Ознакомительная версия.
– Хочешь выяснить?
– Это законно?
– Вполне. Мне нужно проветриться, а главный вход слишком далеко. Хочешь прогуляться?
Лотти посмотрела на деревянную табличку «По газонам не ходить», быстро вдохнула, крепко взяла Роба за руку и шагнула через низкий деревянный заборчик, отделявший тротуар от газона. Они прошли до бетонной дорожки всего минуту, но у нее сильно билось сердце.
– Тебе не нравится нарушать правила. Да? – ухмыльнулся Роб.
Он еще и наблюдателен.
– Не моя специализация. А вечер чудесный, да и мне нужно подышать свежим воздухом. Давай прогуляемся по парку? Я не была здесь сто лет.
Вечер и вправду был чудесный, а Роб Бересфорд казался горячее, чем хлеб, только что вынутый из печи. И пах так же приятно.
Ее предательское сердце еще не полностью привыкло к тому, что она шагает рука об руку с этим ослепительным мужчиной, а он непринужденно болтает с ней как со старым другом.
Время от времени она бросала на него взгляды, чтобы убедиться, что это не галлюцинация, а тот же самый человек, который метал громы и молнии на подмастерьев и заставлял плакать взрослых мужчин на телешоу.
Высокомерие и презрение ушли, перед ней был удивительный мужчина, который, оказалось, помог ей начать карьеру, устроив ученицей к лучшему повару-кондитеру в Лондоне.
Эта перемена выбила почву у нее из-под ног.
– Йен рассказал мне о твоей идее насчет торта на день рождения. Мне она понравилась. Будет забавно.
– Я тоже так считаю. Моя кондитерская находится в самом оживленном месте улицы, а современные мамы и папы не имеют времени или, честнее сказать, желания сами готовить торт на день рождения ребенка. В общем, у меня много заказов. И ты удивишься, как много тортов заказывают старомодные семьи для бабушек и дедушек, даже для прабабушек и прадедушек.
– Шутишь?
– Нет. Я поэтому и основала клуб «Веселая выпечка». Там взрослые учатся печь торты.
Она прижалась к Робу, пропуская группу туристов.
– Ты так увлечена выпечкой?
– Больше, чем думала. Пока у меня только восемь вариантов тортов-машинок из мультфильмов, один ты видел сегодня утром. Это для детей от четырех до восьмидесяти четырех лет и старше. Люди такие разные. А на следующей неделе клуб пекарей хочет, чтобы я научила их готовить шоколадный торт, мы будем печь его на день рождения одной из наших постоянных покупательниц. Ей девяносто лет. Она хочет, чтобы его покрывал толстый слой мягкой шоколадной глазури. И три слоя шоколадного бисквита внутри. Есть ложкой. По бокам покрыть взбитыми сливками. Красота.
– О да. Помню, как в прошлый раз у меня весь день руки были в липкой глазури и шоколаде. Никогда не забуду. Но позволь мне сказать: для работающего кондитера ты выглядишь просто сказочно.
– Спасибо, добрый господин. Приятно слышать. Ты тоже приоделся.
Роб нарочито небрежным жестом провел рукой по пиджаку:
– О, это старый костюм! Просто хотел произвести впечатление на будущих звезд.
Лотти пожала ему руку и громко засмеялась:
– Как не стыдно! Соблазнять сразу столько будущих звезд. Как здоровье матушки?
– Сегодня ей намного лучше, днем она отправилась в галерею, а потом пойдет пить чай с подругами. Как видишь, у меня сегодня официальная увольнительная на несколько часов, и, если ты не рвешься домой, думаю, можно кое-что предпринять. Посмотри через дорогу. Что ты там видишь?
Он набросил ей на плечи пиджак и отвернул воротник, чтобы мягкая ткань защитила шею. Она сделала вид, что не заметила, как его пальцы нежно прошлись по ее коже на затылке, посмотрела туда, куда показывал Роб, увидела знакомое здание и засмеялась:
– Старое здание кулинарного колледжа. Мы обошли его кругом:
Роб кивнул:
– Я впервые вошел туда в семнадцать, я был зол на весь мир и на себя. Во мне все бушевало, Лотти. Тебе бы явно не захотелось быть рядом со мной тогда.
Что-то в его голосе заставило ее обернуться и посмотреть ему в лицо.
– Насколько я знаю, все семнадцатилетние испытывают подобные чувства.
– О, девочка, если бы ты только знала всю правду.
Его глаза потемнели от воспоминаний, изменилось настроение. На лице появилось тревожное выражение, рот сомкнулся в прямую линию, тело застыло от напряжения.
– Расскажи мне. Расскажи, что заставляло тебя бушевать тогда, мне это действительно интересно.
– Это чертовски длинная история.
– Тогда давай сядем, будем смотреть на колледж и вспоминать. – Она осмотрелась и нашла старую, не очень чистую деревянную скамейку, которую накрыла его пиджаком. – Отлично, – сказала она, усаживаясь. – Июнь. Относительно теплый вечер, и я сижу на твоем пиджаке, в общем, тебе не уйти. Предлагаю начать с самого начала. Обычно это помогает.
– Ты уверена, что не искусствовед? Чертовски любопытна.
– Любопытство – одна из моих самых сильных черт характера. Ничего не могу с этим поделать. Как только возникает к чему-то интерес, я должна выяснить об этом все. Так что начинай. Я никуда не уйду, пока не выясню, почему ты был так сердит на мир в первый день, когда вошел в эти двери.
– Ага. Значит, я тебя заинтересовал. Сама призналась.
– Я хочу знать, в какую семью попадет моя лучшая подруга. Пока Шон вел себя безупречно, но какие скелеты в шкафу Бересфордов ожидают Ди?
– Скелеты? Лотти, там целый пиратский корабль, полный скелетов, они вооружены до зубов, в любую минуту готовы напасть и вызвать полный хаос вокруг. Но проблема большинства из них связана с моей линией в семье, не с Шоном.
– Я не понимаю. Он говорил мне, что твои мама и папа поддерживают хорошие отношения, несмотря на развод.
– Да, мне повезло. Отец познакомился с мамой, когда открывал первую гостиницу «Бересфорд» в Нью-Йорке. Большую часть года она жила богемной жизнью в колонии художников в Хэмптоне, проводила выставки своих работ в городе, когда были нужны деньги. Ну, ты же видела мою мать. Щедрая, смешная и такая талантливая, это уже переходит все границы. Он сразу влюбился в нее. Тогда она была еще более удивительной и совершенно очаровала его, он даже переехал туда. Они прожили шесть грандиозных лет в Нью-Йорке перед тем, как переехали в Лондон и открыли здесь флагманскую гостиницу. Но затем все изменилось. И мама решила, что больше не сможет здесь жить.
– Она так ненавидит Лондон?
– Не Лондон. Она ненавидит резкие перемены в жизни. Мама любит, чтобы каждый день и вся жизнь шли мило, просто и предсказуемо. Лондон оказался слишком большим, слишком быстрым. И она не смогла привыкнуть к нему. В конце концов единственным выходом для нее было возвратиться в Хэмптон, но она часто приезжала повидаться со мной. Я был еще совсем мал, поэтому остался с отцом, привыкая к перелетам.
Ознакомительная версия.
