- Я все утро проторчала в «Петти Франс». Эти ублюдки выдадут мне паспорт только завтра, а мне нужно вылетать сегодня. Теперь мой билет пропадет.
- Подонки, - сказал юноша, теребя собранные в хвостик волосы. - То же самое они проделали со мной в прошлом году. У тебя есть жвачка?
- Да, конечно. - Девушка дала ему пластинку жвачки, а другую протянула Тилли, которая с благодарностью взяла ее.
- Ты новенькая?
- Не знаю. Возможно.
- Ты выглядишь потрясно, - сказал юноша, улыбаясь ей.
У него были большие голубые глаза и очень длинные ресницы. Тилли покраснела.
- Спасибо, - сказала она.
К ней подошла прежняя девушка из-за круглого стола и смущенно представилась:
- Меня зовут Джеки. Могу я сделать пару полароидов?
- Пару чего? - переспросила Тилли.
- Полароидов. Фотографий.
- Послушай, я же сказала тебе, что у меня нет никаких фотографий. Я жду Фелицию.
- Я это знаю, - ответила Джеки с плохо скрываемым раздражением. - Я хочу сфотографировать тебя. Вот этой камерой. Видишь?
- Что ты к ней пристала, Джек? - сказал юноша с голубыми глазами. - Не видишь, что она испугана? Пусть она сделает фотографии, - сказал он Тилли. - Это тебе не повредит.
- Ну ладно, - согласилась Тилли, стараясь казаться равнодушной.
Джеки вывела ее на лестничную площадку, приказала смотреть в камеру и сделала две фотографии: в фас и в полный рост. Не говоря ни слова, она вернулась в комнату, а Тилли последовала за ней. Ей не терпелось взглянуть на фотографии, но не хотелось одалживаться.
Фелиция помахала ей рукой, приглашая к письменному столу.
- Садись и пей кофе, - сказала она. - Что, ты не любишь кофе? Прости, я не знала.
- Что? Ах да, спасибо, - сказала Тилли, стараясь рассмотреть лежащие на столе фотографии.
Фелиция взяла какую-то форму и стала задавать Тилли вопросы:
- Твое имя?
- Тилли. Тилли Миллз.
- Просто Тилли? Какое имя тебе дали при крещении?
- Оттолайн, - ответила, смутившись, Тилли.
- Оттолайн. Какое чудесное имя!
- Чудесное? Да от него свихнуться можно.
- Прекрасное имя. Сколько тебе лет, Оттолайн?
- Шестнадцать.
- Твой адрес?
- Гарет-роуд, 14, Брикстон.
- Какой у тебя рост?
- Пять футов одиннадцать дюймов, - ответила Тилли.
- Все еще растешь?
- Наверное.
- Встань, - приказала Фелиция, - и медленно повернись. Ну что же, прекрасно. Покажи мне свои руки. Чудесные руки. Странно для девочки твоего возраста. Ты что, следишь за ними? Меня немного беспокоит шрам на твоей щеке. Откуда он у тебя?
- Упала с качелей, - ответила Тилли.
- Ну хорошо, может, на него не обратят внимания. Садись, Тилли. Тебе когда-нибудь хотелось быть моделью?
- Не знаю.
- Ну, возможно, еще захочется. Мне хотелось бы поговорить с твоими родителями. Когда они смогут прийти?
- У меня нет папы, а мама постоянно на работе. Не думаю, что она сможет выбраться.
- И даже в субботу?
- Не знаю. Я должна у нее спросить.
- Конечно. Видишь ли, я не могу тебя взять без ее разрешения. Скажи, ты хоть иногда ходишь в школу или по крайней мере собираешься туда ходить?
- Конечно. Я хочу получить аттестат.
- Хорошо. Мы не имеем права отрывать девочек от учебы. Пока тебе шестнадцать, ты можешь работать только после занятий в школе или во время каникул.
- Вы правда считаете, что я вам подойду? - спросила Тилли, чувствуя, как все плывет у нее перед глазами. Она даже ухватилась за стол, чтобы не упасть со стула.
