— Я же тебя попросил… — хриплю я.
— Как часто ты выполнял мои просьбы?
— Да всё, что ты имеешь даю тебе я!
— Отец. А ты просто работаешь на него, Дэм. Была бы твоя воля, ты не дал бы мне и бакса. Думаешь, я этого не понимаю?
— Ты обманул её?
— Нет. Я женился перед тем, как взять. Мои намерения самые серьёзные. Я люблю её.
— А она?
— Тебя это уже не касается. Или, может, она любит тебя? — со злым вызовом.
— Она согласилась выйти за меня. И если бы не ранение…
— Просто ты, как обычно, надавил, запугал, не оставил выбора. Появилась возможность переиграть, мы переиграли.
— Она так сказала?!
— Она говорит, что очень тебе благодарна. За защиту и то, что она имеет сейчас.
— Ложь! Дай ей трубку!
Я от тебя, девочка, хочу услышать, что ты наслаждаешься медовым месяцем и благодарна за то, что имеешь!
— Не лезь в нашу жизнь. Ты женат на работе, вот и наслаждайся своей женой. А я буду наслаждаться своей.
— Дай мне её!
— Это. Моя. Жена. Хочешь что-то передать, передай через меня.
— Сука…
Порву этого мелкого пакостного ублюдка!
— Давай не будем ссориться брат, моя семья теперь держатель контрольного пакета акций. И этот контрольный пакет перейдёт к нашему ребёнку.
— Только после его рождения!
— Мы работаем над этим.
— Приезжай, скажи мне это в лицо, брат.
— Не могу! Я должен позаботиться о безопасности своей жены. Думаю, мы пробуем здесь ещё некоторое время. Надеюсь, ты остынешь. Иначе, как держатели контрольного пакета мы можем тебя и уволить.
Скидывает вызов.
В глазах темнеет. Я хватаюсь рукой за ствол дерева.
Гадко до тошноты. В момент слабости получить нож в спину.
На фоне этого, поступок отца перестаёт так шокировать. Этот хотя бы действительно топит за семью. А Родион, как обычно, только за себя, любимого.
Злата… как могла ты его подпустить, а?!
Ну, а почему бы и нет, Черкасов? Потому что!!
Не хочу никого видеть!
— Поговорили? — подходит отец. — Убедился, что у них все хорошо? Я вообще не понимаю, что за истерика, сын. В чем твоя проблема?
В том, что я люблю эту девочку. Но отцу этого не объяснить. Он холоден к женщинам. И одну от другой отличает только по внешности. Ну ещё по мере комфорта, может быть. Для него не существует такой проблемы — желать конкретную.
Я был недалек от этой позиции. Но встретил свою карельскую ведьму. И теперь других женщин… вообще не существует. Мне не нужна никакая иная!
— У меня нет проблем. У меня все просто в шоколаде, — хриплю я, вдыхая кислород.
— Не драматизируй, Демид. Главным в бизнесе все также будешь ты. И, несмотря на то, что официальным наследником будет ребёнок Родиона, будешь брать все, что захочешь и распоряжаться средствами. Но пока ты живёшь в моём доме, уважай мои решения.
Мне хочется истерично посмеяться. Все, что захочу?!
Сжимаю под тканью лемби. От горечи тошнит.
— Кто это называет мой дом — своим? — опираясь на трость выходит к нам бабушка. — Или я уже умерла, и ты вступил в права наследства домом, Альберт?
Это верно. Хозяйка особняка всё ещё бабушка.
— Здравствуй, внук, — скорбно смотрит она на меня. — Нас обоих пока еще не похоронили. Хотя вполне могли бы. С чем и спешу тебя поздравить. Присядь. Ты похож на приведение ещё больше, чем я.
Отец, не дождавшись от меня реакции, оставляет нас вдвоём.
— Принесите нам по бокалу мартини! — взмахивает бабушка вальяжно рукой. — Мы будем праздновать отложенную смерть.
Присаживаясь ко мне за столик, бабушка сжимает мою кисть.
— Боюсь, мне нельзя мартини, бабушка, — убито улыбаюсь я.
Я на такой дозе антибиотиков, что даже чувствую их запах от своей кожи.
— Ты думаешь, мне можно? Я чуть не умерла от криза, когда узнала что моего внука прострелили. Эти бездари в белых халатах запретили мне всё, что горит! Чтоб они понимали в лечении унылых старух… Поэтому, просто чокнемся бокалами. Чокнуться, время от времени, очень помогает для принятия этой чёртовой жизни!
