– Погнали отсюда, – резко поворачиваюсь на уже хорошо знакомый голос. Демьян. Очень даже живой! – Они здесь явно не одни, – смотрю на сгорбленного кряхтящего мужика того, который был с ножом.
– Стой, сумка, – кричу я, выдирая ее из рук отморозка.
А в следующий момент Демьян снова дергает меня за руку. И мы бежим. Так быстро, что у меня не только спирает дыхание, но и жуть как сильно колет в боку. И только, спустя несколько минут, убедившись, что за нами не бегут, мы остановились почти возле рельс.
– Я больше не могу, – еле слышно произнесла я, наблюдая за тем, как рядом с нами начинает проезжать товарный поезд.
– Все, отдышись. Кажется, нет хвоста.
Дышим как загнанные лошади. А потом неожиданно начинаем синхронно смеяться. Но ровно до того момента, когда недалеко от нас оказываются две собаки. Большие. Очень большие. Судя по оскалу – злые.
– Не делай резких движений, они нас сразу перегрызут. Спокойно, Лена.
– Не ешьте меня, я невкусная. Невкусная, невкусная. У него больше жира и питательных веществ. Ешьте его, – перевожу взгляд на Демьяна.
– Ну, как сказать, собаки любят кости. Для них – это лакомство, – зло процедил он. – Значит так, как только проезжает последний вагон – мы запрыгиваем на него.
– В смысле?!
– В прямом. Первым – я.
– Шиш тебе. Первая – я.
– Боюсь, что ты сама не справишься и тебя придется подсаживать. А так – я схвачу тебя за руку и приподниму.
– Не меня, а то, что от меня останется. Ну уж нет, я без ног оставаться не собираюсь. Они у меня красивые. А у тебя, я немного сейчас пригляделась, они чуть колесом. Так что жертвой должен пасть ты.
– Заткнись, Христа ради. Я тебя сказал – как только проезжает состав, я запрыгиваю и подхватываю тебя. Он, как ты видишь, уже набирает скорость, так что надо собраться и ускориться.
– А ты обещаешь, что все будет хорошо?
– Нет.
– А жаль.
– На раз, два, три.
Не знаю, что со мной случилось, но как только Демьян произнес «три» я вместо того, чтобы действовать как он сказал – замешкалась. Только когда поняла, что Царев запрыгнул, а я не успеваю бежать за поездом, во мне проснулся страх за свои ноги, да и вообще тело в целом.
– Быстрее! Давай руку! – орет Демьян, протягивая мне свою ладонь.
Если меня спросят, как я оказалась наверху – не скажу. Все было настолько быстро, что я очнулась только тогда, когда поняла, что на мне нет одного сапога. Точно – он упал с меня, когда Демьян поднимал меня наверх. Ну как упал, его сдернула собака.
– Ходить в одном ботинке – плохая примета, – все что смогла выдать, спустя несколько минут.
– Конечно, плохая – это к отмораживанию и потери стопы.
– Нет, кажется, там была другая примета.
– А я тебе сказал более вероятный вариант. Предлагаю тебе только одно решение в сложившейся ситуации, – шумно вздыхая, произносит Демьян.
– Ты отдашь мне свои ботинки?
– Разбежался. Вытаскивай из своей сумки важные вещи по карманам.
– И?
– И суй туда ногу. А дальше как-нибудь закрепим сумку на твоей ноге.
– А, может, лучше ты отдашь мне свои ботинки, а ты суй в суку. В сумку, – быстро исправляюсь я.
– Суй давай. Живо.
– Сую. Стой. А почему у меня две сумки, – устремляю свою взгляд на… барсетку. – Ой-ой-ой.
– Ну что, пошла по наклонной, воровка-рецидивистка Елена Петровна. Да?
– Как же так, мамочки.
– Как-как, воровка украла у вора. Все закономерно.
– Прекрати.
– Уже. Суй давай ногу. У тебя из-за алкашки потеряно чувство самосохранения.
– А с барсеткой что делать?
– Оставим себе на случай, если ты и второй сапог потеряешь.
– Знаешь что?!
– Знаю. Суй.
Нехотя, но я засовываю ногу в свою сумку. Демьян же орудует с ручками, пытаясь закрепить их вокруг моей ноги.
– Давай я тебе каблук сломаю, чтобы было удобнее прыгать.
– Прыгать?! Зачем? Мы подождем, пока товарный поезд остановится.
