Внезапный порыв сильного ветра заставляет глаза слезиться. Сжав пальцы, кошусь на мужчину рядом со мной. Он вежливо улыбается мне и кивает. Я смотрю вверх, вверх, вверх на массивное здание, затем снова на него.
— В какой квартире консьерж?
Мой голос уносит ветер, когда мужчина тащит меня в вестибюль. Я останавливаюсь в дверях и смотрю по сторонам. Пока разглядываю все вокруг, снег и лед на моих замызганных уггах тают, превращаясь в темную лужу на ковре. Открыв, как идиотка, рот осматриваю вестибюль и все его великолепие.
Мягкая мебель кремового цвета расставлена полукругом и обращена к камину из серого камня, который простирается до самого верха высоких потолков. Оранжево-красное пламя танцует и раскачивается под слабые звуки классической музыки, разносящейся по всему помещению. Мне хочется сунуть руки и замерзшую задницу в камин, а потом растянуться перед ним на толстом ковре, как кошка.
— Сюда, мисс Симс.
Я следую за мужчиной через помещение. Подошвы угг скрипят по мраморному полу, оставляя за собой грязный след. Я вскидываю голову вверх и кручу по сторонам. Декор из золота и стекла. С оттенками желтого и серого. От ваз до подвесных светильников, скульптур и картин это место излучает великолепие, гораздо более причудливое, чем все, что когда-либо видела девушка из маленького городка.
— Если вам что-нибудь понадобится, не стесняйтесь, звоните мне.
Альфред — черт возьми, именно это имя написано на его бейджике, — останавливается перед массивной дверью лифта. Сплошной, ровный черный цвет резко контрастирует с другими четырьмя дверьми из зеркального стекла, окрашенного в золотой цвет. Пока он засовывает ключ-карту в разъем небольшой панели рядом с дверью с заглавной буквой «П» над ней, я случайно смотрю в одно из зеркал.
Мои вьющиеся каштановые волосы торчат во все стороны, как сломанные прутики, и ниспадают до середины спины. Моя «всепогодная» куртка уместна для Миссисипи, но в Чикаго — это не что иное, как плащ. А мои некогда модные узкие джинсы теперь промокли и сильно обвисают на бедрах. Они растянулись от долгого ношения, и, можно подумать, что заднюю часть джинсов только что покинула стая перепелов.
Дверь лифта открывается, и Альфред жестом приглашает меня войти. Я возвращаюсь к реальности.
— Альфред… — я тянусь к нему и хватаю его за руку.
Уголки его губ опускаются, он хмурится, а глаза расширяются.
— Я должна кое в чем признаться.
Он похлопывает меня по руке, и его тревога исчезает, сменяясь теплой улыбкой.
— Ничего не говорите. Я уже знаю.
— Знаете?
— Конечно. И не волнуйтесь… мисс Симс. — Он наклоняется и понижает голос до шепота. — Ваш секрет со мной в безопасности. — Он выпрямляется и подмигивает мне. — Мистер Суэггер вернется не раньше завтрашнего полудня. Квартира в полном вашем распоряжении. Наслаждайтесь.
Возможно ли, что этот человек знает, что я не мисс Симс?
Часто ли он позволяет незнакомцам без лишних вопросов вторгаться в дом хозяина?
Что за человек этот Альфред?
Я вхожу в лифт. Двери закрываются, и я взлетаю на самый верх здания так быстро, что для поддержки мне приходится ухватиться за перила.
Ненавижу лифты. Есть что-то ужасающее в том, чтобы находиться в замкнутом пространстве, болтаясь над землей в тяжелом металлическом ящике, висящем в воздухе лиш на тросах и шкивах, и… что, если электричество отключится?
Утыкаюсь носом в стену. Закрываю глаза и крепко держусь, напевая свою любимую песню, чтобы не упасть в обморок. Наконец, раздается характерный сигнал, и двери открываются. Я выбираюсь в небольшой холл, где на столике стоит самая огромная чертова ваза с цветами, которую я когда-либо видела. Возле столика находится дверь из цельного дерева с изящной золотой ручкой.
Без давления со стороны водителя, консьержа или мужчины с собакой у меня есть время остановиться и подумать обо всем случившемся.
