— Вот вы где, — сказала я милой паре на их третьем свидании.
Девушка поделилась подробностями, когда я спросила их, что они задумали сегодня вечером.
— Вот и я.
— Спасибо, — сказала она, потянувшись за своим стаканом и сразу же сделав большой глоток.
Когда ее кавалер выглядел так, словно собирался пожаловаться, я улыбнулась своей лучшей сладкой улыбкой и сказала:
— Извините, что вам пришлось так долго ждать. Наш бар заполнен. Следующий раунд за мной, так что просто скажите мне, когда будете готовы.
Он закрыл рот. Я улыбнулась шире, затем постучала по столу и сказала:
— Я вернусь через некоторое время.
Ада столкнулась со мной плечом, когда я уходила от этой дорогостоящей истории успеха.
— Ты начинаешь в этом разбираться.
— Училась у лучших, — сказала я ей сквозь рёв толпы.
Но потом я испытала сокрушительное чувство отчаяния, когда поняла, к скольким другим столикам мне еще предстояло добраться и скольким напиткам мне еще предстояло научиться. Одно светлое пятно в ночи неудач вряд ли было чем-то таким, о чем стоило бы писать домой.
— Это сумасшедшее место.
Она кивнула.
— Уилл засранец, но он делает лучшие напитки. А Инглиши, может быть, и полные профаны в межличностных отношениях, но они точно выбрали отличное место.
Она была права. Я была новичком в Дареме, но даже после моего короткого пребывания здесь я могла сказать, что это был классный район города. Окруженный модными ресторанами, оживленным тату-салоном и винтажным кинотеатром, в котором по выходным в полночь показывали культовую классику, улица и тротуары, окружающие "Крафт", были полны людей и действий. Гигантские гаражные ворота по обе стороны от старинных парадных дверей, выкрашенных во французский синий цвет, также представляли собой уникальное и гостеприимное зрелище.
Она также была права насчет Уилла и его брата и сестры. Но, так или иначе, они нравились мне. И сейчас, Элиза вышла из подсобки, чтобы налить пива. Она не так хорошо делала модные коктейли, как Уилл, но она могла легко налить пинту так, чтобы пена не занимала большую часть стакана. А Чарли стоял у входной двери, проверяя удостоверения личности у входящих людей. Обычно они не держали вышибалу в баре, это не соответствовало их атмосфере, но было легче принимать заказы, если мы знали, что наши клиенты уже совершеннолетние.
Сейчас все казались счастливыми. По крайней мере, братья и сестра. Какие бы проблемы у них ни возникали друг с другом, когда бар был пуст, казалось, исчезали, когда они сосредотачивались на работе. Это было действительно потрясающе.
Эдисон и я были полной противоположностью. Мы лучше всего ладили вдали от работы. Но когда в нашей жизни оказывался стресс, хаос и ответственность, связанные с ведением бизнеса, мы могли бы задушить друг друга только за то, что дышали не в том направлении. Ну, по крайней мере, наедине. Наш отец давным-давно научил нас искусству притворяться, пока мы не сделаем это, так что наши клиенты и подрядчики никогда не видели ничего, кроме отточенного профессионализма. Но мне он нравился больше, когда мы не работали. На работе наши отношения казались рутиной, маской, но вдали от бизнеса мы могли распустить волосы и просто быть самими собой, что я предпочитала.
У меня был серьезный момент, когда я скучала по нему. Обходя свои столы и делая обильные заметки, чтобы ничего не забыть, я не могла не чувствовать себя подавленной из-за своего незапланированного пит-стопа в Дареме. Это была самая долгая разлука между мной и Эдисоном, если не считать колледжа, но даже тогда мы оба выбирали университеты поблизости от Чикаго. Это был самый долгий, на сегодняшний день, период, когда мы обходились без наших ежедневных телефонных звонков. Я избегала его, и он это знал. За последние несколько дней его сообщения становились все более заинтересованными. И даже когда мы разговаривали сегодня, я могла сказать, что он сдерживал все то, о чем хотел меня спросить.
И я даже не могла винить его, потому что я была той, кто бросил его, не объяснив причины и не помогая ему понять. И как бы это ни убивало меня, я ничего не могла с этим поделать.
