Лена видела, как кто-то морщится и кривит лицо, не желая принимать обличительные слова на свой счет, как после той или иной реплики кто-нибудь коротко согласно кивает и даже делает записи в ежедневнике. Тема доклада была противоречивой, Денис не пытался сгладить истинное положение дел и не выражался эвфемизмами во избежание возможных последствий со стороны критикуемых.
Она с особым вниманием впитывала часть со ссылками на его практический опыт, наконец, получив шанс заглянуть в его жизнь, узнать, чем он занимался целый год. Благодаря своей лучшей подруге Ларе, которая уже много лет была коллегой Дениса в юридической фирме, Лена, конечно, догадывалась о том, как много действительно важного он делает как адвокат и правозащитник, но ей хотелось хотя бы что-нибудь услышать от него лично.
Безусловно, Дениса обязывала молчать адвокатская тайна, но даже в абстрактной форме он не пытался делиться с Леной деталями. То ли не придавая собственным делам особого значения, то ли не испытывая настоящего желания обсуждать их с ней, он все и всегда держал при себе.
Стараясь как можно внимательнее слушать доклад, Лена готовилась к содержательной беседе с мужем в перерыве, надеясь, что эта поездка действительно изменит давно сложившийся порядок вещей в лучшую сторону.
Под громкие аплодисменты Денис сошел со сцены с самым нейтральным выражением лица, как будто его совсем не волновало произведенное на окружающих впечатление. Он делал то, что считал необходимым, и не ждал за это похвалы. Лена улыбнулась ему, дожидаясь, пока он подойдет ближе. Для всех объявили получасовой кофе-брейк.
Оказавшись рядом, Денис приобнял Лену за талию и довольно сощурился, глядя ей в глаза.
— Ну как? — спросил он, едва они вышли из зала в холл.
Лена охотно поделилась результатами наблюдения за слушателями, выразила собственное восхищение, уточнила несколько заинтересовавших ее программных предложений. Они с Денисом даже успели вполне содержательно поспорить на пути к столам с напитками и легкими перекусами.
— До сих пор не понимаю, почему ты решила, что юрфак не твое. — Денис покачал головой и потянулся за чистым стаканом. — Кофе? Не уверен, правда, что местное пойло, — он с сомнением посмотрел на очевидно бюджетной стоимости кофемашину, — можно называть кофе.
Лена издала смешок.
— Я все-таки рискну. — Вода и пакетированный чай прельщали ее еще меньше, чем дешевый и горький, но все-таки натуральный кофе. — А что касается юрфака, я уже говорила: мне не нравилось, каким человеком я становилась, продолжая погружаться в эту среду. Это неизбежная трансформация, без нее никуда, но я так не хочу. В моем случае изменения были слишком сильны.
— Аккуратно, бери за верхний край, очень горячо. — Денис подал ей кофе. — Да, — наполняя теперь свой стакан, он понимающе кивнул. — Юридическое мышление — та еще хрень. Сознание меняется капитально. Ты творческая, тебе чувствовать нужно и верить в хорошее. — Ирония в последних словах лишила их разговор наметившейся на мгновение интимности.
Лена глотнула кофе, не зная, что сказать. Денис повторил за ней и поморщился.
Он чуть приоткрыл рот, явно намереваясь что-то произнести, но как будто разом закаменел: рука со стаканчиком, замершая у груди; едва заметно, но все же распахнувшиеся в болезненном удивлении глаза, единственные, двигались, пристально и напряженно наблюдая за чем-то или кем-то позади Лены.
Медленно она обернулась, следуя за траекторией его взгляда. У стола в противоположном конце помещения было небольшое столпотворение с десяток человек. Все они довольно оживленно общались друг с другом, и Лена не сразу догадалась, почему Денис так отреагировал на посторонних людей. Однако через секунду все встало на свои места.
В центре внимания той мини-группы была высокая, безупречно выглядевшая в черном деловом костюме блондинка. Золотистые волосы, собранные в достаточно строгий, но изящный пучок, уверено занятая поза, очаровательная, но лишенная кокетства улыбка, вопреки которой в чертах вполне миловидного лица проскальзывали жесткость и готовность, если потребуется, дать бой, были Лене знакомы.
