Но в целом вечер вышел не таким ужасным, как я его себе представляла.
Заполучив брендовое платье в свои ручки, Анастасия захмелела, упиваясь мечтами о том, как завтра она, в неоновом свете, явится пред очи Романа, чтобы навсегда покорить его сердце. И под этим «благим» делом, подруга решила замазать мои страдания шоколадным пудингом.
А потом и вовсе повела меня в книжный магазин, чтобы я смогла прикупить желанный томик, о котором давно грезила.
— Потом не говори, что я тебя не люблю, а только и делаю, что заставляю страдать, великомученица ты моя, — расплачиваясь на кассе, строго произнесла Кравцова. А я так и зависла с картой в руке, не успев оплатить желанную покупку, потому что подруга оказалась проворней и сунула обалдевшей кассирше парочку хрустящих купюр, приготовленных заранее. — Мой тебе подарок! — довольно прикрыла глаза Стася.
Ещё не до конца опомнившуюся меня, подруга буквально выпихнула из магазина.
— Стась, ну зачем? Ты итак потратилась. — я была дико рада подарку, но знала, что Кравцова живёт на стипендию и копит деньги, чуть ли не посредством лишения себя развлечений, а порой и вкусняшек. — Я сниму деньги в банкомате и верну тебе. Пойдём, — потянула её за собой, но она упёрлась.
— Не обижай меня! Всё! Ничего слышать не хочу! — упрямо мотнула рыжеволосой кудрявой шевелюрой. — Лучше не куксись завтра, а насладись вечером вместе со мной.
— Спасибо, — благодарно улыбнулась я, смотря на это вредное, но милое личико. Пререкаться и спорить до победного сразу же перехотелось.
— Так-то лучше!
Я тоже не далеко ушла от Кравцовой в плане финансов, но положение дел у меня было немного получше. Помимо стипендии родители перечисляли деньги каждый месяц на карту, а вот у Стаси — только стипендия и пара ночных смен в придорожной забегаловке.
Анастасия Кравцова росла в неполной семье. Отец ушёл, когда она была совсем маленькой, и мама изо всех сил горбатилась на трёх работах, чтобы оплатить жилье, прокормить их с малюткой и обеспечить дочери хоть какое-то образование.
Отчасти, это и служило причиной той одержимости, с которой Стася хотела вступить в ряды популярных девочек и охомутать богатенького мажора своими цепкими лапками.
И всё бы ничего, но…
Я видела, как эти богатые детишки обращаются с теми, кто ниже их по социальному положению. И слышала, как они о нас отзываются. И после такого не возникало ни малейшего желания хоть как-то с ними сблизиться.
А вот Стася предпочитала не замечать всего этого. Закрывать уши и глаза, свято веря в то, что истории из моих книжек, где бедная простая девушка меняет характер заносчивого и наглого, но при этом неприлично богатого, мерзавца на триста шестьдесят градусов, — реальность. А всё потому, что он беспросветно влюбляется в главную героиню.
Вот только в жизни было не так. И я всегда разграничивала для себя книжный мир и реальный.
Зато Кравцова упрямо верила, что сама напишет сценарий своей жизни, где будет так, как хочет она. Поэтому и потратила сегодня последние свои сбережения на брендовое платье.
Признаться, я и сама бы хотела, чтобы в жизни Стаси случилось подобное чудо, как в любовных романах, и даже украдкой загадывала желание высшим силам, но… Я была слишком реалисткой для этого, хоть и любила убегать в мир грёз на время. И предпочитала готовиться к суровой правде, нежели мечтать о несбыточном.
Слушая весёлое щебетание подруги, которая расписывала, как они с Романом полюбят друг друга и будут вместе отдыхать на курорте после свадьбы, грустно улыбалась, прижимая книгу к груди. «Невинная (не) для мажора» — гласило название на яркой обложке, где красовался горячий и брутальный парень в кожанке, жарко прижимающий испуганную красавицу с дерзким взглядом к себе.
Вот, клянусь, если завтра этот Грозовский даже не посмотрит в сторону Стаси, я лично заставлю его это сделать!
***
Музыка, раздающаяся из динамиков богато обставленного загородного дома, вводила в некий транс. А неоновая подсветка в купе со светомузыкой только усиливали эффект. Либо всему виной был непонятный дым, идущий из ванной и распространившийся по всему помещению.