– Елена Петровна, у меня для тебя плохие новости.
– Тату не временное? – шумно сглатываю.
– Конечно, временное.
– Тогда все нормально. Правда, у меня губы замерзли, – провожу ребром ладони по замёрзшим губам.
– Товарный поезд не остановится до пункта назначения.
– А далеко этот самый пункт назначения? – Демьян вместо ответа показывает мне надпись на вагоне. – М-да… я, конечно, не географ, но сдается мне, что далековато.
– Весьма. Поэтому будем прыгать, как только я узрею знакомые места. Минут так через десять.
– Узрю. Если не ошибаюсь. Знакомые места, говоришь?
– Ага. Скоро деревня начнется, там мой дед живет. Еще одно исправление в мою сторону – и я тебя в сугробе искать не буду.
– В каком сугробе?
– В котором ты окажешься, спрыгнув с поезда.
– Поняла. Молчу, – демонстрирую замок на губах.
И действительно затыкаюсь, аккурат до тех пор, пока Демьян неожиданно говорит прыгать. Не поняла, как и что произошло. Просто в глазах стало темно. А лицу холодно. И мокро…
Глава 11
Не могу пошевелить конечностями. Вот совсем. Единственное, что получается – это приподнять голову из морозного и мокрого царства. А затем высунуть язык и лизать… снег. Только сейчас я поняла, что хочу пить. Очень.
– Ты в курсе, что это грязный снег? Лизать надо только чистый, Леночка. Не у железной дороги и, желательно, не желтый, – какое-то мгновение и Демьян приподнимает меня за ворот пальто.
Плохо соображаю, что вообще произошло, однако на ногах определенно стою сама. Да и руки, судя по всему, тоже двигаются, просто слегка замерзли. Оглядываюсь по сторонам – кругом лес. Точно, я же спрыгнула с поезда. К счастью, в сугроб. Кошмар!
– Кто ж так прыгает, а, горе ты луковое. Ноги целы? – не унимается Демьян, стряхивая с меня снег. В чувство меня, как ни странно, приводит болтающаяся на ноге сумка.
– Целы. Но смотря для чего. Если куда-то идти пешком – то нет, очень болят. А если ты меня на руках понесешь, то все с ними в порядке.
– Вот не думал, что ты такая наглая.
– Не надо было так прямо, да? Нет во мне женской хитрости. Просто одно дело постоять в сумке, другое – в ней ходить. Я не могу позволить себе портить такую дорогую вещь. Хватит уже с меня украденной шубки.
– Иди давай, – подталкивает меня в гущу леса.
– То есть ты не понесешь меня на руках?
– Конечно, нет. Давай, Лен, снег во всю идет, а нам еще топать минут двадцать, а то и больше.
– Подожди, – хватаю Демьяна за руку. – Давай вызовем такси.
Царев ничего не отвечает, только смотрит на меня как-то странно. А затем резко подается вниз и зачерпывает снег.
– Я передумал. Лучше ешь не самый чистый снег, может, протрезвеешь быстрее.
– Благодарю, – улыбаясь, произношу я, беря из рук Демьяна снег. – Никогда не думала, что он такой вкусный, – не задумываясь, отправляю кусочек белоснежной массы в рот. – Теперь понимаю, почему Феля так любит его есть. А я еще постоянно ругаюсь на нее. Надо попросить у нее прощение. Я была в корне неправа.
– Ой, мать, пить тебе нельзя. Пойдем, – хватает меня за руку и буквально тащит в глубь леса.
– Я устала, – словно ребенок канючу я. – Мне тяжело.
– Мне тоже. Скоро еще будет тяжелее, – отмечает Демьян, намекая на поваливший снег.
Еще через минут пять Демьян сдался под натиском моего нытья, и все же опустился на корточки.
– Запрыгивай, нытик.
А я и рада стараться, несмотря на то что никогда не сидела у мужчины на шее. Вот теперь мне хорошо. Ловлю языком снежинки и смакую их как самый настоящий гурман. Почему я раньше этого не делала?! Была б моя воля, я бы так и сидела на шее у Демьяна, поедая снег, параллельно рассматривая заснеженные деревья. Красота.
– Приехали, Елена Петровна, – выводит меня из раздумий голос Демьяна, а через несколько секунд я оказываюсь стоящей на заснеженной земле возле вполне себе большого дома. С виду приличного. Не коттедж, но очень даже хорош.
