событий, а Саша никогда ничего не делал наполовину. Он принял это, что означало, что
мы тоже в этом повязли.
Я видела дерьмо, слышала дерьмо и принимала участие в дерьме, в котором ни один подросток никогда не должен был участвовать. И Саша вскоре пришел к такому же выводу.
Потребовались некоторые усилия, но Саша сложил с себя все обязанности, и довольно скоро, без надлежащего лидера, Хаос развалился. Братва вскоре узнала о бесхозяйственности и ссорах между ее фирмами, и Родина дала добро. И когда Братва говорит вам уйти и распуститься, вы так и делаете.
Теперь все российские фирмы жили сами по себе. У них больше не было поддержки больших пушек. И хотя у меня было ощущение, что Саша иногда скучал по той жизни, я знала, что он сделал это ради меня.
Потому что семья была всем.
Дверь в ванную распахнулась, и Мина, встревоженная, как газель, пьющая из водопоя, стояла там, держа пластиковый стаканчик, наполненный светло-желтой жидкостью. Я заметила прямоугольную коробку в другой ее руке и нахмурила брови.
— Помоги… — умоляла она, дрожащим голосом.
Мне потребовалось около десяти секунд, чтобы все осознать.
— Мина, — произнесла я спокойно, когда мои брови поднялись.
— Я знаю. — Она кивнула со слезами на глазах.
Я попыталась заговорить, но ничего не вышло.
Она снова кивнула.
— Я знаю. — На этот раз вышло громче.
— Ты уверена? — спросила я мягко, обретя голос.
— Эм… — Она издала булькающий смех. Потянувшись к белой сумке, она перевернула ее вверх дном, и содержимое упало на пол моей ванной, выложенный белой плиткой. Девять различных марок тестов на беременность сказали мне, что она не уверена.
— Хорошо, — сказала я спокойно.
— Я боюсь, — прохрипела миниатюрная девушка, и, черт возьми, это разбило мне сердце.
— Послушай, — я пыталась успокоить ее, — это не проблема. Ты замужем. Влюблена. Ты не какой-нибудь подросток, который сделала это с квотербеком под трибунами, потом залетела, и теперь тебя отправляют жить к бабушке.
Но Мина меня не слушала. Она пересела на холодный пол, скрестив ноги, открывая каждую коробку и доставая по одному тесту, а когда ее пальцы стали слишком сильно трястись, она принялась рвать картон зубами.
Мои брови поднялись.
Ах, да. Это было прекрасно.
— Как мне их сделать? — сбивчиво дыша, она попыталась прочитать инструкции и разговаривала сама с собой.
— Они бывают разные. Одни окунаешь и ждешь, а в другие капаешь пару капель в дырочку.
— Ты делала это раньше? — Она замерла, затем моргнула, глядя на меня.
Мои глаза на мгновение расширились, и все, что я сказала, было:
— Да.
Двое мужчин. За всю свою жизнь я была только с двумя мужчинами. Тот, с которым я была недолго помолвлена, и мы каждый раз использовали презерватив. Другим был Вик, и от одного лишь прикосновения его пальцев к моему позвоночнику кружилась голова. Он не пользовался со мной презервативом с тех пор, как мне исполнилось девятнадцать, так что да, я знала, как использовать тест на беременность.
Я помогла ей. Сказала ей, что не нужно использовать все девять, но она продолжала давать их мне, и, прежде чем мы успели это осознать, столешница раковины в моей ванной комнате была покрыта белыми пластиковыми палочками.
Мы ждали целых три минуты в полной тишине. Один взгляд на Мину говорил мне, что ничто из того, что я скажу, не отвлечет ее от того, что происходит у нее в голове.
А когда прозвенел таймер, и я стала проверять анализы, на меня нахлынуло облегчение. Я посмотрела на нее и приветливо улыбнулась.
— Видишь? Все хорошо. Я проверила тесты. Ты не беременна.
Ее лицо было пустым, она взяла тест из моей руки и уставилась на него. Затем она встала и посмотрела на все остальные, ее лицо оставалось невозмутимым. Но когда она села на закрытую крышку унитаза, ее нижняя губа начала дрожать.
О, милая девочка.
— У тебя был стресс, поэтому задержка, — сказала я, чтобы приободрить.
— Ты не понимаешь, — был ее ответ, а глаза влажные от слез.
Я подавила улыбку, грозящую подступиться к горлу.
— Я понимаю. Правда понимаю. Но все в порядке, Мина.
Она покачала головой и сморгнула слезы.
— Они не положительные.
— Так и есть, — заверила я ее, сжав ее колено.
Мина посмотрела в пол. Ее лицо поникло. Она подняла руки и закрыла глаза, начав плакать. Нет, не плакать.
Она рыдала. Все ее тело содрогалось в рыданиях.
Моя бровь нахмурилась в недоумении.
— Эй, — промурлыкала я, присаживаясь на корточки перед ней. — В чем дело?
Она продолжала плакать, а когда убрала руки, закатила красные глаза, пожала плечами и рассмеялась без всякого юмора. Ее голос дрожал.
— Я не знаю.
И тут меня осенило.
— Ты хотела, чтобы он был положительный? — медленно проговорила я.
Ее глаза закрылись, и она опустила подбородок, кивнув, и снова заплакала.
Ну, дерьмо.
Мои руки обвились вокруг нее, и я крепко держала ее, когда она горько плакала. Я начала чувствовать ее утрату внутри себя, и когда мои собственные глаза стало жечь, я тихо вздохнула.
— Почему ты мне не сказала?
Она с грустью проговорила мне в плечо.
— Мы не пытаемся, но я не очень хорошо себя чувствовала, и это имело бы смысл, что я могу быть… и я была напугана, но как только я подумала об этом… я была даже рада. И думая о том, как хорошо бы Лидии иметь брата или сестру… Я начала планировать, куда поместить детскую, и размышлять, на кого мог бы быть похож ребенок… и теперь… — Она глубоко вздохнула и судорожно выдохнула, — …все закончилось, не успев начаться.
Я прижала ее, нежно поглаживая спину.
Ее бессвязный лепет не должен был иметь смысла, но имел. И это было душераздирающе.
Я отстранилась, взяла ее за руку и смахнула слезу, стекавшую по щеке.
— Послушай, — сказал я ей. — Если ты этого хочешь, это произойдет. Просто сейчас еще не время, слышишь?
— Наверное. — Мина начала успокаиваться.
— Если ты хочешь ребенка, то поговори со Львом, перестань принимать противозачаточные, и дерзайте. Типа, очень старайтесь. Ты понимаешь, о чем я говорю?
Она тихонько рассмеялась, и я широко улыбнулась, а затем проглотила тошноту при мысли о том, как
