по теме, я легко отвечаю на каждый.
Понимаю, что он никогда не поставит мне оценку ту, что хочу. Но я не собираюсь сдаваться. Да и черт с ней, с пятеркой. Лучше пересдача, чем терпеть на себе намеки профессора.
Я уже собираюсь встать. Но дверь внезапно распахивается, едва ли не с треском.
Проем заслоняет крупная мужская фигура. Понимаю, что выражение ледяной ярости на лице этого человека может довести до сердечного приступа любого.
Но не меня.
Я не могу скрыть облегчения от того, что вижу Белого. Сейчас. Здесь.
Еще вчера я боялась посмотреть в его сторону. Этот мужчина казался мне дьяволом, пугающим и ужасным.
Но не сейчас.
Смотрю на него. В голове стучит одна лишь мысль: Белый спасет меня.
– Полина Владиславовна велела забрать, – его голос режет нервы.
Киваю, взлетаю со стула, заикаясь, прощаюсь с преподавателем.
Пытаюсь проскочить мимо Федора Львовича. Его не скрытая агрессия направлена не на меня, но даже мне становится не по себе.
Белявский ловит мою руку. Сжимает. Не сразу понимаю, что ключ от машины оказывается зажатым в моей ладони. Мужские пальцы согревают, дарят уверенность.
Понимаю одно: если ключи Белый отдает мне, то планирует задержаться.
– Не нужно, – пытаюсь утянуть мужчину за собой. Профессор уважаемый человек, кандидат наук. Кто поверит, что он принуждал какую-то студентку?
– Иди, – жестко приказывает Федор Белый.
– Федор Львович, не нужно, – упрямо качаю головой, в ответ ледяной колючий взгляд.
Я сдаюсь. Где-то очень глубоко ликует уязвленная гордость. Да и черт с этим профессором. Переведусь в другой вуз. Главное придумать, как мой перевод объяснить отцу.
***
Спускаюсь по лестнице. Охранник и вахтер за моей спиной о чем-то шушукаются.
А вдруг вызовут полицию?
Прикусив губу, лечу в машину.
Черный громадный внедорожник красуется на парковке прямо у ступеней. Водитель бросил его, наплевав на разметку и правила.
Сажусь в теплый салон. Лето, но мне очень холодно. Знобит. Пытаюсь понять, что сделать дальше. Помочь Белому? Позвонить Полине? Отцу? Шамилю?
Хватаю в руки разряженный телефон. Черт! Зарядное устройство должно же быть в машине.
Лихорадочно пытаюсь отыскать его в бардачке. Да так и замираю, увидев через лобовое стекло высокую мужскую фигуру.
Белый невозмутимо садится за руль. Отбирает у меня мобильник, подключает кабель.
Вижу, как гаджет оживает, загорается индикатор зарядки.
– Поздравляю с закрытием сессии, – усмехается Белый и вручает мне зачетку.
– Спасибо..., – ошарашенно говорю и добавляю: – Федор Львович.
– Белый, – глухо исправляет, запускает двигатель, смотрит по сторонам.
Меня впечатывает в кресло. Автомобиль срывается с места.
– Не хорошо как-то, по прозвищу, – осторожно возражаю я.
– Пойдет. Я привычный, – усмехается он.
Вижу, как изгибается уголок рта. Понимаю, что слишком откровенно пялюсь на Белого. Вспыхиваю. Отворачиваюсь к окну.
Понимаю, что должна сказать этому мужчине что-то еще, но мысли утекают из головы.
Ах, да...
– Вы же не расскажете отцу? Он убьет Олега Петровича, – прошу я, вновь повернувшись к водителю.
Белый молчит. Взгляд безразличный, направлен на дорогу.
– Нет, – наконец, качает головой Федор, – есть еще мудаки в преподавательском составе?
– Не знаю, – искренне пожимаю плечом, – кажется, нет.
Судорожно перебираю имена. Нет, такой Олег Петрович только один. Но на пятом курсе есть Игорь Смычкин. Уже год не дает мне прохода. Да и черт с ним, разберусь сама.
– Подробнее, – требует Белый так, словно читает мои мысли.
Трясу головой. Нет, Смычкина трогать нельзя. У него отец – генеральный прокурор области.
– Надия… Мухтаровна! – нетерпеливо рычит он, поторапливая. А я слышу легкую заминку.
Белый всегда обращается по имени и отчеству. Ко всем, будь то Полина, моя мама, или горничная Архиповых.
– Я сказала, что больше никого нет! – с нажимом, сама не зная, откуда столько храбрости, говорю я.
Белый усмехается. Бросает на меня странный взгляд черных глаз. Отворачивается.
Едем в машине в полной тишине. До особняка Архиповых еще полчаса. А я не могу отвлечься. До телефона не дотянуться. Мой мобильник лежит прямо под рукой Белого. И просто так, не коснувшись мужчины, взять гаджет не получится.
Отворачиваюсь к окну, но прежде замечаю, какие крупные ладони у Федора. Смуглая кожа, слегка сбитые костяшки на правой руке.
– Стойте! – роняю я.
Автомобиль послушно тормозит, вильнув вправо.
Белый смотрит на меня, угрюмо, даже зло.
– Что на этот раз? – рычит он.
– Надо обработать, – киваю на его ладонь.
Белый морщится, оттирает костяшки о ткань брюк на бедре.
Я перехватываю его запястье. Мои пальцы с трудом удерживают крепкий и мощный кулак. В сравнении с моей, его ладонь просто огромная.
Выхватываю влажные салфетки и антисептик из рюкзака.
– Никуда не поедем, пока не обработаю! – ставлю условие, он смотрит на меня через прищур глаз и все же сдается.
Белый не двигается и молчит, пока я наношу спрей на раны. Стираю следы крови салфеткой.
– Вы его очень сильно побили? – уточняю я, вскинув на мужчину глаза.
На секунду мне кажется, что он смотрит на мои губы.
– Выживет, – роняет он и отворачивается.
Убираю салфетки обратно в рюкзак. Мы вновь срываемся с места. Так и едем в полном молчании и тишине до самого дома.
Уже выйдя из автомобиля, оборачиваюсь к Белому. Ловлю на себе его взгляд.
Мужчина застывает, сидя за рулем. В поднятой к лицу руке зажигалка. Во рту зажата сигарета.
Он не закуривает. Смотрит на меня через стекло и пространство. Почему мне кажется, что его странный взгляд охватывает меня всю, с ног, до головы? Но от этого взгляда не страшно и не противно. Наоборот.
За спиной распахивается дверь особняка. Меня уже ждут, зовут. Но я не могу сделать шага. Стою, словно меня держат глаза Белого.
Ватные ноги, непослушные.
Трясу головой, пытаясь сбросить наваждение.
Ерунда какая-то. Я все придумала. Я ведь совсем не интересна Федору Белявскому. Он вдвое старше. Он занятой человек. Он личный помощник и телохранитель целого губернатора области. А я всего лишь студентка, зубрилка, отличница и серая мышь.
Поправив очки, разворачиваюсь и убегаю. Кажется, что затылок сверлит тяжелы взгляд.
Но нет, это только мое воображение.
– Можно пригласить вас на танец, Федор Львович?
Белый не сразу понимает ее слова. Он тянет уже которую сигарету из пачки. Пятую? Десятую? Похрен.
Просто нужно