- Пока я не могу сказать ничего определенного, Тилли. Не люблю давать пустых обещаний. Наш бизнес очень неустойчивый. Мода на модели постоянно меняется. Пока такие девушки, как ты, в моде. Судя по фотографиям, ты фотогенична. Но ты можешь испугаться камеры, окружения, да и вообще тебе может все не понравиться. Хочу предупредить тебя, Тилли, что это очень тяжелая работа. Не все так великолепно, как кажется. Я обо всем расскажу твоей маме. Попробуй убедить ее прийти ко мне в субботу. Мне бы очень хотелось с ней познакомиться.
- Хорошо, - ответила Тилли, продолжая притворяться равнодушной, - я попытаюсь, однако не могу обещать ничего определенного. Спасибо.
Тилли поднялась и направилась к двери. Она выбежала на улицу и чуть не запрыгала от радости.
Мать не захотела даже встречаться с Фелицией Ливсей.
- Не хочу я идти туда, Тилли. Этот мир пугает меня, и я считаю, что там тебе не место.
- Ма, только не начинай опять свою песню про секс, «колеса» и рок-н-ролл. Послушай, ты должна пойти к этой женщине. Она нормальный человек, и тебе понравится.
- Сомневаюсь, что она мне понравится. Она уже успела забить тебе голову всякой чепухой. Это безнравственно.
- Ма, как ты можешь так говорить! Она отказалась делать пробы, пока не поговорит с тобой.
- Какие еще пробы?
- Фотографии в разных ракурсах, чтобы определить, насколько я фотогенична. Потом они заводят специальный альбом с твоими фотографиями.
Тилли говорила с большим знанием дела, и это доставляло ей удовольствие.
- Но, Тилли, мы не можем позволить себе делать дорогие фотоснимки.
- Тебе и не придется за них платить. Их сделает агентство. Потом они вычтут их стоимость из моего гонорара.
- Похоже, вы там долго беседовали.
- Ма, в том-то и дело. Фелиция чудесный человек и обязательно тебе понравится. Если они меня возьмут, я заработаю кучу денег, и мы сможем купить маленький домик где-нибудь в западной Англии, и ты бросишь свою проклятую работу.
- О, Тилли, - тяжело вздохнула Розмари, - ты начинаешь грезить наяву. Как бы тебе не пришлось разочароваться. Когда мы должны увидеться с этой женщиной?
- В субботу, - ответила Тилли, торжествуя победу. - Она может встретиться с нами в любое удобное для нас время. После мы можем пойти в гости к дяде Рону. Я забыла тебе сказать, что он приглашал нас.
- Ну хорошо, - согласилась Розмари, - от разговора вреда не будет.
- О, ма, ты у меня такая чудесная! - закричала Тилли, бросаясь матери на шею. - Спасибо тебе. Хочешь, я принесу тебе чаю или чего-нибудь другого?
- Лучше чего-нибудь другого. Принеси мне настой ромашки. Она на полке, в кухне.
Тилли вздохнула. Ее мать любила всю эту цветочную дребедень, от запаха которой Тилли просто тошнило. Увлечение травами пришло к матери из юности, и она была счастлива, когда пила целебный отвар. Тилли прошла на кухню и заварила ромашку.
- Ты не пожалеешь, мам, - сказала она, протягивая матери чашку. - Увидишь, как изменится наша жизнь. Честно.
- Тилли, не строй воздушных замков. Все это нереально.
Тилли посмотрела на мать, сидевшую на продавленном диване, на ее бледное, изможденное лицо, длинные поредевшие волосы, на все еще красивые руки, устало лежащие на коленях, и ей стало нестерпимо жаль ее. Как сильно она ее любит! Сейчас многие дети не любят своих матерей. Большинство ее друзей ненавидят своих родителей и неделями не разговаривают с ними, обращаясь только в крайних случаях, когда требуются деньги. У них же с матерью все иначе. И как может быть по-другому, когда они одни на целом свете? Ни отца, ни братьев, ни сестер - они в одиночку борются за свое место под солнцем.
