меня бегут слюнки, а в животе голодная боль.
Второй день выдался самым тяжелым. Я думала, что сойду с ума, поэтому стала считать ломтики еды и представлять, что их ем. Помогло, но ненадолго. Возможно, было бы легче, если бы мясо не порезали на маленькие кусочки, каждый из которых меня дразнил. Я могла бы взять только один, и никто бы не заметил. Сама не знаю, как выдержала в тот день.
Сегодня у меня пятый день голодовки. Еду и воду приносят три раза в день, но я не прикасаюсь ни к чему, кроме воды. Я скорее умру от голода, чем соглашусь выйти замуж за убийцу моего отца.
С коридора слышится поворот замка, и в комнату входит Мария. Когда-то мы были лучшими подругами. Пока она не стала трахаться с моим отцом. Мне интересно, когда она решила переметнуться к Диего Ривере — лучшему другу и деловому партнеру моего отца, а пять дней назад — к его убийце.
— Ангелина, тебе не поможет голодовка, — говорит Мария и становится передо мной, уперев руки в бока. — Ты так или иначе выйдешь замуж за Диего. Зачем все усложнять?
Я скрещиваю руки и прислоняюсь к стене.
— А почему бы и нет? — спрашиваю. — Ты уже с ним трахаешься. Зачем останавливаться на достигнутом?
— Диего никогда не женится на дочери прислуги. Но он по-прежнему будет заниматься сексом со мной. — Мария одаривает меня одним из своих особенно высокомерных взглядов. — Я сомневаюсь, что он захочет прикоснуться к тебе сейчас, дочь Мэнни Сандовала ты или нет. Ты никогда не была особенной, но сейчас выглядишь полуживой.
— Ты могла бы попросить его отпустить меня и забрать его себе.
У меня в голове не укладывается, как она терпит прикосновения этой свиньи к себе. Диего старше отца, и от него воняет. Он всегда будет ассоциироваться у меня с запахом немытого тела и пота, и ужасного одеколона.
— Да я бы с радостью и с большим удовольствием попросила бы. — Она улыбается. — Если бы думала, что это поможет. Диего считает, что с принцессой Сандовал в качестве его жены все дела пройдут более гладко с деловыми контрактами твоего отца. Он выждет день, может, два. А потом потащит тебя к алтарю. Он итак, Ангелина, был с тобой невероятно терпелив. Не испытывай его терпения. — Она забирает тарелку с нетронутой едой и выходит из комнаты, закрыв дверь на ключ.
Я ложусь на кровать и смотрю, как занавески колышутся от легкого вечернего ветерка. С утра у меня кружится голова, поэтому заснуть уже не так сложно, как несколько дней назад. Слез тоже больше нет.
Мне до сих пор не верится, что моего отца больше нет. Возможно, он не был самым лучшим отцом на свете, но это мой отец. Работа всегда стояла на первом месте для Мануэля Сандовала, и в этом нет ничего необычного. Никто не ждал, что глава одного из трех крупнейших мексиканских картелей будет весь день играть со своим ребенком в прятки, но он любил меня по-своему. С грустью я вспоминаю отца, и на лице появляется печальная улыбка. Мэнни Сандовал не приходил на мои спектакли и не помогал мне с домашними заданиями, но позаботился о том, чтобы я умела стрелять почти так же хорошо, как любой из его людей.
С террасы до меня долетает мужской смех, от которого я вздрагиваю. Лживый кусок дерьма и его люди все еще празднуют. Ему мало того, что он убил моего отца, человека, с которым вел дела более десяти лет. Так еще решил захватить его дом и его деловые контракты в придачу. А теперь еще хочет захапать и его дочь.
Я закрываю глаза и вспоминаю день, когда Диего пришел к нам домой. Никто ничего не заподозрил, потому что в течение многих лет он навещал моего отца по крайней мере раз в месяц. Когда мы поняли, что происходит, было уже слишком поздно.
Мне не следовало в тот день нападать на Диего. Единственное, что это принесло мне, — удар по лицу, от которого перед глазами заплясали звезды. Но когда увидела отца, лежащего на полу, а под ним лужу крови, я не могла нормально соображать. Желание убить гада затмило мой разум. И вместо того, чтобы выждать удобного момента, я полностью проигнорировала двух его солдат, схватила один из декоративных мечей, висевших на стене в кабинете, и бросилась на Диего. Его люди поймали меня еще до того, как я приблизилась к их боссу… и рассмеялись. А потом еще посмеялись, когда Диего ударил меня по лицу, чуть не сломав мне челюсть.
Удивительно, как он еще меня не трахнул. Наверное, занят тем, что насилует девушек, которых привел и запер в подвале, прежде чем отправить их покупателям. Интересно, продаст ли он и меня или просто убьет, когда поймет, что я скорее умру, чем буду иметь с ним что-то общее.
Я зарываюсь лицом в подушку.
* * *
От сна меня будит звук чьих-то торопливых шагов. Не открывая глаз, я медленно тянусь рукой под подушку и обхватываю подлокотник кресла, которое разобрала три дня назад. Я положила под нее свое импровизированное оружие на случай, если Диего наконец решит навестить меня.
— Ангелиночка! — Меня хватают за плечо и трясут. — Проснись. У нас мало времени.
— Нана? — Я сажусь в кровати и прищуриваю глаза на свою бывшую няню. — Как ты сюда попала?
— Ну же вставай! И веди себя тихо. — Она хватает меня за руку и выводит из комнаты.
Они заточили меня в моей комнате, и я не ела уже пять дней кряду. Ноги подкашиваются, когда пытаюсь поспеть за старой и хрупкой бабушкой, которая практически тащит меня по коридору и по двум лестницам, пока мы не доходим до кухни. В доме Диего не выставляет охрану, а остальной персонал уходит около десяти. Видимо, уже глубокая ночь, раз мы ни с кем не сталкиваемся.
Нана подталкивает меня к стеклянной двери, которая ведет на задний двор, и показывает пальцем.
— Видишь тот грузовик? Они уезжают через двадцать минут. Диего отправляет наркотики итальянцам в Чикаго и сказал, чтобы с грузом я отдала одну из девушек в подарок. — Она поднимает на меня глаза. — Ты поедешь вместо нее.
— Что? Нет. — Я кладу ладошку на ее морщинистую щеку, а другой рукой опираюсь на стену на случай, если у меня подкосятся ноги. — Диего
