки в колеса. Ей пришлось уйти. С моим родным отцом она общается только по поводу материальной помощи его единственной дочери. Но теперь не будет и этого, ведь недавно мне исполнилось восемнадцать. Папочка может вздохнуть спокойно. Отделался!
– Милли, идем, – взяла меня за руку подруга и повела внутрь огромного здания.
Спиной ощущаю изучающий взгляд молодого мужчины. Герман симпатичный, высокий, подтянутый. На вид года двадцать три. Хотя, угадывать возраст – не мое. И он еще ничего плохого мне не сделал, но почему-то такой настойчивый, откровенный взгляд сильно напрягает.
Купив билеты, мы успели к самому началу фильма.
– А ты говорила, попкорн купить успеем, – хихикая, шепчет подруга.
– Извини, – шепчу в ответ, понимая, что из-за меня мы чуть не опоздали.
– Это можно легко исправить, – заявляет Гер, встает и уходит.
– Ты ему нравишься, – довольно мурлыкает подруга.
– Я сейчас домой пойду, – стала подниматься со своего кресла, но кто-то сзади на нас шикнул и пришлось сесть обратно.
Минут через пятнадцать вернулся Герман и протянул мне пачку с горячей, ароматно пахнущей соленой кукурузой. Но не это меня напрягло, а то, что мужчина не пошел на свое место. Он взял и уселся рядом со мной на свободное кресло, положив руку на подлокотник, тем самым зажимая меня между собой и подругой. Есть перехотелось окончательно. Надо было остаться дома и заниматься. Вот что мне с ним теперь делать? Ну Наташка! Удружила.
Заставив себя сосредоточиться на фильме, быстро пожалела, что пропустила добрый кусок в самом начале. Кино и правда оказалось отличным. Надо сходить на него с мамой. Тогда уж точно смогу спокойно посмотреть фильм.
Когда в зале включили свет, быстро поднялась и посеменила к выходу между узкими рядами вслед за подругой. А там к лифту, вниз и на улицу, где откуда-то взялся мелко накрапывающий дождик.
– Ну во-о-от. Не погуляем, – расстроилась Наташка. – Посмотри, как небо затянуло. Сейчас будет ливень.
– Есть предложение, – присоединился к нам Гер, который где-то потерялся после фильма.
– Домой, – говорю подруге. – Поехали домой, Наташ, – прекрасно понимаю, что мы никуда не поедем.
Ведь вечер только начался, и ее уже не остановить. Тут еще этот Герман со своим взглядом. Напрягает.
– Идем, посидим где-нибудь, – подмигивает нам. – Я угощаю.
– Я за! – тут же обрадовалась подруга. – Не хочу домой, Милли. Там отец опять будет выносить мозг. Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, – захлопала длинными, темными, пушистыми ресницами девушка.
– А без меня никак? – тихо спросила у нее.
– Нет! – получила синхронный ответ сразу от обоих.
Дождик стал расходиться, и в кафе мы влетели, запыхавшиеся и промокшие. В очередной раз порадовалась тому, что все еще лето и одежда быстро высохнет. Прошли за свободный столик у окна. Наташка стала листать меню, а я просто смотрю на капли, стекающие по прозрачной поверхности.
– А ты что будешь? – спросил единственный мужчина в нашей небольшой компании.
– Что?.. – спросила, очнувшись от задумчивости.
– Будешь, говорю, чего? – усмехается он.
Сейчас мне показалось, что Гер гораздо старше, чем я подумала вначале.
– Чай, – растерянно уставилась на простенькую, но милую скатерть.
– И все? – не отстаёт он. – Ладно, сам разберусь, – отмахивается и делает заказ.
Мне принесли красивый фруктовый салат со взбитыми сливками в стакане на высокой ножке, зеленый чай с долькой лайма и треугольничек тирамису. Что заказали остальные участники этого праздника жизни, я даже смотреть не стала. Какая разница, когда под его взглядом мне хочется провалиться, спрятаться под стол, а еще лучше – сбежать домой!
Глава 2
Милли
Наташка что-то вдохновенно рассказывает мужчине, который обманчиво лениво пьет кофе и, кажется, совершенно беспечно улыбается. Такие себе дружеские посиделки. Дождь перерос в настоящий ливень, и теперь за окном виден только размытый свет от фар, спешащих домой машин. И я хочу домой. Я очень-очень хочу в свою комнату, как можно дальше отсюда и от этого человека. Сама не понимаю, что мне в нем так не нравится.
– Да, Милли? – смеясь, толкает меня в бок подруга. – Ну скажи ему!
– М? Что? – растерянно повернулась к ней.
– Ты совсем меня не слушала? – расстроилась Наташа, но, тут же вспомнив, с кем она отправилась гулять, махнула рукой и пояснила: – Я Гере рассказываю, как мы с тобой на природу ездили в последний раз. Помнишь? Там Степка Ерохин все не знал, как к тебе подойти, и в итоге собрал букет. – Она заразительно рассмеялась, что на моем лице тоже расцвела улыбка. – Ой, не могу! Из одуванчиков и крапивы! А что сделала ты, чтобы его не обидеть? Ведь он знатно обжег себе руки и весь чесался потом целую неделю.
На душе стало тепло от воспоминаний об этом забавном случае вначале лета. Мы тогда с уже бывшими одноклассниками ездили купаться к небольшой теплой речушке. А вокруг нее заросли деревьев, кустарников и различных неизвестных цветов. Это традиция, которую ребята соблюдали аж с пятого класса, а позже втянули и меня.
– А что я? Приняла подарок и потом тоже неделю чесалась. – Мы рассмеялись уже все вместе. – Мне стало его ужасно жалко. Он так старался.
– Жалость – не самое хорошее чувство, – назидательно заявил Герман.
Я только фыркнула и вновь отвернулась к окну, помешивая ложкой давно остывший чай. К салату тоже так и не притронулась.
– Ну сама посуди, – стал разъяснять мужчина. – К чему привела твоя жалость в этой ситуации?
– К тому, что парень не так сильно расстроился, – еле слышно ответила ему.
– Чушь! – категорично заявляет Гер. – Ты же все равно ему отказала, а жалость его еще и унизила.
– Так, ладно, – увидев, как мое настроение снова упало ниже плинтуса,
