что в последние дни не можешь выспаться.
– Это да, – Миша сладко потянулся, – у Александры Марковны жутко неудобный узкий диван на кухне.
Несколько дней перед отъездом Мише пришлось перекантоваться у моей соседки. На удивление, Александра Марковна с радостью приняла парня. Я рассказала, что Миша – иногородний, у него жуткие проблемы с родителями, поэтому ему пришлось сбежать из дома. Суровая тетка против наших отношений, ну а мы, как Ромео и Джульетта, жить друг без друга не можем. Хотим уехать к морю. Кажется, впервые в жизни я врала человеку, старше меня в несколько раз…
– Миша попросит руки у моего отца, – сообщила я Александре Марковне, когда одинокая старушка пригласила нас в тот вечер на кухню. Знала, что такой финт произведет впечатление на пожилую женщину.
– Неужели? – воскликнула радостно соседка.
– Неужели? – сбоку поглядел на меня Миша. – Зачем мне его рука?
Я пропустила слова Матвеева мимо ушей и с придыханием продолжила:
– Ага! На колено встанет и все такое…
– А отец твой как будет без руки? – не унимался Миша.
– Заткнись! – прошипела я, сама подивившись своей резкости. Привязался же с этой рукой!
– И старая карга тогда пускай от вас съезжает, освобождает квартиру. Счастье молодой семье! – закивала соседка, которая терпеть не могла мою тетку. – Миленькие мои! Наверное, вдвоем побыть хочется, да?
Мы с Мишей растерянно переглянулись.
– Насытиться друг другом, – снова покачала головой Александра Марковна.
Я, поперхнувшись чаем, только смущенно закашлялась. А Миша откровенно развеселился.
– Ох, не говорите! – со смехом проговорил он, по-свойски положив ладонь на мое колено. Я проследила за ним и нахмурилась.
– Мне на ночь глядя и сходить некуда, – обреченно проговорила старушка, посматривая в черное окно, – чтобы вас наедине оставить.
– Не беспокойтесь, – наконец проговорила я. – Потерпим!
Тем временем ладонь парня уверенно скользнула выше, практически под подол платья. Это движение вызвало во мне негодование и целый табун мурашек. Я округлила глаза от такого бесцеремонного отношения и ткнула Мишу пальцем под ребра. Матвеев, дернувшись, негромко рассмеялся и быстро убрал руку.
– Ох, я в ваши годы… – покачала головой Александра Марковна. – Был у меня один жеребец… – начала соседка. – Миша, тебе еще кипяточку в заварку долить?
– Да, пожалуйста, – улыбнулся парень, пододвигая к ней кружку.
– Так вот, был у меня один жеребец… – предавшись воспоминаниям, продолжила старушка.
Вспомнив о тех разговорах, я негромко рассмеялась. Миша, возившийся в это время с постельным бельем, покосился на меня.
– Будешь скучать по Александре Марковне? – спросила я.
– Она мне здорово помогла, – кивнул парень.
– Это да…
– И холодцом кормила, – улыбнувшись, Миша посмотрел мне в глаза.
– Кошмар! – скривилась я. – Гадость какая.
– И пирожками с ливером, – не унимался Матвеев.
– Прекрати!
Миша рассмеялся и уселся на нижнюю полку.
– А про жеребцов еще рассказывала? – спросила я, скрестив руки на груди.
– У нее их было больше, чем оленей в упряжке Санты, – покачал головой Миша.
Я тоже рассмеялась, подошла ближе и присела на край полки рядом с парнем. Вдвоем мы уставились в окно. Поезд снова дернулся и наконец бесшумно тронулся с места, неспешно набирая ход. Постепенно многочисленные пригородные постройки, заборы и склады спрятались за деревьями.
– Куда я еду? – задумчиво задал скорее риторический вопрос Миша.
– На море, – негромко подсказала я, глядя на мелькающие сосны и высокие столбы.
– Я ведь никогда не был на море, – сказал Миша.
– Серьезно? – удивилась я. – До него же тут рукой подать.
– Как-то не до этого было, – нахмурился Матвеев.
– Я прожила у моря почти восемнадцать лет. Но у тебя такой обеспеченный отчим, – осторожно начала я, – неужели он не вывозил никогда свою семью на море?
Миша немного помолчал, а потом сказал:
– Он стал моим отчимом, когда мне было двенадцать. А до этого мы с матерью жили в маленьком городке далеко от моря.
– А-а-а, – протянула я.
– У отчима всегда полно работы, а мама… Мама никогда особо не занималась воспитанием.
– Понятно, – вздохнула я.
Моим-то воспитанием занимались с самых пеленок. Кружки́, секции, репетиторы… Иногда мне казалось, что я какая-то породистая скаковая лошадь, которую готовят к важным скачкам.
– Наш дом находится практически на берегу моря, – обрадовала я Мишу.
– Вот как? – удивился парень. – В пешей доступности?
Я не успела рассказать Матвееву о своей семье. О большом коттедже с собственным выходом к морю… Впервые стало неудобно за свое положение. И хотя отчим у Миши оказался непростым, как-то неловко такое обсуждать с парнем, который находится в беде.
– В очень пешей доступности, – все-таки ответила я. – Утром нас встретит моя младшая сестра.
– Где я буду жить? – спросил Миша. – Могу ночевать на пляже.
– У меня есть другая идея, – туманно отозвалась я, – позже тебя проинструктирую.
В дороге мы Мишей снова играли карты. Когда вечером в купе зажгли свет, мы поужинали под грохот колес, поглядывая в черное окно, за которым время от времени мелькали огни.
После ужина Миша первым начал клевать носом.
– Извини, я правда в последние дни плохо спал, – сказал он, укрываясь одеялом. – У Александры Марковны есть еще такая славная привычка: слушать радио в пять утра…
Миша быстро уснул под дробный стук колес. Я же легла намного позже и долго ворочалась. Никогда не жаловалась на проблемы со сном, но после знакомства с Матвеевым засыпать стало сложнее. Слишком много мыслей в голове.
В поезде всегда хорошо думается и почему-то преимущественно о хорошем. Сейчас мне казалось, что все обязательно наладится, Миша найдет выход из трудного положения, а я… Я ему в этом помогу. И совсем скоро буду дома, рядом с самыми близкими. А еще Миша впервые познакомится с морем! Надо же…
Сама не заметила, как в конце концов провалилась в сон, но вскоре проснулась, почувствовав чужое дыхание. Открыла глаза и впотьмах не сразу разглядела Мишу, который склонился надо мной, а затем бесцеремонно полез под мое одеяло. В тот момент
