хрупкое.
Почему такая дикая, если тогда сама предлагала себя? Алкоголь? Сомневаюсь. Те двое… стискиваю зубы и сжимаю ее горло сильней, а после отпускаю.
Нет, мне нельзя думать о том вечере, иначе я за себя не ручаюсь.
Сегодня я не хочу слышать истерики. Я желаю расслабиться.
Завра я приму решение.
Завтра, не сегодня.
Вызываю к себе Абаль.
– Господин, – покорно входит в кабинет, и встает напротив дивана. Уже одета как надо, только туника прикрывает ее наряд, под которым обнаженное тело.
Я спас ее почти год назад.
Она убегала от бандитов, что хотели продать ее на рынке. Девушка так и не рассказала свою историю и подарила мне себя. Я взял ее служанкой в дом, так как ей не куда было идти, хотя ломанный язык говорил о том, что она не из этих мест. Не из этой страны. Предлагал билеты на самолет, в любую точку мира, но она осталась.
Я хотел отдать ее замуж, но она оказалась не девственницей, а ее тело покрывали мелкие шрамы, и она яростно сопротивлялась. Сказала, что лучше станет моей наложницей, чем выйдет замуж. Я хотел узнать о ней, но даже имя ее не принадлежало девушке. Я мог надавить, выпытать, но что-то мне подсказывало, что она под страхом смерти унесет с собой свою историю.
Так она и стала моей наложницей. Единственной.
И сейчас я желал провести вечер с ней. Она очень красива, покорна и многое умеет.
– Сними. Хочу видеть тебя.
Меня всегда удивляло, что она до сих пор не может спокойно обнажаться.
Первые минуты для нее самые сложные, потом она успокаивается, увидев мою спокойную реакцию. Женское тело прекрасно, и ничто не может это исправить, даже шрамы.
Внезапно, я подумал о том, что к Абаль я отнесся иначе, узнав о том, что она не невинна. Почему же к Ульяне, такая резкая неприязнь?
«Это разочарование! В том, что возлагал надежды в пустоту, хоть и понимаю, что она не виновата в том, что желал иного в отношении девушки.»
– Станцуй для меня.
– Да, Господин, – включает мелодию и начинает плавно двигаться.
Я люблю смотреть на руки. Люблю, когда тонкие кисти рассекают воздух, легко, плавно. Они нежны и их прикосновения тоже.
Возбуждение не заставило себя ждать, стоило увидеть ее тело, которое призывно двигалось, вот только мысленно передо мной была не Абаль.
Другие глаза, другие волосы… пухлые губы… зову ее к себе глазами, и она подчиняется. Манит.
Касаюсь волос и понимаю, что это не те.
Какое у нее тело? Какая на ощупь упругая грудь?
Прикрываю глаза, наслаждаясь танцем на моем теле и слышу хлопок двери, которая, никогда раньше так не закрывалась, если не сделать этого специально.
Пришла. Я и забыл про ужин… про то, что звал ее сюда.
Снова чувствую злость от того, что в моих руках не она и прогоняю Ульяну.
Остаюсь наедине с Абаль, но уже не вижу ее… передо мной другая женщина, та, которая привыкла дарить себя другим, и мне подарит… Завтра.
Чистое безумие, но я не имею на него права. Лишь холодный разум и чистые мысли. Женщина не может обладать мной, только наоборот.
Через полчаса отправляю наложницу к себе, так и не прикоснувшись к ней больше и ухожу в свою комнату. Принимаю душ и вспоминаю, что даже не поел.
Почти десять. Не стал будить прислугу, решил спуститься сам и перекусить фруктами. Но стоило оказаться напротив ее комнаты, как ноги приросли к полу, а рука потянулась к ручке сама по себе.
Встал напротив ее кровати и не смог отвести глаз от ее чистого безмятежного лица.
Только ресницы дрожат.
Женщина-беда. Слишком красива и притягательна.
Подхожу к изголовью кровати и сажусь на корточки рядом.
«Может быть я все-таки ошибся? Может это была не она?»
Так красива, нежна… Хочу пить ее дыхание, ровное или рваное, неважно… Забирать себе ее ласку.
Тут, Ульяна, переворачивается ко мне лицом, оголенное правое плечо оказывается перед моими глазами и все встает на свои места. Теперь точно, никакой ошибки.
Я четко вспоминаю это родимое пятно похожее на сердце в тот вечер, когда она была в том платье шлюхи, что еле держалось на ее груди и открывало ноги. Улица была отлично освещена, а для совпадений уже слишком много.
«Дважды идиот».
На что надеялся?
Все обман, иллюзия, искусная игра уличной девки.
Встаю на ноги и ухожу прямиком в спальню.
Утром завтракаю в столовой. И вызываю Ранию в кабинет.
– Господин.
– Позови сюда, Ульяну.
– Да, господин.
Входит такая гордая, лишь в глазах таится страх…
«Откуда в тебе гордость, если ты просто товар, продающий сам себя на уличном рынке?»
Смотрит с вызовом. Чертовка.
– Я принял решение…
– Надеюсь билет на самолет готов? Потому что иного решения я тут не вижу.
– Не смей перебивать, – громыхает мой голос, и она тут же немного ссутуливается. – Три недели, Ульяна. Стань моей на три недели, и я отпущу тебя.
Ульяна
– …Стань моей на три недели, и я отпущу тебя… – громыхает, как на повторе его «решение».
И вот, что ему ответить на этот бред? На это нелепое до безумия предложение. Или это приказ? Вопрос? Что будет, если…
– Либо я не поняла, либо не до конца расслышала. В каком смысле Вашей?
– Я хочу твое тело.
«Куда бы его послать, чтобы он не вернулся? Придурок.»
– Нет. Ни за что, слышите? Вы за кого меня принимаете?
– А за кого я должен тебя принимать? Тут нет твоих родителей, к чему эта комедия?
– Какая комедия? Вам не приходило в голову, что вы меня спутали просто с какой-то девкой, мистер всезнайка?
– Буквально вчера я думал об этом, но потом увидел твое родимое пятно.
– Что? Какое? – касаюсь рукой плеча. – Когда?
– Это ты. И не смей отпираться. Уличная подстилка, – выплевывает он сквозь сжатые челюсти мерзость. – Ты просила денег у тех ублюдков за то, что ублажала их ртом. Сколько ты хочешь за три недели полной отдачи? Когда я захочу, куда захочу, и сколько раз захочу тебя трахать.
– Слов нет. Да я сама могу вам денег дать. Но о том, что вы тут говорите еще раз повторяю, что я вас впервые увидела в тот вечер на балу. Нигде, ни в каком другом месте меня вы не видели. Спутали, вам ясно?
– У тебя есть вариант вернуться домой, через три недели.
– У меня свадьба тридцатого, с ума
