– Почему нет? Я добрая. Всем помогаю. И тебе могу.
– Вот это и странно.
Как же сложно угодить человеку.
– Ты не считаешь меня доброй?
– Я считаю, что из тебя получится хорошая актриса.
Ой, а он опять улыбнулся.
Может, зря я на него наговаривала? Люди же ходят в масках. Не исключено, что за этой симпатичной мордашкой есть маска не только эгоиста, но и совершенно другого человека.
Так, Комиссарова, сопли собрала и превратилась в мужика. Улыбкой тебя не возьмешь. Даже если эта улыбка Артёма.
К дому мы подъезжаем спустя примерно час, прихватив из ресторана мой недоеденный стейк.
Настроение: могу танцевать без музыки.
– Тём, ты прям на глазах меняешься. Сегодня спокойный такой, расслабленный. Это я так на тебя влияю.
Я с сожалением смотрю на подъездную дверь.
Уверена, стоит нам подняться в квартиру, как вся магия вечера испарится и Золушка останется с тыквой.
Может, надо было перестраховаться и в ресторане заночевать? С учетом той суммы, которую Артём им оставил, они обязаны были притащить для нас массажное кресло.
– Ага. Влияешь. Но я еще не понял, в какую сторону.
Что он сказал?
Мне не послышалось?
Козловский со мной согласился?
Я точно заведу календарь, чтобы этот день зарисовать красным маркером.
– У тебя завтра есть занятия? – спрашивает он уже в лифте.
Я поняла его план!
Раскусила!
Он хочет усыпить мою бдительность.
Наверное, понял, что у меня до сих пор сердце ёкает от его присутствия, и решил своими взглядами добить бедную Владу.
– Нет. Завтра у меня выходной, – вру и не краснею. – А что?
Если он скажет, что собирался меня подвезти, то остатки моего мозга – сварятся.
– Я же обещал матери приглядывать за тобой. Поездки на мотоцикле – опасны.
– С каких пор ты делаешь то, что тебе говорят?
Двери лифта открываются, и, когда я стою на одном месте слишком долго, Козловский кладет руку на мою спину и подталкивает.
Эх, уж лучше бы пинка дал. Тогда бы обошлись без дрожи и сбившегося дыхания.
С недавних пор начал. Но ты к этому не привыкай.
Стоп!
Хочу привыкнуть.
Такой Козловский нравится мне еще больше. Если «еще больше» возможно.
25.
– Мне кажется или ты изменилась с нашей первой и последней встречи? Похудела? Или ресницы нарастила? – распевает Тимур, когда я присаживаюсь на стул.
Улыбаюсь, показывая ему язык.
– Возможно, ты просто протрезвел?
– Что вы, леди? В тот вечер, кроме колы, ничего не употреблял. Иначе вряд ли бы я запомнил ваш триумфальный заплыв. Кстати, все интересовались потом, кто ты такая и откуда взялась. Я так подумал, может, мне стать твоим агентом? А что? Я тебя так разрекламировал, что…
– Может, сразу к делу перейдем? Есть какие-нибудь новости для меня?
– А пообщаться? Или ты за такой короткий срок стала деловой дамой и теперь не тратишь время на пустые разговоры с простолюдинами?
Это он себя простолюдином считает?
Ну-ну.
Ключи от спортивной тачки, валяющиеся на столе, с ним бы поспорили, если бы разговаривать умели.
– В тебе точно что-то изменилось. Понять не могу, что именно? Ты же меня отфутболить не хочешь? Нервничаешь не потому, что собираешься меня послать? Сразу говорю, ради того, чтобы тебя в эту рекламу пропихнуть, мне пришлось пойти на сделку с совестью.
Какие нервы?
О чем он?
Я всего лишь потеряла свой мозг и найти его не смогла.
– И как? Пропихнул?
– А то! Только пришлось пообещать, что я прекращу беспокоить моделей, с которыми общается моя горячо любимая тетушка.
– На какие жертвы ради меня пошел. Не пожалел?
– Не-а. Ты – моя протеже. Моя – золотая антилопа. Никто потом не посмеет мне сказать, что я только штаны просиживаю и фигней занимаюсь. Мы с тобой таких дел намутим, сестры Хадид нервно закурят в сторонке. Будь уверена.
– Значит, я – антилопа?
