Он отмахивается от этого, к моему облегчению. — Не беспокойся об этом. Все в порядке?
Я не думаю, что смогу объяснить это так, чтобы никто не выглядел придурком. — Это долгая история, но все будет хорошо.
— Ты уверена? — спрашивает он. — Твой брат выглядел очень взбешенным.
Так и есть. И теперь он внутри. Один. С Хейсом.
Оглянувшись на дом, я вздрогнула. — Да, наверное, мне стоит пойти туда, пока вы не потеряли своего лучшего игрока из-за того, что его лучший друг зарубил его сломанной хоккейной клюшкой.
Мистер Циммерман понимающе кивает. — Я был бы признателен за это. В этом году я хочу взять еще один чемпионский титул.
— Тогда мне определенно нужно туда попасть, — шучу я.
Или, по крайней мере, надеюсь, что шучу. В данный момент я не уверена, что смогу что-то противопоставить своему брату. Предательство - это то, с чем ему никогда не приходилось сталкиваться, и я уверена, что этот случай задел его за живое.
Мистер Зи открывает дверь машины, чтобы забраться внутрь. — Я проинформирую свою помощницу обо всем, о чем мы говорили, и попрошу ее связаться с тобой, чтобы обсудить все, что тебе может понадобиться от нас, и наоборот.
Я киваю. — Спасибо. Я очень ценю эту возможность.
Сидя за ужином и узнав, что я официально получаю полный контроль над учебным центром, я думала, что это будет главным событием моей недели. Но я не знала, что это даже не будет главным событием моего вечера.
— Ты это заслужила, — отвечает он через открытое окно. — Ты талантливая фигуристка. Я очень хочу, чтобы у тебя все получилось.
Он выезжает с подъездной дорожки, а я направляюсь внутрь, и не могу понять, испугалась ли я тишины, в которую вошла, или почувствовала облегчение. Все выглядит на своих местах, как будто здесь не было борьбы. Даже кухня совершенно не тронута - полный набор ножей.
Что ж, это хороший знак.
Я поднимаюсь по лестнице и обнаруживаю Хейса, сидящего на полу возле спальни Кэма. Он прислонился спиной к стене, и я хмурюсь, глядя на его опустошенное выражение лица.
— Он не хочет выходить?
Он качает головой, тяжело вздыхая. — Я пытался войти, но он швырнул мне в лицо вот это. — Когда он поднимает хоккейную шайбу, мои глаза расширяются. — Не волнуйся. Мне удалось ее поймать.
Разрушать его дружбу с моим братом никогда не входило в мои намерения, и я вижу, что Хейс пытается сделать вид, будто это не имеет большого значения, но это так. Они были лучшими друзьями почти шесть лет - и большую часть этого времени проводили вместе почти каждый день. Мне грустно от того, что он, возможно, пожертвовал этим ради меня.
И, честно говоря, немного нервничаю.
Я протягиваю руку, чтобы помочь ему подняться, и благодарна, когда он берет ее. — Мне жаль, Эйч.
Он не отпускает меня, следуя за мной по ступенькам к моей спальне. — Не стоит. Это отстой, но я не жалею об этом.
— Не жалеешь?
— Совсем нет. — Когда мы входим в мою комнату, он поворачивает меня лицом к себе. — Ты даже не представляешь, как я ненавидел быть вдали от тебя.
Я хмыкаю и морщу нос. — Думаю, что могу, но если ты хочешь продемонстрировать мне это, я не буду жаловаться.
Ему не нужно повторять дважды. Его руки обхватывают мою талию, и я прыгаю в его объятия. Поцелуй становится неистовым, отчаянным, когда мои ноги обхватывают его. Он несет меня на кровать и укладывает на нее.
Все это гребаное время, пока мы были в разлуке, я была в полном беспорядке от разбитого сердца и сексуальной неудовлетворенности. Неважно, что я делала, какой вибратор использовала или что представляла в голове, - всего этого было недостаточно. Ощущения были не те. Чего-то не хватало.
Его прикосновения - это волшебство, и они нужны мне как воздух.
— Черт, я скучал по тебе, — простонал он мне в губы.
Я вжимаюсь головой в подушку, когда он начинает целовать мою шею. — Я тоже по тебе скучала.
