маловато. С нежным кружевом на воротничке и манжетах. Взглянула на цену и охнула. Да уж. Я умею выбирать: если вещь — с самым высоким ценником, если мужчину — самого отъявленного.
С грустью я вернула костюм на место. Ничего. Когда-нибудь мы сможем себе позволить все.
Дома я отпустила няню.
Прошла в спальню — Аня сидела на мохнатом одеяле и собирала пирамидку из кубиков.
— Привет! — я подхватила ее на руки и расцеловала.
Услышав звонок мобильника в недрах сумки, посадила дочку обратно. Взволнованно взглянула на экран и сникла. Я надеялась, это по работе…
Эмиль Кац.
Он присматривал за мной за границей. Помогал прятаться. Я до сих пор перед ним робела, богатым, влиятельным человеком в два раза меня старше. Прежде чем отпустить, он наводил справки. Помог приехать. Я знала, зачем он звонит.
— Алло.
— У вас все хорошо?
— Да… Уже была на собеседовании, — я умолчала, что результаты так себе. — Спасибо.
Мы оба понимали, что это последний контрольный звонок.
— Уверены, что хотите остаться?
Помогать здесь он не будет. Отправляться в свободное плавание страшно, но я хотела обрести почву под ногами.
— Абсолютно.
— Напоминаю, вы в безопасности, пока не пытаетесь связаться ни с кем. Никому не звоните. Родственники, друзья. Забудьте о них.
— Понимаю.
— Я тоже не должен ничего о вас знать. Поменяйте номер телефона. Никому не говорите адрес. Свои контакты я оставлю, если что-то случится — звоните.
— Спасибо, — повторила я.
За последние полтора года я столько раз это повторяла, что тошнило от себя. Эмиль вздохнул и положил трубку. Он не сентиментальный человек — долго прощаться не станет.
Я нашла глазами дочку. Теперь мы сами по себе. А с работой, уверена, все наладится.
— Все будет отлично, слышишь? — дочка улыбнулась, услышав мамин голос. — Сейчас яблочко принесу.
На кухне я вымыла яблоко и срезала шкурку, нарезала красивыми дольками. Ноги гудели от усталости. Я отнесла тарелочку в зал и присела на покрывало. Вздохнула, влюбленными глазами глядя, с каким интересом дочь изучает кубики.
Как бы ни было тяжело, я ни о чем не жалею.
Нужно собраться и вновь просмотреть сайты в поисках работы. Обязательно что-нибудь найдется. Обязательно! Но включив телефон, я с заминкой сделала то, чего не делала уже давно.
Ввела в поисковик имя своего любовника и отца Ани.
Меня интересовали последние новости.
Он смотрел с фотографии пронзительными глазами.
Андрей Ремисов.
Люди боятся его имени и обезображенного лица. Я сама его боялась до дрожи. Он сам дьявол. Мы познакомились в Москве, в такие же весенние дни, как сейчас. Я вляпалась в жуткую паутину криминала, насилия и страстей, и чудом осталась в живых.
Андрей Ремисов перечеркнул мою жизнь.
На фотографии он смотрел прямо. Взгляд погасший, неулыбчивое асимметричное лицо со шрамами, глаза убийцы. Я вспоминала, как он нависал надо мной во время секса, сладострастно открыв рот. Как в драке убил человека, всадив нож по рукоять одним ударом. Я изменилась, но эти видения будут со мной до конца.
Я от него родила…
— Мой сладкий, — прошептала я, и провела по экрану пальцем.
Текст под фото я не читала. И так знаю, что написано.
Все его прегрешения.
Раньше я мониторила новости ежедневно, но постепенно все реже. Из-за хлопот с переездом, а переезжать на другой конец мира с ребенком нелегко, я ничего не искала о нем несколько месяцев.
Новостей не было с тех пор, как он исчез.
Не было их и сегодня.
— Помоги мне, а? — прошептала я, впервые обращаясь к нему за помощью, как к умершей маме. — Мне страшно…
Аня потянулась к телефону, приняв его за новую игрушку, и в этот момент он зазвонил. Подхватив расхныкавшуюся дочь, я ответила, даже не взглянув на номер:
— Да!
— Елена? — голос был мужским, очень приятным, словно я говорю с диктором или актером. — Это Михаил, сегодня вы были у нас…
Это же арт-директор!
Отличный вид на Москву. Соцпакет. Гарантии. Мой билет в успешное будущее. Он проводил первое собеседование. Я быстро ходила по комнате, сквозь дочкин плач пытаясь разобрать, что он говорит.
— Сегодня прошло не очень удачно, — словно извиняясь, заметил он. — Но мы обсудили вашу кандидатуру с руководителем. Вы можете подойти к нам еще раз?
— Когда? — я растерянно взглянула на Аню, к счастью она заинтересовалась жемчужными пуговицами моей блузки. — У меня ребенок, я только что отпустила няню…
— Завтра в девять. Подходит?
— Да, — с облегчением согласилась я, от волнения сдавило горло. — Я могу узнать, для чего?
— Я и наш эйчар дали разные оценки вашему резюме. Руководитель хочет встретиться с вами лично, чтобы принять окончательное решение. Вы будете?
Судя по интонации Михаила, борьба была жаркой.
— Обязательно, — я отключила телефон. — Видишь, Аня, мы с тобой молодцы!
Я запретила себе радоваться раньше времени, а утром меня вообще колотило от страха. Пока ждала няню, порепетировала ответы, аккуратно собрала все, что могла показать, и ровно в девять была в приемной.
Боже, как я хочу работать в этом стильном царстве, где на ресепшен сидят длинноногие красотки, а на парковке сплошь «мерседесы», «ягуары», и даже один «бентли».
Через стеклянные стены комнаты для совещаний я видела, что меня ждет целая комиссия, среди них вчерашний придирчивый менеджер — эйчар, как назвал его арт-директор, сам Михаил, и лощеный господин лет пятидесяти с седыми висками и в шикарном костюме. Почему-то кажется, что на парковке я видела его «бентли».
Проглотив страх, сомнения и бешено стучащее сердце, я вошла и скромно села напротив.
— Здравствуйте, Елена, — поздоровался Михаил.
Менеджер слева от босса безразлично смотрел в пространство, поставив на мне крест. Что-то неразборчиво буркнул, когда появилась, и на этом все.
Руководитель сидел по центру стола.
Чем-то он напоминал Эмиля Каца — не внешностью, образом. Материальное и социальное положение накладывают отпечаток на внешность. Богатый, успешный и уверенный в себе человек.
Он так и не представился.
Рассматривал меня в упор и слегка улыбался. Улыбка была застывшей, и чем-то напоминала акулью. Папку я протянула ему, но тот не шелохнулся.
— Я уже видел.
Ее забрал Михаил. Зашелестели страницы.
— Взгляните, Геннадий Александрович… — на свет вновь появились мои портреты.
— Миша, это интересно, но… — он начал качать головой. — Я абсолютно не разбираюсь в искусстве, если это так назвать. Девушка красивая, эта да.
Он поднял глаза и мило улыбнулся.
Я натянуто улыбнулась в ответ, от волнения чувствуя лед в животе.
— Геннадий Александрович, помните, я представлял проект для фойе в штаб-квартире,
