Мне открывает няня. Из-за неё первым выскакивает зареванный Антошка. Хнычет и бросается мне на руки. Лида выходит чинно. Спрашивает спокойно, но сурово:
- Как мама?
- В полном порядке. Вечером поедем к ней, так что не ревите.
Лида кивает, как взрослая решает уйти, все ещё обижаясь на меня, но в последний момент прыгает вперед и, обняв мои колени, начинает пищать. Беру её на вторую руку.
Няня пропускает нас, качая головой.
- Они почти не спали, Алексей.
- Ясно. Кушать хотите?
- Неееет!!!
- Тогда пошлите спать. Марина, расстелите диван в гостиной, пожалуйста.
Пока няня готовит нам спальное место в зале, я несу детей в ванную. Там мы умываемся, я снимаю пиджак, закатываю рукава рубашки. Лида, сидя на краю ванны, смотрит на игрушки на стиральной машине.
- Мама вчера сильно расстроилась, - переводит взгляд на меня. - Из-за меня.
- Почему из-за тебя? Разве не дядя Серёжа её расстроил?
- Не очень. Я не стала ждать завтра, чтобы поговорить. И рассказала ей про... Алину, когда ты уехал.
Антон недовольно смотрит на сестру.
- Лида, ты не виновата. Мама - взрослый человек. Она сама может отвечать за свои поступки. Но некоторые вопросы лучше обсуждать взрослым, хорошо, дочь?
Присаживаюсь перед ней, вытираю пальцами слезинки со щек.
- Ей очень плохо, пап?
- С мамой все хорошо. Она немного отдохнет - и дня через два будет дома.
И тут в наш разговор вмешивается Антон.
- А, может, мама поедет отдыхать в Египет? А мы снова у тебя поживем?
- Антон! - одергивает брата Лида.
- А чего?
- Мы маме сейчас нужны.
- Правильно, дочь, а мама - вам.
- А тебе?
Не могу смотреть в эти печальные глаза.
- Мы обсудим это с мамой.
И Лида снова начинает плакать, тихо, без рыданий. Не знаю, что ей сказать, чем её успокоить. Здесь любое слово будет использовано против меня.
Мы идем в гостиную, забираемся на разобранный диван. Марина уже накидала подушек, принесла одеяло и Лидину кошку - Марысю. Я включаю телевизор, убавляю звук. Ложусь на подушки. Под одну руку ныряет Антошка, под другую - Лида в обнимку с плюшевой кошкой. Марина застывает в дверях и знаками показывает, что побежала.
Антошка засыпает почти мгновенно. Подергивается и сопит мне в бок. Лида теребит пуговицу моей рубашки.
- Пап.
- Да, доча?
- Ты же знаешь Сашу, моего одноклассника?
- Рыжего? Ну да. Который тебе подарки дарит. А что? Обидел?
- Да нет. Наоборот.
- Ты его?
- Вроде... Не знаю, он мне не нравится. А я ему нравлюсь. Он хороший, но я не хочу, чтобы он ходил за мной.
- Так и скажи.
- Он обидется. А я не хочу его обижать.
- Но тогда, получается, ты его обманываешь.
Лида молчит. Вижу - силится не закрыть глаза. Устала, нанервничалась.
- А у вас с мамой тоже так?
Я ждал этого вопроса. Лида любит аналогии, хотя ещё и не знает, что это такое.
- У взрослых всегда все сложнее, - отвечаю я, мельком глянув на кошку Марысю.
Дочь закрывает глаза и прижимается ко мне ещё крепче.
- Я тебя люблю, пап. Это же просто.
Алексей
Они так торопятся к матери, что даже, когда заезжаем в супермаркет, не набирают себе сладостей. Все, конечно, маме.
Проспали мы весь день. То есть, я только подремал пару часов, а потом, аккуратно выкрутившись из цепких детских лапок, пошел на кухню отвечать на звонки. Честно, я не вижу смысла в заме, который не может подменить своего директора хотя бы на пару-тройку дней. Серега - результат моих долгих поисков. Он не падает в обморок от моих замечаний, он не лентяй и сам умеет рявкнуть, когда надо. Молодой и хваткий.
На данный момент в моей компании меня устраивают почти все. Почти - потому что я до сих пор не могу найти нормальную секретаршу. Что по дружбе, что по объявлению мне попадаются впечатлительные барышни, на которых стоит гавкнуть, как все у них из рук и вываливается. Я их что, к алтарю нести должен, если они даже реквизиты в карте партнера нормально заполнить не могут? Скажешь спокойно - забудут, один раз гаркнешь - хоть в памяти отложится.