Как бы там ни было, одно я знала точно — мне здесь жутко не нравилось.
А вот Стасе наоборот. Она чуть ли не подпрыгивала на месте от радости и охватившего её возбуждения, вцепившись в свой бокал пальчиками. И только это заставляло меня сидеть за столиком и дальше потягивать горьковатый ананасовый коктейль.
— Здесь так круто! — пытаясь перекричать музыку, поделилась подруга.
Я не разделяла её мнение от слова «совсем», но заставила себя улыбнуться и утвердительно кивнуть головой. Вчерашний подкуп книгой и эмоциями рыжеволосого чуда перевешивали щемящее чувство тревоги в груди. Но бдительности я всё же не теряла.
Стася выглядела просто чудесно. Как маленький распустившийся цветок, среди увядших бутонов — раскрашенных и полуголых девиц. Алое платье до колен стройнило и без того привлекательную фигурку Кравцовой. Рыжие локоны и легкий макияж подчеркивали естественную красоту подруги, придавая ей шарма, выделяя девушку на фоне остальных.
Невинная. Наивная. Маленькая девчонка, верящая в чудеса.
Я резко выдохнула и положила руку поверх лежащей на столе руки Стаси. Заглянула ей в глаза, снова пытаясь предупредить. Предотвратить неизбежную ошибку всей её жизни. Ибо противное и скользкое чувство так и не отпускало.
— О, нет! — предупредительно вскинула руки Стася, завидев мой взгляд. — Только не снова! Я не глухая, Юль. Хватит. Я уже не ребёнок.
— А мне кажется, что как раз таки наоборот, — не успев прикусить язык, выпалила я.
Не могла я сидеть и молча смотреть на это! Просто не могла! У меня сердце болезненно сжималось, стоило только представить, как она страдает и мучается.
И без того натянутая улыбка слетела с губ. Я вышла из себя, — собственная аналогия с цветком меня разозлила. Хотелось схватить рыжеволосую дурочку и уволочь отсюда под конвоем. Уберечь всё доброе и светлое, что есть в ней. И чего не было ни в одной из здесь присутствующих.
Зачем я вообще на это подписалась?!
Стася обиделась. Я видела это по увлажнившимся глазам, по сжатому в руках бокалу. Сильно обиделась. И, не успела я опомниться, как она шмыгнула в сторону и растворилась в толпе дрыгающихся тел.
Полумрак перестал быть союзником, спрятав Кравцову в своих сетях-объятиях. Я больше не видела её.
Вскочив со своего места, принялась шарить глазами, сканируя толпу, но красное платье, которое так ярко выделялось пятном на фоне приглушенных тонов, как сквозь землю провалилось.
Распихивая возмущающуюся молодежь локтями, я с неким отчаянием и быстро бьющимся сердцем, надеялась найти Стасю. Но всё оказалось тщетно. Её не было среди тусующихся. Не было среди кучкующихся компашек. Не было на улице. Не было в дамской комнате.
Я оббегала везде, но Кравцовой и след простыл.
В отчаянии я схватилась за голову. Закусила губу, стоя снаружи дома и смотря в сторону тёмной лесополосы.
Я всё испортила! Сама ускорила то, от чего хотела уберечь свою единственную подругу.
На улице было приятно, дул свежий ночной ветерок, но я не замечала этого, думая только о том, как сильно могла задеть Стасю своей гиперопекой. В конце концов, она, действительно, не маленькая.
И чего я так сильно вспылила?! Идиотка… И ведь обещала ей…
Возвращаться в дом, откуда доносились басы транс музыки, не хотелось. Я зябко обхватила плечи, плотнее кутаясь в кардиган. И тут меня осенило.
Если Стася плачет, то наверняка где-то в укромном месте. Но раз в дамской комнате её нет, значит, она может быть… За домом! Точно! Туда редко кто выходил за всё время тусовки, предпочитая находиться внутри, танцевать и пить, как не в себя.
Окрылённая предвкушением, что там и найду подругу, рванула за дом. Особняк был просто огромным, поэтому обогнуть его быстро не представлялось возможным, и путь до места назначения отнял у меня прилично времени.
