закидываю ногу на ногу, наблюдая за ее судорожными телодвижениями. — Полегчает?
— Слушай, Мраморный, — женщина снова поворачивается ко мне лицом, выпрямляясь в полный рост. — Ты кого-нибудь в этой жизни любишь кроме себя?
— До недавнего времени думал, что люблю тебя.
Алла краснеет, продолжая злиться, но молчит в ответ. Странная, однако, у некоторых женщин логика, хотя теперь уже повторяюсь я. Как спать с другим мужиком, так не задавала мне подобных вопросов. И если бы я, совершенно случайно, не заехал бы в разгар рабочего дня домой, то так бы и ходил в дураках.
А ведь я даже не предполагал, что она способна на подобное.
Хоть бы гостиницу сняла, чтобы встречаться со своим любовником. На мои, кстати, деньги. Так нет же, домой приволокла — теперь ремонт делай, чтобы ничего больше не напоминало здесь об этой стерве.
Каким же я раньше был идиотом…
Ненавижу!
— Ты даже не представляешь, как ненавижу тебя я, — произносит Алла, а я только сейчас понимаю, что последнюю фразу произнес вслух.
— Вот и прекрасно! — безразлично пожимаю плечами в ответ. — Надеюсь, проблем с разводом не будет?
— Я оставлю тебя без штанов! — грозно рычит Алла, вызывая у меня истерический смех.
— Ага, — я лишь мотаю головой из стороны в сторону, поражаясь чужому идиотизму. — Помечтай, дорогая!
— Слушай, Мраморный, в тебе есть хоть капля совести? — мой женушка меняет тональность, понимая, что я не шучу и насчет развода, и насчет ее угроз оставить меня без штанов.
— Нет, — честно отвечаю, а смысл врать.
Совесть у меня, конечно же, есть, но не в данном случае. Я не жалею денег на благотворительность, помощь детским домам и онкологическому центру, где лечат больных детишек, но в остальном…
— Я так понимаю, что и сострадания в тебе тоже нет, — печально констатирует Алла, а я лишь киваю в ответ.
— Правильно понимаешь.
— Я хочу загородный дом! — тут же выдает моя жена, а у меня глаза округляются.
— Чего?!
— Мы его строили вместе! — чуть ли не орет Алла, а я в очередной раз поражаюсь и женской тупой логике, и не менее тупому эгоизму.
— Мы? — намеренно переспрашиваю, так как смех теперь переходит в затяжную злость. — Или я?
— По закону…
— Можешь засунуть себе в одно место свой закон! — нагло перебиваю ее и встаю, не торопясь, с кресла. — Закончила со сборами? Выход сама найдешь!
Я пока еще держу себя в руках, но это лишь дело времени. В последнее время я дико раздражен, устал и не желаю слушать дальше тот бред, который мне выдает эта стерва.
— Я его у тебя отсужу, вот увидишь!
— Рискни, — выдаю еще относительно спокойно, но дальше…
— И половину твоей компании тоже отсужу!
Это уже перебор — мое терпение же не безгранично. Однажды оно лопнет.
Хотя зачем же однажды? Прямо сейчас!
— Вали отсюда, пока я добрый! — в два шага я пересекаю расстояние между нами, одной рукой хватаю чемодан, а другой свою жену за локоть, и обе эти ноши тащу к двери. Даже обуться ей не даю — выталкиваю за дверь, швыряю туда чемодан, а следом и ее туфли.
Достала! Я и так держался до победного, хотя надо было еще вчера, когда застал ее в нашей кровати с любовником, вышвырнуть за дверь и ее, и этого дебила, который рискнул с ней связаться, зная прекрасно, кто у нее муж.
Хотя нужно было с балкона выкинуть!
— Трындец!
Это самое приличное слово в моем лексиконе, описывающее данную ситуацию. Какая-то дикая пустота внутри. Разрывающая меня на несколько частей. Что же я делаю не так, Господи? Интересно, когда нашей супружеской жизни наступил переломный момент, который привел к столь печальному финалу? Странно, но кроме пустоты нет… ничего. Разве что ненависть.
Даже ни капли расстройства или сострадания, о чем так настойчиво интересовалась Алла.
Ничего.
Одиночество…
Хотя все эти шесть лет, что мы были с Аллой женаты, я был одинок. Только сейчас я это отчетливо осознаю.
Полночь на часах. Интересно, как долго я простоял на кухне, глядя в окно? Без света. Лишь с печальными мыслями о своей нелегкой судьбе.
Я поворачиваюсь, смотрю на дверь…
«Подожди два года… Пока я вырасту… А потом решишь, жениться тебе на ней или нет!»
Почему-то именно сейчас всплывают слова одной девочки. Шесть лет прошло с тех пор. Она уже давно выросла. А когда-то была в меня влюблена…
— Глупости все это, — я мотаю головой из стороны в стороны, не желая и дальше вдаваться в воспоминания.
Но перед глазами все равно стоит ее лицо.
А по щекам текут слезы…
Янина
— Доченька, как же мы рады, что ты вернулась! — папа расплывается в улыбке на все свои тридцать два зуба, но я быстро пресекаю его дальнейшие «предложения»:
— Только давай сразу договоримся — дома я жить не буду!
— Янина…
— Папа, не начинай.
— Ну, в самом деле, Саша, — влезает мама, подходит ко мне и целует меня в щеку. — Не прессуй девочку.
— То есть забота о собственной дочери — это я ее прессую? — тут же заводится отец, а мы с мамой лишь глаза закатываем.
— Сейчас начнется, — я печально вздыхаю, мама толкает меня локтем в бок, чтобы заткнулась, но отец уже услышал мое ворчание.
— Неблагодарная! Я все для тебя делаю, а ты…
— А я тебя очень люблю, папочка! — перебиваю его пламенную речь, а то мы всю ночь будем слушать его причитания. — Но жить буду отдельно. Хотя сегодня останусь на ночь.
— Ну, хоть так, — машет рукой отец, и тут же его телефон начинает трезвонить.
Все, как обычно — ничего не меняется. Бизнес, бизнес и еще раз бизнес — двадцать четыре часа в сутки. Интересно, как мама это выдерживает? Я бы свихнулась точно.
И жить в одном доме с предками я не хочу по одной простой причине — отец начнет меня ломать.
«Для кого я стараюсь?»
«Кому мне это все в наследство оставлять?»
«Ты бы хоть внука мне родила, чтобы было кому мою фирму возглавить!»
Одно и то же. Изо дня в день. Из года в год. Ну и, конечно же, мой стандартный ответ:
«Папа, не начинай!»
Почти шесть лет назад я сбежала из дома не для того, чтобы работать у отца. Я знала, какая судьба мне уготовлена, но… была не готова.
Да и сейчас не готова, чего уж душой кривить.
Я хочу свободы! А не тотального контроля двадцать четыре часа в сутки…
— Папа, я хочу учиться за