– Золотая! – говорит, потирая кончик носа. – На днях познакомлю тебя с тетушкой, она объяснит, что от тебя потребуется. Не парься, обычная формальность. Я с ней уже обо всем договорился.
Не уверена, что это реальность, но кажется, я наступила на белую полосу.
Можно же просто попробовать. За попытку меня точно не прибьют. К тому же есть вероятность, что, пока я буду работать с Тимуром, смогу хоть ненадолго выкинуть из головы хорошего Козловского, который своим поведением вчера вечером взорвал мой мозг. Ведь утром он опять стал детенышем, которого волки воспитывали. Сквозь зубы поздоровался и на работу укатил, будто накануне не пытался со мной заигрывать.
Бесит.
Непонимание бесит.
Одно дело, когда я сама путаю людей, совершенно другое, когда на мне опыты ставят.
Когда Тимур утром позвонил и сказал, что у него есть для меня новости, я решила, что это знак. Надо в первую очередь думать о себе, а не гадать, что происходит в голове у Артёма.
В кафе мы просидели минут тридцать. Как только оказались на улице, Тимур предложил подвезти меня.
Поездка до дома на классной машине или ожидание такси? Я предпочла первый вариант. О чем не пожалела, когда около дома увидела Козловского, болтающего со Светкой.
Хорошее настроение тут же превратилось в желание кусать всех подряд. Ну и кто он после этого?
Гад.
Я еще думала, что он вчера ради меня с работы пораньше улизнул. Наивный бред. Он и ради Светки на такое способен.
А она…
Мы еще не подъехали, а меня уже ослепил блеск ее зубов. Вот так она улыбалась.
Как только я открыла дверь, собравшись просто пройти мимо них, дорогу мне преградил сам Козловский.
– Ты где была?
– Тём, вот этот… – Светка направляет палец на Тимура, – приехал за ней, и они уехали. Около часа назад. Я тебе сразу же позвонила.
В следующий раз, когда она под окнами караулить будет, я к ней даже не подойду.
– По какому поводу собрание жильцов? – перевожу взгляд на Светку, не жалея для нее улыбки. – Светуль, следишь за мной? Я польщена.
– Нужна ты мне.
– Была бы не нужна, ты бы не следила. Ладно, стойте тут. Не буду мешать. Тимур, жду звонка.
И не прощаясь двигаю к подъезду.
– И куда ты с ним ездила?
Здесь холодно или у меня просто мурашки от этого голоса?
Второе, наверное.
Нет времени врать самой себе, Козловский за спиной.
– В кафе. А что?
– Ничего.
– Раз мы в вопросы играем, теперь моя очередь: ты почему дома? На работе скучно стало и ты решил со Светкой поболтать?
Если скажет да, то ему придется идти пешком. Из лифта я его вытолкну, а сама буду по этажам кататься.
– Встреча раньше закончилась, – хмурится Козловский.
– Надеюсь, не после звонка твоей подруги?
– На ее звонок я не ответил.
Видимо, идти пешком Артёму не придется.
Его ответ мне понравился.
Но об этом я буду думать потом.
– Зря не ответил. Девчонка, наверное, расстроилась. Пожалеть не хочешь? Смотри, еще парочка отказов с твоей стороны, и кто будет подъезд охранять? Подумай о безопасности других жильцов. Кто проследит за ними, если не Светка?
– Все сказала? – рявкает он. – Я услышал. Теперь слушай меня: пока живешь в моем доме, ни с кем общаться не будешь. Поняла?
– Мы так не договаривались.
– Сейчас договорились. А теперь вызывай лифт. Мне кто-то ужин обещал.
26.
- Грозный у тебя дядька. – мычит в трубку Тимур, явно насмехаясь. – В угол, надеюсь, не поставил?
Я прикрываю в комнате дверь, и падаю на кровать. В угол? Не смешно даже. Меня и правда готовить заставили. Не силой, конечно, никто не держал пистолет у моего виска, и не угрожал, типа, не начнешь кашеварить, вышибу мозги. Нет. Козловский – хитрый засранец. Он меня на понт взял, а я повелась, как глупая дура.
Я честно старалась не упасть в грязь лицом, и не разгромить всю кухню, в попытке нарезать огурец. Слезы были, куда без них, но ревела я не от отчаяния, всему виной - злой лук. Козловский наблюдал, но не вмешивался. Наверно, с ножом в руках и красным носом, я не была похожа на того человека, которому помощь нужна. Скорее, на маньяка – мясника.
