всё хорошо? — подходит мой водитель Илья. — Вам помочь?
Алишер всегда заботился о моём комфорте и безопасности, не позволял пользоваться такси. С первого дня моего замужества со мной всегда был Илья. И за три года он изучил моё поведение, а теперь видит мою тревогу, но я не хочу её показывать.
— Нет-нет, — отмахиваюсь. — Просто задумалась. Едем на юбилей.
В дороге прошу водителя сделать музыку тише и немного приглушить кондиционер. Мне нельзя простывать, и беспокоить ребёнка лишним шумом тоже не хочу. Ведь он же уже всё чувствует.
Подъезжаем к воротам особняка старшего поколения Хакимовых. Гости понемногу собираются, но мне всегда следует пребывать раньше остальных. В саду завершаются приготовления к праздничному ужину. Музыканты на сцене репетируют перед выступлением. Прохожу в дом, здороваюсь с прислугой, ищу глазами Алишера. Он уже приехал — он написал мне об этом, когда я была в клинике. Мы не виделись всего две недели, а мне кажется, целая жизнь прошла. Мне нужно прямо сейчас всё ему рассказать.
Спрашиваю у одного из официантов, видел ли он Алишера Каримовича. Парень кивает в сторону зала. Иду туда. Хоть бы Алишер смог сейчас поговорить со мной.
В зале его нет. Почему-то я беспокоюсь, но вспоминаю, что в моём положении это нормально. Понемногу становлюсь слишком чувствительной. И даже интуиция обостряется: меня тянет к кабинету именинника, где младший и старший Хакимовы часто проводили время вместе, обсуждая вопросы бизнеса.
Приближаюсь к дверям с колотящимся сердцем. Да что со мной? Надо успокоиться. Заставляю себя подышать несколько секунд прежде, чем постучать в двери.
Но вдруг слышу голоса. Они исходят из кабинета. Различаю голос Диляры, младшей сестры Алишера. Она плачет. И не просто плачет, а рыдает и кричит. На кого?..
— Ты должен с ней развестись! Немедленно! — Диля едва не срывает связки.
— Диляра права, — подтверждает Роксана Усмановна, моя свекровь. — Теперь всё ясно как день. Она никогда и не хотела от тебя детей. Вот уж пригрели змею.
— Вопрос с разводом решён, — чеканит Карим Маратович. — Она недостойна нашего имени.
О ком они говорят?.. Что происходит?..
Боюсь стучать. Боюсь даже шелохнуться. Подслушиваю чужой разговор, а в горле комок, вязкий и противный. Мне кажется, я сейчас задохнусь, хотя не понимаю до конца ни причин, ни следствий.
— Что вы себе позволяете?! — окрик настолько громкий и отчётливый, что меня пронзает им насквозь, и я мгновенно узнаю Алишера. — Это моя семья! И только я решаю, что с ней будет! Я не позволю втаптывать имя моей жены в грязь!
— Это наша семья! — повышает голос свёкор. — И Светлана больше к ней не принадлежит!
— Светлана — моя жена! И я во всём разберусь!
— В чём ты разберёшься?! — истерически верещит Диля. — Она тебя обманула! Она всех нас обманула! Как она посмела?!
— Не лезь не в своё дело!
— Прекрати орать на сестру! — защищает дочь Роксана Усмановна. — Иди лучше поори на свою гнилую жёнушку!
— Алишер, — густым басом обрывает всех Карим Маратович, — ты должен. Ты обязан. Ради нашего имени, ради нашей семьи. Это вопрос чести.
— Семья должна защищать всех своих членов! Без доказательств никого нельзя ни в чём обвинять! — рычит Алишер, и по его интонациям я понимаю, что он уже на пределе.
— Ты просто слепец! — выкрикивает Диляра.
— Хватит! Я достаточно наслушался!
— Алишер!.. — свёкор зовёт его, когда Алишер уже распахивает двери, за которыми стою я, обливаясь слезами.
— Света… — выдыхает муж.
Его красивое мужественное лицо искажено болью и злобой. Сейчас он настолько же одурманен яростью, как в день первой годовщины нашей свадьбы. Мне страшно на него смотреть. Страшно подумать, что произошло в этом кабинете всего несколько минут назад до моего прихода.
Меня в чём-то обвиняют. За что? Почему?
Я люблю своего мужа так сильно, как никого на этой земле. Ради него я готова на всё, как и он ради меня. До этой минуты я была в этом уверенна.
Но теперь моя уверенность пошатнулась. В глазах Алишера полыхает ужасающее пламя. Он будто хочет прожечь меня им, убивает только одним своим взглядом. Это зёрна сомнений подливают масла в смертельный огонь.
— Идём, — почти приказывает муж, хватая меня за руку.
Он тащит меня за собой чуть ли не силой. Со мной он всегда был внимательным и нежным. Что же с ним сделали?! Кто сумел в одночасье искалечить всё доверие между нами? Разве такое возможно?
— Садись в машину. Мы уезжаем, — велит мне Алишер.
И я молча подчиняюсь. Он хочет скорее покинуть дом родителей. Нам необходимо поговорить наедине. Он прав. Я и сама бы ушла после всего услышанного, хотя ни в чём неповинна.
Пристёгиваю ремень безопасности. Машина срывается с места и вылетает за ворота особняка.
Автомобиль мчит на полной скорости, рвёт воздух передним бампером. Вжимаюсь в кресло, хватаюсь за потолочный поручень — только бы получить немного опоры и создать хоть какую-то видимость безопасности. Но я уже оказалась под угрозой, уже чувствую, как земля буквально улетает из-под ног.
— Алишер, что случилось? — давлю из себя каждое слово.
— Не сейчас, — свирепо рычит муж. — Дома поговорим.
Я не понимаю, что у него в голове, что происходит. Что могло привести к такой ситуации? Не узнаю мужа. Где его хладнокровие и стать? Он словно свирепый зверь готов кинуться в любой миг и разодрать на части даже меня. Но в чём я нагрешила перед ним? Я ношу его ребёнка. Я смогла наконец отпустить своё горе во имя новой жизни.
Алишер делает резкий манёвр, выезжает на встречку, хочет обогнать чересчур медленно движущийся впереди автомобиль. Но не это авто едет медленно, это Алишер гонит слишком быстро.
Скорость 160. Набавляет. 170. Почти 180.
Впереди грузовик.
Я кричу.
Фары грузовой машины бьют в лобовое стекло резким ослепляющим светом. Меня бросает в сторону. Ударяюсь виском о боковую стойку. Автомобиль Алишера накреняется — я ощущаю это по тому, как откидывает моё тело. Уже ничего не вижу, потому что закрыла глаза. Лишь на голых инстинктах прижимаю руки к животу. Мой ребёнок! Мой ангел! Во что бы то ни стало, я защищу тебя!
Муж резко выкручивает руль. Колёса врезаются во что-то мягкое. Обочина. По инерции кузов несёт дальше, но Алишер уже давит на тормоза.
Поднимаю веки: мы на обочине загородной трассы. Алишер каким-то чудом смог уйти от столкновения, не зацепив грузовик.
Тихо. Вечер опускается за окнами. На этой трассе обычно мало машин.
— Алишер… — выдыхаю я, ощущая слёзы в горле. — Мы
