знаешь, я всегда рад тебя слышать.
День постепенно угасал, погружая квартиру в полумрак, но никто не спешил включить свет. Никита, погружённый в свои мысли, ни на что не обращал внимания, а Юле было достаточно освещения от экрана ноутбука. Но стоило отвести от него взгляд, оказалось, что они давно сидят в темноте. Странно, ведь Юля уже успела привыкнуть к тому, что Никита включает свет буквально везде, как только начинает темнеть. Она поднялась, хрустнула суставами, потянувшись, и принялась зажигать многочисленные светильники. Никита вздрогнул и сощурился.
– Никита Вадимович, – улыбнувшись, произнесла Юля, – вы не отпустите меня с работы пораньше?
Никита нахмурился, не сразу вникнув в смысл вопроса. Посмотрел на часы – до конца рабочего дня оставался час, потом перевёл взгляд на Юлю и пожал плечами.
– Только если вы потом отработаете это время, Юлия Сергеевна.
– Всенепременно! – клятвенно заверила Юля и, не обращая больше на него внимания, схватила давно приготовленные вещи и скрылась в ванной. Из которой вернулась, улыбаясь во весь рот. Платье и колготки сменила тёмно-красная футболка с логотипом группы «Ленинград» и уже знакомые Никите растянутые штаны. А сложный пучок превратился в тугую косу.
– Недолго музыка играла, – насмешливо проговорил Никита.
– Я уже дома, – пожала плечами Юля. – А дома офисную одежду предпочитаю не носить.
– Значит, я буду иметь счастье лицезреть тебя завтра в платье?
– Ну уж нет! Если хочешь, сам его надевай!
– Не то чтобы мне никогда не приходила в голову эта мысль… – задумчиво протянул Никита, поднимая глаза к потолку. Но, увидев шокированное выражение Юлиного лица, добавил: – Шучу. Где ты забыла своё чувство юмора, Никитина?
– С чувством юмора у меня полный порядок. Чего не скажешь о твоём.
– Знаешь, порой мне кажется, что значения слов «сарказм» и «ирония» в своё время прошли мимо тебя.
– У меня для тебя плохие новости: твоё извращённое чувство юмора недоступно для понимания простым смертным.
– Не удивлён. – Никита хитро усмехнулся, предвидя новый поток возмущений: – Не каждому суждено понять божество, спустившееся на землю.
– О, так мы теперь себя к богам приравняли? И к кому именно, позволь узнать?
– Можно к Аполлону, я не гордый. До Зевса ещё расти и расти.
– Я бы причислила тебя к Нарциссу. – Юля сделала вид, что задумалась. – Постой, он же не был богом… И кончил печально… Точно, Нарцисс ты и есть. А теперь будь так любезен, покинь кухню, чтобы я могла приготовить ужин.
– А что у нас сегодня на ужин? – тут же заинтересовался Никита, закрывая ноутбук. Юля опешила – она ожидала возмущений, но никак не искренней заинтересованности.
– Что приготовлю, то и будет, – резче, чем рассчитывала, ответила Юля.
– Ладно. Тогда позовёшь, когда будет готово. – Никита поднялся, собираясь уйти в спальню – из-за испорченного настроения многое из того, что было запланировано, выполнить он не успел.
– Ты хочешь, чтобы мы ужинали вместе? – не удержалась Юля, глядя, как он уходит. Никита остановился и, не оборачиваясь, произнёс:
– Почему нет?
Уже в спальне, удобно устроившись на кровати и водрузив ноутбук на столик, Никита невольно подумал о том, что у Юли, оказывается, есть удивительное свойство – заставлять его забыть о проблемах. Он так незаметно переключился с безрадостных мыслей на перепалку, что даже не заметил, как эти самые мысли стали на время неважны. Но спальню он ей всё равно не отдаст, что бы там мама ни говорила.
Стук в дверь оказался таким робким и тихим, что Никита не сразу понял, что происходит. Только когда он повторился, дошло, что это стучит Юля.
– Да! – откликнулся он и повернулся к двери, откуда показалась Юлина голова. Честно стараясь не глазеть по сторонам, Юля сказала:
– Ужин готов! – и поспешно скрылась. Словно сам факт нахождения в его спальне мог быть расценен неправильно.
«Ужин готов». Никита задумчиво улыбнулся – как давно никто не звал вот так, просто, по-домашнему, к столу. Быть может, мама права, и стоит пересмотреть свой взгляд на отношения. И со временем он так и поступит. Через полгода. Возможно, через год. Но пересмотрит обязательно.
– Может, посмотрим какой-нибудь фильм? – предложила Юля, когда он вышел. Никита тоже сменил рубашку и брюки на штаны и майку, но комментировать его вид она никак не стала.
Узкая барная стойка с трудом вместила ужин на двоих, а чтобы смотреть телевизор, расположенный между кухонных полок, пришлось сесть на одну сторону. Никита молча протянул пульт, предоставляя Юле право выбора, и принялся накладывать пасту с морепродуктами, которые, как он точно помнил, лежали в морозилке с прошлого месяца. Странно, но желания возмущаться по этому поводу у него не возникло, наоборот – появилось чувство, что всё именно так, как и должно быть. Уютно, по-настоящему. Как раз то, чего ему так не хватало эти годы – простого тихого ужина, когда рядом сидит человек, с которым не хочется казаться кем-то, кого-то из себя изображать и думать о том, что после ужина обязательно последует продолжение в виде постели. Нет, именно такой вечер, спокойный и безмятежный, был ему просто необходим после новостей, которые обрушил на него папа. Словно маяк, на который надо было ориентироваться в бушующем море посреди бури. Маяк, горящий ровным светом и обещающий тепло.
9. День пятый. О том, как сближает совместный труд
Этот вечер был похож на перемирие в холодной войне – когда все противники свернули своё оружие, но не спешат далеко его убирать, ожидая, что оно вот-вот понадобится. Юля старалась не коситься на Никиту так явно, но взгляд нет-нет, да и соскальзывал, вызывая неконтролируемое смущение. Им было неловко, обоим. Но оба продолжали делать вид, что всё нормально: вот так сидеть рядом и смотреть фильм. Если бы кто-то спросил Юлю, что именно они смотрели, едва ли она смогла бы вспомнить: все мысли были поглощены тем, чтобы не жевать слишком громко, не проносить еду мимо рта и вообще делать вид, что она не голодна и просто присела перекусить парой крохотных кусочков, а потом, как птичка, спорхнуть на диван. Никита, впрочем, чувствовал себя не лучше. Сидеть так было странно и непривычно, к тому же слишком близко. Он бы даже сказал – неприлично близко для простого ужина, который ничего не значит и предназначен исключительно для приёма пищи. Поэтому, когда с едой было покончено, оба вздохнули с облегчением, хотя и не подали виду. Да, это был определённо очень странный вечер, думала Юля, когда Никита, вымыв посуду и тщательно её протерев, отправился к себе.
Юля забралась с ногами на диван, размышляя, чем заняться – время было не позднее, спать не хотелось, думать о Никите и его поведении – тем
