— Я планирую завтра побыть дома с мамой, — поделилась я своими планами. — Давай лучше во вторник пообедаем, могу и к завтраку подъехать.
— У меня с утра важные переговоры, так что подъезжай в офис к обеду. Я буду ждать.
Саша потянул меня на себя, при этом склонился еще ниже ко мне и поцеловал. Хоть поцелуй и был не долгий, но он был страстный, обжигающий, обещающий. Словно клеймо на мне оставил, что бы точно знала, кто нынче мой хозяин.
Как только Саша отстранился, я вырвала свою руку из захвата и, выскочив из машины, побежала, домой не оглядываясь. Очень боялась увидеть выражение лица Александра. Что там будет лишь удовлетворенно — расчетливое выражение, вместо тех чувств, на которое надеется глупое сердце.
Побыть с собой наедине мне не пришлось. Как только я вошла выполненную в светлых тонах парадную. Мне навстречу вышла Татьяна Павловна.
— Боже, деточка, — сложив руки на объемной груди, запричитала женщина. — Вероничка уже позвонила и всё рассказала. Димка её домой везет. Как же это Кирилл Эдуардович мог так поступить? Бедная Аниточка.
— Вот так, тёть Тань. Смог, легко. И ни о ком из нас не подумал. Мама у себя?
— Конечно у себя. Сидит как мышка там. Не ест ничего и носа из комнаты не кажет. Пыталась ей отнести хотя бы её любимый салат, а она даже дверь не открыла, — взволнованно — печально говорила наша экономка.
Обреченно вздохнув, направилась в комнату родителей. Приехав, я даже не поинтересовалась, где в данный момент обитает отец. Только сейчас поняла, что не в этом доме точно.
Постучав в дверь спальни, которая уже точно была комнатой Аниты, в очередной раз обреченно вздохнула. Двери мне не открыли, и из комнаты не доносилось ни звука.
— Мам… это я, — прижавшись лбом к косяку, сказала в щель между дверью и стеной. — Мамочка, ну открой, пожалуйста, — последнее слово уже прозвучало как всхлип.
— Мам, я полностью на твоей стороне, слышишь, — прохлюпала я, уже вытирая слёзы текущие с глаз.
Мне стало страшно. Она от туда не выходила, и двери ни кому не открывает. Получается, со вчерашнего вечера её никто не видел. А эта гнетущая тишина… вдруг с ней что-то случилось?
— Мама? Мам! Открой…, — стала стучать я в дверь со всей силы.
Дверь чуть не снялась с петель, но по-прежнему не доносилось, ни звука.
— Не открывает, — тихий голос Ники находящейся рядом напугал до чертиков.
Подняла заплаканные глаза на стоящих рядом сестру и друга. И отрицательно замотала головой.
— Я могу вынести дверь, — предложил Дима.
И только после его предложения, мы услышали, как в замочной скважине провернулся ключ. И на пороге своей комнаты появилась Анита. Мы втроём уставились на бледную как приведение, женщину. Она выглядела еще хуже. Её лицо было не просто лишено красок, а имело сероватый оттенок.
— Мамочка, — всхлипнули мы Никой одновременно и шагнули к ней.
— Я, пожалуй, пойду, — сказал Дима и поторопился удалиться.
Мы не стали его останавливать. И я, и Ника обняли маму с двух сторон и зарыдали.
Анита провела нас в комнату, где мы втроём уселись на кровать, и стала гладить наши макушки. Прямо как в детстве. Когда мы с сестрой сорились, всё время вот так прибегали к ней и, жалуясь, друг на друга, утыкались в плечи матери.
— Мам, всё будет хорошо, — прогнусавила Ника, — я придумаю, как избавиться от этой твари.
— Не надо, солнышко, — печально улыбнулась мама синеватыми, несмотря на татуаж, губами. — Я знала, что так будет с самого начало, просто с каждым прожитым годом перестала опасаться. И как видите зря. Он сегодня был с ней?
Даже не вопрос, а констатация факта. Я кивнула, утирая слёзы тыльной стороной ладони. Какое-то время Анита смотрела в стену безучастным взглядом, а потом неожиданно для нас обеих повернулась ко мне, и с задорной улыбкой, которую не отобразили её глаза, спросила:
— Александр уже сделал тебе предложение?
— Нет ещё, — шмыгая носом, ответила я.