Он встанет на сторону отца. Он встанет на сторону "Органикса". И что хуже всего, он встанет на сторону Оуэна. Или, по крайней мере, этого я больше всего боялась.
Его предательство, больше, чем папино, больше, чем мамино, больше, чем даже дедушкино, убило бы меня.
Остаток ночи был напряженным. Мы не сбавляли темпа до полуночи, и все по-настоящему стихло только ближе к часу. К тому времени я неудержимо зевала и волочила свои гудящие ноги, но я только что вытерла свой последний столик и продезинфицировала меню. Я чувствовала себя довольно хорошо из-за фартука, полного чаевых наличными, и была рада, что сумма денег, которую я должна была Уиллу за выпивку, была небольшой.
— Новенькая, — позвал он из-за стойки. Ранее ночью на нем была рубашка с воротником, но теперь он был одет в простую черную футболку. Его волосы были откинуты с лица, а фартук был грязным. Признаки того, что он был так же измотан, как и я сегодня вечером.
Подойдя к нему, я решила, что лучше не проводить инвентаризацию того, как я могу выглядеть после всего этого.
— Что я сделала на этот раз? — застонала я.
Это заставило его губы дернуться. Что дало мне неожиданный прилив энергии.
— Я не настолько ужасен, не так ли? — спросил он, широко раскинув руки по другую сторону бара.
Я прикрыла зевок рукой и постаралась не закатить глаза.
— Ну, давай просто скажем, я не удивлена, что я ваш единственный сотрудник. Но, честно говоря, вы заполучили меня только потому, что я в отчаянии.
— Ты серьезно? — он засмеялся, но смех был темный, дымный. — В отчаянии?
Его намек был настолько очевиден, что я не могла удержаться от смеха.
— Не из-за мужчин. Просто из-за денег, — поняв, как работают умы всех мужчин, я быстро добавила: — Из-за денег, заработанных тяжелым трудом и решимостью.
Он поднял руки в знак капитуляции.
— Я ничего не говорил.
— Тебе и не нужно было этого делать. Я могу читать твои мысли.
Его глаза сузились, но губы изогнулись в очаровательной, дерзкой улыбке.
— Для нас обоих будет лучше, если ты не будешь пытаться это делать.
Я не знала, имел ли он это в виду, из-за того, насколько осуждающим и злым он мог быть, или он имел это в виду, потому что его мысли были такими грязными, как я предполагала. Вероятно, было бы лучше, если бы я обошла все это стороной.
— Итак, если ты здесь не для того, чтобы кричать на меня, что тебе нужно?
Он принес пару напитков, которые были спрятаны на нижней полке. К этому времени я уже могла опознать бокалы — мартини, тумблер, хайбол и флейта. Эм, по крайней мере, я все равно называла их так в своей голове.
Я быстро убедилась в своей неправоте, когда он принес второй бокал для мартини, наполненный напитком, который выглядел совершенно по-другому, и спросил:
— Какой из них классический коктейль, а какой мартини?
Его палец покачивался взад и вперед между одинаковыми бокалами. У одного сбоку был его фирменный черный цветок. Один был таким холодным, что стекло покрылось инеем.
— Это вопрос с подвохом? — спросила я, прикусив нижнюю губу.
Он улыбнулся.
— Давай, Новенькая. Ты можешь.
Сделав глубокий вдох и решив, что мне нечего терять, я указала на стакан с цветком.
— Коктейль.
— Ты угадываешь, да?
Он поймал меня.
— В нем есть цветок. Он есть во всех твоих фирменных напитках.
Уилл подтолкнул бокал ко мне.
— Сделай глоток, — я повиновалась. Он был сладкий и терпкий, идеальное сочетание всего, что могло бы сделать ночь очень, очень веселой. А следующее утро очень, очень тяжелым.
— Только глоток, — предупредил он, смеясь, когда я снова потянулась к напитку. — В противном случае мне придется отвезти тебя домой.
Я покраснела. По неизвестной причине. А потом покраснела еще сильнее, потому что мне было стыдно краснеть.
