боли и лишений. Он жаждал этого страха, будто одержимый, он хотел видеть, как она дрожит, как она теряется, как она пытается найти выход, но он не даст ей этого выхода. Он станет ее ловушкой.
Никита наблюдал, как Жанна моет посуду. Она была в наушниках, её тело едва заметно покачивалось в такт музыке, движения плавные, почти грациозные. Её рыжие волосы, словно языки пламени, колыхались вместе с ней. В этом танце, в этой непринужденной атмосфере была какая-то невинность, которая резко контрастировала с тем страхом, который он знал, что скрывается под поверхностью. Именно этот контраст доставлял ему самое большее удовольствие. Наблюдать, как хрупкая оболочка её спокойствия вот-вот рухнет под тяжестью его присутствия.
Легкий стук по столу. Тихий, почти неслышный. Но Жанне это чувствовалось. Музыка глушила звуки, но её тело реагировало инстинктивно. Она медленно повернулась, её движения были осторожными, настороженными. Взгляд, быстрый оценивающий сканирование комнаты, поиск угрозы. Когда она увидела Никиту, на мгновение страх сменился облегчением. Мгновением. Затем напряжение вернулось, усилившись, превзойдя предыдущий уровень. Быть может, воры были бы лучше. С ворами было бы проще.
— Привет, — сказал Никита спокойным, ровным голосом. Его голос был как ледяная вода, проникающая в самую глубину. — Не знал, что ты еще здесь. Кристина ведь улетела.
Жаннина виноватая улыбка была еще одним источником удовольствия для Никиты. Он наслаждался ее растерянностью, ее попытками найти правильные слова.
— Кристина позволила мне остаться до конца учебы, — пробормотала она. — Но если нужно, я съеду.
— Нет, все нормально, — ответил Никита, его улыбка стала еще шире. — Раз хозяйка разрешила… Но пожалуйста, избегайте гостей мужского пола. Если вам нужно уединение, есть мотели.
Щеки Жанны вспыхнули.
— Больше такого не повторится, — прошипела она, но голос ее дрожал. Она не понимала, почему должна отчитываться перед ним, почему должна слушаться его. Но некое глубокое чувство, инстинкт самосохранения, сказало ей, что покорность — единственный вариант.
Уголки губ Никиты приподнялись. Он чувствовал удовлетворение, как прилив теплой крови. Не сексуальное удовольствие, а что-то более глубокое, более мрачное. Власть. Контроль. Он видел в её глазах не только страх, но и полную растерянность, и это было бонус.
— Кофе? Чай? — спросила Жанны тихо, её голосовой тембр стал ещё более мягким, покорным.
— Нет, спасибо, — ответил Никита. — У меня нет столько времени, чтобы ждать, пока приготовится твой кофе. Он повернулся и направился к двери, оставляя Жанну в своём непонимании и страхе, который был сладок, как горький шоколад. Он уходил, удовлетворённый. На сейчас ему хватило. Ему хватило ее страха.
Выйдя из квартиры Кристины, удовлетворение Никиты начало постепенно угасать, оставляя после себя пустоту. Его взгляд, обычно холодный и проницательный, стал задумчивым. Его игра с Жанной была только началом, прелюдией к чему-то большему. Он не хотел её терять из виду. Не хотел, чтобы она ускользнула, как дым. Решение созрело быстро, как яд в крови: он приставит к ней людей. Не для насилия, нет. Просто для наблюдения, для контроля. Чтобы знать, где она, что она делает, с кем она встречается. Он хотел держать её в своем поле зрения постоянно.
Тем временем Жанна, оставшись одна, чувствовала себя растерянной и одновременно напряженной. Мысль о Никита не покидала её голову. Его слова, его взгляд, его неявная угроза… все это эхом отдавалось в её ушах. Ей хотелось сбежать, исчезнуть, найти новое место, где она сможет жить спокойно, без этого постоянно присутствующего страха. Но разумно понимала — это невозможно. Не сейчас. Она должна закончить семестр. А потом, после летних каникул, предстоит решить вопрос со стажировкой. Это значило — еще несколько месяцев, которые она проведет в этом городе, в этой квартире. Она понимала, что у неё нет выбора, по крайней мере, пока что. Поиск новой квартиры откладывался на потом, на неопределенное, размытое будущее.
Дни Жанны текли своим чередом. Встречи с Марком стали почти обыденностью. Несколько дней после визита Никиты она колебалась, боясь пригласить Марка домой, но страх постепенно угас, растворившись в рутине учёбы и тёплых объятиях своего парня. Почти каждый вечер она созванивалась с Кристиной по видеосвязи, наблюдая за её счастливой жизнью и искренне радуясь за подругу. Мир Жанны, несмотря на тень Никиты, начал медленно возвращаться к прежней, относительно спокойной, жизни.
Для Никиты же все изменилось кардинально. Женщины потеряли для него былой блеск. Его больше не привлекали мимолетные связи, не волновало желание обладания, не манили лёгкие победы и последующая головная боль от влюблённых в него женщин. Его единственной целью, единственным объектом его желания стала Жанна. Но это желание было иным. Не физическое влечение, а потребность в внутреннем спокойствии. Ему больше не нужно было срывать свой стресс через секс. Теперь это было другое. Теперь он находил своеобразный наркотический дурман в ее страхе, в ее непонимании, в ее зависимости. Каждый вечер он просматривал фотографии Жанны, тихо раздражаясь при виде Марка рядом с ней. Ему хотелось вернуться, вновь увидеть её страх, но прошлое посещение показало ему, что это был просчет. Теперь нужен был новый подход. Он должен был создать у Жанны зависимость не от его физического присутствия, а от его защиты. Он должен был стать для неё необходимой, единственной опорой, настолько, чтобы любое его унижение и оскорбление воспринималось ею как меньшее зло, чем жизнь без него. Он хотел превратить её страх в лояльность, а ее зависимость — в покорность. Он считал это справедливым обменом: его защита — за её спокойствие. За затихание голосов его жертв, за исчезновение фантомного запаха лечебницы, преследующего его по ночам.
План Никиты был выстроен с холодной, расчетливой точностью. Он решил не просто подчинить Жанну, а влюбить её в себя. Грубая сила была неэффективна; нужна была тонкая игра, нежность, терпение. Наличие Марка? Никаких проблем. В глазах Никиты Марк был всего лишь подростком, "молокососом", недостойным Жанны. Она, в его представлении, была женщиной, предназначенной для сложных, зрелых отношений, для мужчины, способного понять её глубину и сложность. Марк же был лишь временным увлечением, детской забавой. Она выглядела, по его мнению, слишком серьёзной для него, как няня, заботящаяся о неопытном юноше.
Информация от его человека заполнила пробелы в его понимании Жанны. Зелёный чай с цитрусовой цедрой — приятный нюанс, деталь, которую он запомнил. Чтение? Отличный повод для общения. Заучка с характером — еще лучше. Это давало ему почву для тонкого манипулирования. Её доброта и ответственность, проявляющиеся в заботе