А орать имею право - я и по меркам столицы никого в своей фирме не обделяю.
Дети на позитиве. Переживают, конечно, но выспалась, съели все вместе две пиццы, и теперь отправляемся к маме.
В клинике Антон притихает, но Лида слишком деловая, чтобы пугаться. Пристает с вопросами и к врачам, и к медсестрам, и к больным.
- Лида, оставь доктора в покое. Ко мне иди.
- А знаете мою маму? Она в третьей палаты лежит, у неё нога сломана.
- Дочь, - зову уже сурово, и девчонка, подпрыгнув, будто первый раз услышав, бросается ко мне.
Заходим в палату, и оба вскачь бегут к матери. Настя сидит на кровати, вытянув ногу, но разве для детей это помеха? Они визжат, как сумасшедшие, виснут на матери и всячески пытаются придушить. Настя смеется, чуть отодвигая ногу, и, неуклюже заваливаясь на правый бок, роняет костыль. Его грохот приводит детей в чувства. Лида шикает на Антошку, и тот притихает, прижавшись к маме. Дочь поднимает костыль и подставляет его к тумбе.
- Как я вас рада видеть! - улыбается Настя. - Вы...
- Зачем ты вчера уехала, мама? - Лида не сводит с опешившей матери глаз. - Если бы не уехала - ничего бы не случилось, правда?
- Мне... Мне надо было уехать. Лида, а ты сегодня ходила в школу?
- Нет. Приехал папа, и мы вместе уснули на диване, - Лида теперь смотрит на отключенные от сети приборы на тумбе.
- Лёша, ей надо было пойти в школу, - принимается отчитывать меня Настя.
- От одного дня ничего не будет.
- Нет! Будет! У них могла быть контрольная. Важный материал! Она же в
четвертом классе!
- Если бы ты не уехала, я бы пошла в школу.
- Лида! Не сваливай всю вину на меня! Ты могла...
- Настя, она не спала всю ночь. В школе я все улажу.
Моя бывшая жена не сводит с меня презрительного взгляда. Но вдруг, будто что-то вспомнив, резко меняется в лице. И вот уже взирает на меня с виновато-рассеянным видом. Будто я совсем дурак и не заметил перемены.
- Спасибо, Лёшка. Папа ведь молодец у нас, да? Мы так его любим.
После это фразы я выхожу из палаты, пообещав подождать детей в коридоре.
- Вы - муж Вяземской? - ко мне подходит врач, такой большой, словно съел на завтрак всех интернов. - Я с вами разговаривал по телефону?
- Бывший муж. Да, со мной.
- Хм... - уточнение явно несколько сбивает здоровяка с толку. - Ну... Завтра мы её уже выпишем. Ногу две недели в лангете. Гипс не накладываем. Ничего там нет серьезного. Я могу с ней поговорить?
- Там дети. Спасибо вам.
- Значит, зайду попозже. Всего доброго.
Нет ничего удивительного в том, что утром, развезя детей по их "работам", поговорив с преподавателем Лиды, сбросив пару дел на Серегу и заехав в один дом, чтобы проверить, как идут работы, я спешу в клинику.
- Доброе утро, Лёша, - Настя и накрасилась, и принарядилась, и даже волосы успела уложить.
- Привет. Хорошо выглядишь.
- Спасибо. С цветами была бы ещё лучше.
- Наверное, - неопределенно отвечаю я и киваю на спортивную сумку у койки, которую я вообще-то не привозил. А кто? - Забираю?
- Да, мне вчера завезла подруга. Не хотела тебя беспокоить. Ты и так много для меня сделал.
Закидываю сумку на плечо и иду к койке, чтобы помочь Насте подняться. Одной рукой она опирается на костыль, другой - на меня. Не успеваю сделать шаг, как Настя, схватив меня за лацкан пиджака, притягивает к себе.
- Поцелуй меня.
- Наааасть, - мотаю головой в ответ. - Идем, а?
Глаза её темнеют.
- Ты меня больше не любишь?
- Мы уже больше не любим друг друга. Наша последняя попытка провалилась с треском. Не помнишь, что ли? Сотрясения у тебя вроде нет.
- Все шутишь, да? А это не смешно! Кто она?
Начинается.
- Ты о ком?
- У тебя есть женщина. Это из-за неё ты отворачиваешься от меня.