— Да. Чокнуться бы не помешало.
Мы чокаемся хрусталем и ставим бокалы на стол.
— Как ты?
— Убит. Меня предали. Подставили. Мне изменили. Какие есть ещё синонимы у этого? Вот они все подходят.
— Моя свекровь, твоя прабабка, Виолетта, сказала бы тебе сейчас — на все воля Божья. Смири гордыню и прости должникам своим…
Закатываю глаза, ноздри вздрагивают от ярости.
— Да! Но я тебе не Виолетта. Поэтому, внук, набирайся сил, выздоравливай. Ты — Черкасов. Не смей никому спускать с рук! — многозначительно ведёт бровью. — Не умеют уважать, пусть боятся!
— Ты отличный духовный лидер, ба.
Мы чокаемся ещё раз.
Я ложусь лбом на прохладную поверхность стола. Бабушка взъерошивает волосы на моем затылке.
— Мой мальчик… Ты со всем справишься.
Мне бы эту уверенность.
Глава 15. Неслучившаяся жизнь
Мне кажется мы так долго летим…
Перелёт ночной.
— Поспи, — укладывает меня головой себе на плечо Родион.
Я в очередной раз вдыхаю его запах. И легкие мои застывают, отказываясь пускать его слишком далеко.
Когда же я уже привыкну?! Что за мучение?
Хорошей жены из меня не получается. Родион все также ощущается чужим человеком. Мне каждый раз нужно гасить внутреннюю истерику перед близостью.
Хотя он ласков… Постоянно пытается обнять, поцеловать, развлечь меня чем-то. Но как от этого всего получают удовольствие я не представляю. Едва гашу чувство отвращения к процессу. Наверное, я просто фригидна. И мне стыдно, что я такая. Но ничего поделать с этим не могу.
Как только он засыпает, тихонечко сажусь ровно. Чувствую себя очень уставшей. Подташнивает. И дико хочу спать. Но из-за нервного напряжения не могу сомкнуть глаз.
Мы увидимся завтра с Демидом. Мои внутренности превратились в тяжёлый ком от этого факта. Увидимся не как чужие люди. Как свои. Как близкие люди, между которыми никогда ничего не будет, кроме родства.
Он так решил. Я как могла трансформировала обиду в благодарность, за то, что защищал и подставлялся под пули из-за нас. Но иногда она выскакивает, как черт из табакерки и оглушает меня до внутреннего крика. Я трамбую ее обратно поглубже.
Я замужем теперь. Демид — не случившаяся история.
Еще вчера мне казалось, я приняла свой брак. Я запрещала себе любые мысли в ту сторону, пытаясь погрузиться в отношения с мужем. Но приближающаяся встреча с Демидом рвет меня изнутри.
Родион дотягивается во сне до моей руки и кладет к себе на бедро. Послушно позволяю это. Пытаюсь растормошить себя на какие-то ответные жесты. И… не могу!
Мне мучительна эта близость. Как не старайся и не обманывай себя. Все мысли опять о Демиде. Он ни разу даже не поговорил со мной после случившегося, словно я пустое место теперь.
Ну что ж… Это же к лучшему, да?
Родион ревнует, я чувствую. А быть причиной ссоры между братьями я не хочу.
Никогда ничего не будет… Никогда. Чувство незавершенности внутри ничем не завершится.
«Ты сожалеешь об этом? — спрашиваю я себя. — Считаешь, что близость с Демидом была бы другой? И дело не в тебе, а в Родионе?»
Да, нет… Демида я даже не представляю на этом месте. Он такой тяжёлый, холодный, краткий, жёсткий… Что мысль о близости больше пугает, чем влечет. Вряд ли со мной бы произошло чудо в постели с ним.
Но душа рвётся! Словно ей не дали прожить её жизнь и подсунули чью-то чужую. И «суженый», каким бы он не был, остался в той, которая больше невозможна.
Это всё из-за лемби… Не нужно было отдавать!
Закрываю глаза.
Что ты сходишь с ума?
Он может и взгляда на тебя больше не бросит. Придумала тоже — суженого!
Демид получил мои деньги, для него вопрос закрыт. Всё!
Тиша спит… Похудел, загорел, вытянулся.
Я тоже осунулась, и мне кажется, подурнела. Вещи висят на мне. Не могу смотреть на себя в зеркало.