— Можно я устрою приём в честь твоей помолвки? — как-то робко спросила Анита.
— Конечно мам, — уверенно заявила я. — И свадьбу тоже ты организуй. Тебе лучше знать, что я люблю и хочу.
— Спасибо солнышко, — потеплели глаза матери.
Дальше мы втроём лежали на родительском ложе и обсуждали детали свадьбы, которой, по сути, еще и в планах быть не должно. Но даже Ника в этот раз не стала шипеть на меня из-за Саши. А наоборот перечисляла подружек невесты, которые будут вместе с ней следить за предстоящим торжеством.
В этот вечер мы все трое сблизились друг с другом на столько, на сколько не смогли за всю предыдущую жизнь. Конечно, многое было не досказано. Говорили больше мы с Никой, а мама слушала, про успехи Ники в школе, о том, что она не знает пока куда ей поступать, ведь в конце месяца она получит аттестат об окончании лицея. Я же, делилась о том, как мне было одиноко в Австралии первые годы жизни. Как трудно было приспособиться, что все кругом говорят только на английском. Какое счастье вызывала русская речь. О своих друзьях, что остались за океаном и о туристической фирме, в которой работала. Благодаря которой, излазила всю Австралию пока была гидом в Swon Yalley Tours.
Мы говорили и говорили, пока не осип голос, и не закрылись глаза. Так и уснули втроем на огромном родительском ложе.
— Наши опасения не сбылись, — улыбнулась мне Ника, сидя за кухонным столом и поглощая завтрак.
Я же смотрела на первую страницу газеты и у меня кусок в горло не лез. Так как заголовок утреней прессы гласил «ДАМИЗОВЫ И ПОРШ ОБЪЕДИНЯЮТ АКТИВЫ». И это бы всё ничего, но ниже были несколько фотографий. Там была и та, где мы с Сашей ночью на набережной. И где он склонился ко мне в машине во время вчерашнего прощания. А самая крупная, которая и была размещена под заголовком, запечатлела наш поцелуй на парковке.
В самой статье говорилось о предстоящей свадьбе века, которою по любому планирует мать жениха. В общем, нас поливали грязью, обвиняя в том, что для таких циников как мы важны только деньги и ни какими чувствами тут даже не пахнет. А всё по тому, что ниже, были фотографии, где Дима, взвалив на плечё вырывающуюся Нику, и как он усадил её на мотоцикл. Даже момент где он надел на неё шлем приписали к нежному жесту между парой. И по итогу свадьба века должна объединить две пары двух семей.
— Бред, — всё же не сдержалась я.
— За то смотри, как это хорошо для нас. Ни слова, о папиной вчерашней выходке, — отхлебнула кофе сестра.
Брезгливо отшвырнула от себя газету.
— Напомни мне позвонить Саше и поблагодарить, что отвлёк все внимание на нас. Жаль только, что ожидания газетчиков сбудутся, и мы не можем утереть им нос, — пробурчала недовольно я.
Нет, я была рада, что скандала с разводом родителей удалось избежать, точнее, отложить на время. Но, то что перемывали косточки мне, делая предположения, где конкретно, последние несколько лет я пропадала. Да и всё грязное бельё Александра вытащили на обозрения. Я даже не знала, что в его жизни побывало столько женщин. И именно этот факт вызывал во мне недовольства. Правильно говорят, меньше знаешь, крепче спишь.
— Ну почему же, — усмехнулась Ника, — я вот за Диму замуж не собираюсь. А если еще и Алекс на мне жениться, а не на тебе. То этим газетчикам будет шах и мат.
— Мечтать не вредно, — зыркнула я на сестру.
Утро понедельника было безнадёжно испорченно. Точно знала, что смысла выходить из дома, сегодня нет. Представители прессы не упустят возможность взять интервью у сегодняшних знаменитостей. Как же я счастлива, что мы живём не в Америке, где наглые папарацци уже осаждали бы наш дом. И те бы точно не упустили момент, с кем пришел мой отец на то или иное мероприятия.
К завтраку я так и не притронулась. Отправилась в свою комнату с целью позвонить Саше и Диме. Саше для того, что бы обсудить как вести себя дальше. А Диме, что бы позлорадствовать. Уж очень нежным вышло ворожение его лица на фотографии, где он надевал шлем моей сестрёнке. Планы прервал перегородивший мне дорогу охранник.