Теперь она понимала, почему Денис в один миг забыл обо всем. Она знала, на кого он сейчас смотрит, и, даже не оборачиваясь назад, знала, что увидит в серо-зеленых глазах с трудом скрытую за искусственным спокойствием тоску.
Не успев еще отвести взгляд, она наблюдала, как только что вполне дружелюбно переговаривающаяся с кем-то Катерина Морозова — одна из лучших юристов страны, широко известная активистка и правозащитница — почти неявно, заметив Дениса, сбилась с речи и переменилась в лице. Предназначавшиеся ему холод и презрение показались Лене осязаемыми.
Морозова, отвернувшись, сосредоточилась на одном из своих собеседников, и тем словно запустила остановившееся время. Вернулся гул разговоров, захлопали двери, заскрежетали отодвигаемые по гладкому напольному покрытию металлические стулья, пальцы ощутили идущий от стаканчика кофе жар.
Лена обернулась к Денису. Склонив голову, он изображал хмурую заинтересованность напитком в своих руках.
— Я схожу, куплю нам нормальный кофе. Через дорогу была кофейня. Подождешь?
Лена молча кивнула. В его голосе больше не было утреннего тепла.
После того, как Денис ушел, Лена зажмурилась и сделала глубокий вдох. Резало. Пусть ей давно известно о чувствах мужа к другой, все равно — резало. Снова убедиться лично, увидеть своими глазами — больно. Большую часть времени было намного легче принимать существующий расклад.
Да, ее муж много работал. Да, он не стремился провести с ней все свободные минуты, но по-своему заботился. Выражал привязанность. Был ей другом. Лена не сомневалась, что в важные моменты на него можно положиться. Просто… он ее не любил, но иногда ей удавалось об этом забыть.
Подобные сегодняшнему столкновения с правдой случались редко. Морозова работала в Питере, Лена и Денис жили в Москве. Впрочем, дело было совсем не в расстоянии. У нее не имелось сомнений, что ни Денис, ни Морозова не ищут встреч друг с другом. Что бы между ними ни случилось, насколько Лена могла судить по дошедшим до нее от покойной ныне свекрови рассказам, мосты были сожжены.
Возможно, она долго бы не подозревала, что Денис не сумел забыть бывшую, с которой прожил почти десяток лет, но ей досталась не следившая за языком свекровь, что оказалась безумно счастлива, что ее сын «одумался и женился на такой хорошей девочке, не то что эта своенравная Катерина».
В присутствии Дениса Татьяна Федоровна подобных ремарок себе не позволяла. Вряд ли он подозревал, как много Лене известно, несмотря на его молчаливое нежелание говорить о прошлом. Она и не настаивала. До поры едкие речи свекрови о какой-то абстрактной Катерине воспринимались как фон. Ненужная, необъективная информация. Лене ничуть не льстило, что она оказалась якобы лучше своей предшественницы.
Невольно опять заметив среди окружающих людей Морозову, она, отведя взгляд, переместилась из залы в холл, и в ожидании возвращения Дениса села на банкетку около гардероба. Она думала о начале сегодняшнего дня. О том, каким относительно себя обычного оживленным был ее муж.
Последний год он сильнее закрылся в себе, стал мрачен, еще больше закопался в работу. Попытки поговорить с ним откровенно, узнать в чем причина перемен, терпели неудачу. У Дениса всегда все было хорошо. Он ссылался на удвоившуюся после повышения до руководителя практики нагрузку, на командировки, проекты; на недосып и усталость, но истины в его словах было ровно столько же, сколько и лжи.
Его звали на конференцию — он принимал приглашение; предлагали провести курс лекций в университете — он выражал интерес, даже не заглянув в рабочее расписание; юристы из регионов обращались за консультацией — он полноценно втягивался в процесс и улетал на другой конец страны. Чем дальше, тем сильнее он разгонялся, и Лена не представляла, как его остановить. К концу года Денис спал по три часа в сутки, а иногда и вовсе не ложился. Откуда он черпал силы, как сохранял ясность ума, было непонятно.