Если я открою эту дверь, то могу попасть в тюрьму. И хотя я знаю, что тюрьма возможна в случае, если Люк Дюшанан поймает меня на своей территории, незаконное проникновение не будет таким серьезным преступлением, как взлом и проникновение.
Я звоню Эмили.
— Да?
Проклятье. Ее голос звучит ужасно.
— Привет, Эм. Как ты держишься?
Она пару раз шмыгает, и я слышу звук, похожий на звук закрывающегося ноутбука.
— Люк только что опубликовал на Facebook фото со своей новой шлюхой.
— Да? И она уродина.
— Нет.
— Хочешь, я врежу ей по лицу? Сделаю ее уродиной?
Эмили вздыхает, затем сморкается.
— Нет. У них свидание. Похоже, наш розыгрыш не сработает. Они, вероятно, будут отсутствовать всю ночь, — ее голос срывается на последнем слове.
— Я все еще могу сделать это завтра.
Обнадеживающий намек в моем тоне не успокаивает ее. Она хочет, чтобы я отступила. Вернулась домой, и мы бы снова продолжили пить вино и есть шоколад. Но я не могу уйти. Любопытство требует выяснить, что находится по ту сторону двери. Этого требуют исследования. И Милостивый Господь тоже.
Мой взгляд останавливается на золотой дверной ручке. Она сияет, как нимб ангела.
Подобные вещи не случаются без божественного вмешательства. Возможно, это Его план в отношении меня. Возможно, собака в том парке оказалась не просто так. Возможно, владелец был ангелом, преследующим меня именно до того места, куда я должна была попасть. А та машина? Она ждала не мисс Симс. Она поджидала меня. А Альфред? Он тоже может быть ангелом. Что, если мистер Суэггер — мой Тот Самый Парень?
Теперь я понимаю.
Я получила божественное благословение.
Я бы объяснила это Эмили, но она просто не поняла бы меня. Сказала бы, что мне нужно перестать позволять своему воображению брать верх. Зачем я вообще ей позвонила? Она слишком эмоциональна, чтобы чем-то помочь.
Решение принято.
— Эм, мне пора. Я в своем номере.
— У тебя есть номер? Когда ты его сняла? Зачем? Как?
В ответ на ее вопросы закатываю глаза.
Эмили любит придерживаться плана. Она из тех людей, кто ведет ежедневник. Никогда не отклоняется от графика. Если Иисус сойдет на землю в тот же четверг, на который у нее назначен прием у дантиста, не сомневаюсь, что она скажет ему, что он должен подождать. «Прости, Господи. Тебя нет в расписании».
У меня нет ежедневника. Мои планы меняются в зависимости от условий. Я должна ждать свой рейс в переполненном аэропорту? Вместо этого судьба решила, что я останусь в роскошной квартире. Обстоятельства изменились в мою пользу, и я отказываюсь игнорировать их и лишать себя такой возможности.
— Пенелопа…
— Что?
— Ты не можешь позволить себе номер в гостинице.
— Конечно, могу.
— Как?
— Я позвонила и увеличила кредит своей карты. — Ложь. Но правда вызовет вопросы, на которые я не хочу отвечать. Что обернется еще большей ложью.
— Но… как?
— Не задавай вопросов о необъяснимом, Эм. Просто смирись с этим, хорошо? Сейчас мне нужно зарегистрироваться. Я позвоню тебе завтра. К черту Люка Дюшанана.
Наступает пауза, прежде чем она делает вдох.
— К черту Люка Дюшанана.
Я завершаю разговор.
Опускаю руку на дверную ручку.
Произношу короткую благодарственную молитву, приношу извинения за все плохие деяния и обещаю в будущем не сквернословить так часто, чтобы показать свою признательность за то, что собираюсь получить.
Затем поворачиваю ручку и захожу внутрь…
— Разъетить-твою-налево.
Глава 2
Хочу официально заявить: я солгала.
Но, честно… чего Боженька ждал от меня?
Я нахожусь в сознании миллионов читателей. А это место — пентхаус любого богатого героя в каждом любовном романе. Открытая планировка. Окна от пола до потолка выходят на центр Чикаго. Полы из твердых пород дерева. Винтовая лестница со стеклянными перилами. Вычурная хреномантия, свисающая с потолка, которая, я почти уверена, по сути, всего лишь пожарный шланг, опыленный золотистой краской.