Ощущения невероятные, и все, что я могу себе представить, это как он снова входит в меня. Мне нужно растянуться вокруг него, чтобы он полностью заполнил меня. Но когда я выгибаюсь навстречу ему и издаю стон, когда он вжимается в меня, он останавливается.
— Не надо, — умоляю я. — Мне это нужно.
Он тяжело вздыхает. — Мне тоже, детка. Поверь мне. Сейчас мне ничего не нужно больше, чем это.
— Тогда почему ты не трахаешь меня прямо сейчас? — хнычу я.
— Потому что Кэм прямо внизу, — говорит он. — А ты, обычно, не умеешь регулировать громкость. Я не жалею, что рассказал ему о нас, но я также не пытаюсь втирать ему это в лицо.
Все, что он говорит, абсолютно понятно. И это отстой, потому что я знаю, что в любом случае не могу умолять его сделать это. Я не хочу еще больше усугублять ситуацию для них.
— Хорошо, — говорю я ему, слегка надувшись.
Он ухмыляется и прижимается к моим губам быстрым поцелуем, затем садится. Я провожу пальцами по волосам, но сексуальное напряжение в воздухе все еще такое сильное, что я могу задохнуться от него. Я отчетливо вижу очертания его члена сквозь джинсы, и моя киска начинает сжиматься от желания
Наступает тишина, и я уже собираюсь предложить посмотреть фильм, но тут ему приходит в голову идея получше.
— Хочешь прокатиться?
— Да! — отвечаю я, не теряя ни секунды.
Мы оба вскакиваем и начинаем направляться к двери, как вдруг он останавливается. Я хмурю брови, когда он поворачивается и бросает мне две подушки, а затем берет мой плед и одеяло крупной вязки.
— Для чего это? — спрашиваю я, все еще не понимая.
Он кусает губу и слегка подрагивает бровями. — Увидишь.
Луна светит с неба, освещая океан на заброшенном пляже. Наш пляж, как называет его Хейс. Подумать только, мы были здесь пару недель назад с разбитыми сердцами и разрушенными мечтами. Сейчас это кажется таким сюрреалистичным. Жаль, что тогда я не знала, что нам нужно расстаться, чтобы снова быть вместе.
Может быть, тогда было бы не так больно.
Эх, вычеркни это. Все равно было бы хреново.
Хейс выпрыгивает из грузовика и на мгновение останавливается, прежде чем кивнуть. — Идеально.
Только когда он берет плед с заднего сиденья и тянет меня к пляжу, я наконец-то понимаю его замысел. Каждый из нас занимает свою сторону и расстилает плед на песке. Когда он возвращается за подушками и еще одним одеялом, я сажусь и жду его.
Я смотрю, как волны разбиваются о скалы, и вспоминаю, как он спас мне жизнь. Может быть, порез и заживет, но шрам останется навсегда, как и память о нем.
— Это тебе, — говорит Хейс, протягивая мне подушку.
Он отбрасывает второе одеяло на плед и ложится, снимая ботинки и накрывая нас обоих одеялом. Его рука скользит под мою шею, и мы ложимся на бок, лицом друг к другу.
Шум океана уходит на задний план, а наши взгляды остаются прикованными друг к другу. Как будто наши глаза говорят все то, что мы держали за зубами, пряча от страха.
Страха впустить другого.
Страха раскрыть слишком многое.
Но это было тогда, а сейчас важно только это — быть здесь, с ним.
— Скажи мне это еще раз, — мягко говорю я.
Он ухмыляется. — Думаю, я лучше покажу тебе.
Положив руку мне на поясницу, он притягивает меня ближе, накрывая мои губы своими. Все начинается медленно. Нежно. Он лижет мой рот и удовлетворенно урчит, когда наши языки переплетаются. Я закидываю на него ногу, нуждаясь в том, чтобы быть ближе.
— Ты мне нужен. — Мои слова прозвучали как отчаянная мольба.
Хейс углубляет поцелуй, останавливаясь лишь на секунду, чтобы ответить. — Я твой, детка. Я всегда был твоим.
Это не может быть реальностью. Не может быть, чтобы сейчас меня не разбудила Мали, прыгнув на меня, или не закричала мне в лицо «проснись, соня». Но когда он прикусывает мою губу, вызывая во мне смесь удовольствия и боли, я понимаю, что это реальность. Я чувствую каждый дюйм его тела, прижимающегося ко мне, и хочу его еще больше.
