Я напрягаюсь, когда Нокс испепеляет меня взглядом.
— Либби, я уважаю тебя и вежливо прошу уйти, — мурлычет он. — Можешь оставить аванс. Счастливого, мать твою, Рождества. Повторяю, мне не нужна чёртова нянька.
— Я не нянька, — огрызаюсь в ответ, теперь совершенно готовая к борьбе. Ему следует уяснить, что об меня нельзя вытирать ноги. — Разве ты не слышал ни слова из того, что сказал Томас? Я помогаю тебе строить карьеру и слежу, чтобы ты не наделал глупостей. Не волнуйся, — я подмигиваю, — я не буду готовить тебе бутерброды с арахисовым маслом или укладывать на тихий час.
Он показывает на меня пальцем.
— Ты же в курсе, что я тот, кто может урезать твою зарплату, солнышко? Поэтому ты бы изменила своё отношение, если хочешь получить следующую.
Томас ухмыляется в ответ, как будто мы два ребёнка, которые устроили потасовку на детской площадке.
— Либби начинает с завтрашнего дня, жди её в полдень у себя дома.
— Ага, без разницы, мне есть чем заняться, — ворчит Нокс. Он не удостаивает никого из нас взглядом, когда выходит из кабинета.
Я выдыхаю.
— Ты уверен, что это хорошая идея? Может быть, я могу поработать на кого-нибудь другого?
Я благодарна Томасу за эту работу, но мне кажется, мы с Ноксом будем много ссориться.
— Ты то, что ему надо. — Томас открывает ящик и, поднявшись с кресла, протягивает мне папку. — Здесь всё, что тебе нужно знать. Ты справишься.
Хотела бы я верить в себя так же, как он верит в меня.
Эти три месяца обещают быть интересными.
Глава 2
Либби
Я вхожу в набитый людьми особняк. Полдень вторника, но я, чёрт возьми, уверена, что громкая музыка, неограниченное количество алкоголя и полуголые женщины для Нокса в порядке вещей. Наверное, когда тебе двадцать шесть и ты стоишь двести миллионов долларов, то ты можешь делать всё, что вздумается, даже устраивать вечеринки в любое время суток.
Я пробиваюсь сквозь потные тела, чувствуя, как злость возрастает с каждым моим шагом. Обыскиваю море людей, вглядываясь в лица полуобнажённых мужчин с точёным прессом и загорелой кожей.
— Ты, должно быть, меня разыгрываешь, — бормочу себе под нос, когда наконец-то нахожу Нокса.
Он растянулся на огромном кожаном диване в центре гостиной, не заботясь ни о чём на свете. Закинув ноги на стеклянный кофейный столик, он наблюдает за хаосом вокруг себя, как король вечеринки.
Делаю глубокий вдох и топаю к нему, точно ощущая, в какой момент мистер Супер-звезда меня замечает.
Моё тело напрягается под его серьёзным, властным взглядом. Когда я подхожу, между нами повисает тишина, как будто каждый из нас ждёт, что другой заговорит первым.
Почему всё так чертовски неловко?
Потому что он так хочет, вот почему.
Нокс наслаждается тем, что ставит меня в неудобное положение.
Он откидывается назад, с любопытством наблюдая за мной, всем своим видом показывая, что он главный в этой игре... или как бы происходящая ерунда не называлась.
Сегодня бейсболка не прикрывает его растрёпанные волосы, шорты для купания свободно свисают на его бёдрах, а отсутствие футболки демонстрирует рельефные мышцы. Само собой, у него шесть кубиков пресса, потому что, по всей видимости, ни один плохой парень не может существовать без идеального тела.
— Ты не забыл, что у тебя интервью через час? — пытаюсь перекричать музыку.
— Не понимаю, о чём ты говоришь, — отвечает он одними губами. Ухмылка так и не сходит с его лица. Девушка рядом с ним злобно скалится, как будто опасается, что я разрушу её возможные шансы на изменение жизни.
Я разворачиваюсь на каблуках и мчусь в угол комнаты. Мимика людей, включая Нокса, меняется с восторженного на разъярённое, когда я выдергиваю шнур из стереосистемы. Всё замолкает.
— Вечеринка окончена, — заявляю я. — Все вон!
Гости смотрят на меня, но ни один не двигается.
— У вас есть пять минут, прежде чем я вызову полицию, чтобы они выпроводили отсюда каждого.
Замечаю недовольные взгляды и оскорбления в мой адрес от людей, которые медленно покидают дом. Уход гостей занимает добрые пятнадцать минут. Осталась только девушка рядом с Ноксом, и, похоже, она не намерена куда-либо идти.
— И ты тоже, подружка, — говорю я, показывая через плечо большим пальцем в сторону двери.
Она скрещивает руки на груди и недовольно надувает губки.
— Я остаюсь, — возражает она, не отрывая глаз от Нокса, молчаливым знаком упрашивая защитить её и поставить меня на место.
— Он позвонит тебе, если всё ещё будет заинтересован, — отвечаю за него.
Нокс похлопывает её по бедру и приподнимается.
— Я позвоню тебе, детка, — хмыкает он, скорее всего обманывая.
Она кивает, глядя на него дружелюбнее, чем на меня, хотя я сказала ей почти то же самое. Затем поднимается и, прежде чем исчезнуть в дверном проёме, улыбается ему напоследок.
Теперь нас только двое.
Ура!
Нокс подходит к мини-бару в углу комнаты, и нет никаких сомнений, что он замечает моё замешательство, пока я усаживаюсь на подлокотник дивана и открываю ежедневник. Он снова наполняет свой стакан и, глядя на меня, прислоняется к стойке. В этой же позе он стоял в нашу первую встречу. Он ждёт, как я буду снимать возникшее напряжение.
Я не виню его за то, что он не воспринимает меня всерьез. Я не похожа на уважаемого ассистента, у которого всё схвачено. Мне всего двадцать три. Из-за светлых волос люди стереотипно считают меня легкомысленной, что не так. Да и розовые пряди в этом никак не помогают. Моё лицо ещё похоже на детское: пухлые щеки с ямочками, как у малышей с капустной грядки.
— У тебя интервью через сорок пять минут, — напоминаю я, посмотрев на часы. — Мы потратили минут пятнадцать, чтобы всех выпроводить, а до станции минимум тридцать минут езды, и это при условии отсутствия пробок. Почему вместо организации вечеринки ты не начал собираться?
Он делает большой глоток, прежде чем ответить:
— Я не иду.
— Ты отменил встречу? — Он качает головой. — Тогда идёшь. Оставь выпивку, сходи почистить зубы и накинь на себя что-нибудь.
— Ненавижу интервью, особенно в последнее время. Меня спрашивают одну и ту же херню. Кому я присунул член? Всё серьезно? Меня действительно арестовали? — Он взмахивает рукой в воздухе. — И прочее дерьмо по списку. Нет уж, спасибо
Именно это ему и предстоит, он не ошибается, но это не служит оправданием, чтобы там не появляться.
— Ты идёшь. Конец дискуссии.
Он поднимает свой стакан.
— Я пьяный, солнышко, и поверь мне, я не особо профессионален под действием алкоголя. Уверен, ты об этом наслышана.
— Так-то я вообще не считаю тебя профессионалом, — бормочу себе под нос. — Отец хотя бы знал, что не стоит пропускать важные мероприятия, которые рекламируют его музыку и продвигают карьеру.
— Что? Я не расслышал, что?
Он точно меня слышал.
Я качаю головой.
— У нас нет на это времени. Ты не пьян. Отмена интервью в последний момент вызовет ужасный скандал, особенно если это интервью с одной из самых популярных радиостанций в стране. Если ты их продинамишь, они разорвут тебя на куски и откажутся ставить твои песни.
К моему удивлению, он опускает стакан и, ворча, возвращается обратно к дивану. Там он хватает рубашку со спинки дивана и надевает её.
— Это всё, что ты от меня добьёшься. Смирись или проваливай.
Сейчас я приму что угодно. Он может появиться в костюме курицы или стрингах со стразами, мне всё равно. Я встаю, хватаю жевательную резинку из кошелька и бросаю ему.
— Где ключи? Я за рулём.
Он смотрит на меня так, будто я сказала, что собираюсь его кастрировать.
— Никогда, чёрт возьми, ты не сядешь за руль моей машины. Поедем на твоей.
— У меня нет автомобиля.
Он показывает на мой кошелёк.
— Там у тебя пару тысяч баксов, а машины нет? — И снова смотрит на меня этим напряжённым, пристальным, странным взглядом. — Ты проститутка? — Улыбка появляется на его губах. — Не удивительно, что ты знакома с Томасом. Этот ходок обожает платить шлюхам, а затем пытаться сделать из них порядочных домохозяек.
