они бы не стали приглашать к себе женщину с ребенком просто ради забавы. Он, действительно, успел проникнуться к ней теплыми чувствами и этим надо воспользоваться. Ковать железо, пока горячо. Первое правило бизнеса: дожимай клиента, пока он тепленький. И сейчас Саид ибн-Сакр не просто горяч, он пылает!
Если даже на том пресловутом форуме, будучи никем, я сумел расположить к себе лучших из лучших, то уж с арабами, которые уже питают самые что ни на есть светлые чувства к нашей компании, а в частности, к одной миленькой блондинке, точно найду подход. Сидеть там все десять дней я, конечно, не собираюсь, но и не воспользоваться таким шансом было бы просто кощунство.
Лично выскажу ему свое почтение, заверю, что проект его отеля в надежных руках и добьюсь того, что он порекомендует нас всем своим друзьям. Ни для кого не секрет, что там крутятся огромные бабки. В моих интересах сделать так, чтобы они решили влить их в мой бизнес!
— Не переживайте, Ярослава Павловна, — с легкостью перехватываю ручку ее чемодана. — Вы едете на пляже чилить, я же еду в командировку. Мы с вами даже пересекаться не будем.
В ее глазах все еще полыхают молнии, а вот ее маленькая копия выглядит разочарованной. Слегка поджимает губы и душевно так, искренне интересуется:
— Ты плавать не умеешь, да? Я тоже, но у меня есть нарукавники.
— Во-первых, — занудно начинает Птенчик, но я с легкостью предугадываю ее слова и перебиваю:
— Можно и на ты. Зови меня Максим, принцесса. А во-вторых, я могу научить тебя плавать.
Лицо малышки вспыхивает восторгом, но ее вредная мамаша тут же округляет глаза и угрожающе цедит:
— Не смей раздеваться перед моим ребенком!!
Пассажиры в очереди вокруг с опаской поглядывают в нашу сторону, наверняка решив, что в их ряды затесался педофил-рецидивист, а я лишь закатываю глаза:
— Мне, по-вашему, в костюме плавать?
— Можете плавать в чем угодно, — словно кобра шипит, — хоть голышом! Главное, делайте это подальше от меня и моего ребенка!
На языке вертится с десяток язвительных ответов о “голышом”, но я, естественно, прикусываю язык.
Во-первых, не при детях же! А во-вторых, это будет неизбежным шагом на запретную территорию. Мы не вспоминаем то, что произошло на том форуме. Так что напоминать, как ей нравилось смотреть на меня без одежды, было бы неправильно…
Другой вопрос — что с собой-то теперь делать? Потому что несмотря на то, что слова так и не слетели с моего языка, память услужливо подсовывает все мельчайшие подробности того времени. Не то чтобы я их особенно забывал за эти годы… Но сейчас, когда она настолько близко, что легкие до отказа забиты ароматом ее цветочного шампуня, гнать от себя видеонарезку из собственных воспоминаний становится особенно сложно.
Я помню абсолютно все. Спустя столько лет я все еще помню не только визуальную картинку ее изгибов и каждую родинку, но и всю сенсорику… как шелковистая кожа становилась вмиг шершавой от мурашек, стоило мне дотронуться от нее, как напрягались ее… Ох, людный аэропорт явно не лучшее место для подобных флешбеков!
Кончики пальцев печет от желания проверить какой эффект мои прикосновения возымеют на нее спустя столько лет, но я стойко прячу их в карманы.
Если я в чем-то преуспел за эти семь лет, так это в том, чтобы на корню глушить в себе любые намеки на слабость. Не было никакого форума! И милого застенчивого Птенчика, от которого у меня сгорели все предохранители, тоже не было. Вообще, мать вашу, ничего не было… Одни лишь яркие фантазии и бессонные ночи после.
Но это ладно, к этому мне не привыкать. А вот к ее присутствию рядом пора бы и привыкнуть. По крайней мере, на ближайшие несколько дней.
Еще бы постараться хотя бы на людях сделать вид, что когда мы случайно касаемся друг друга, нас не фигачит двести двадцать… Ох и сложная это будет поездочка.
Особенно если Яра продолжит смотреть на меня так — будто хочет раздеть и заживо расчленить. Но почему-то, волнует меня только первая часть…
— Что вы такого нагребли? — хмурится Горский, забирая у меня маленький чемоданчик ручной клади. Пользуясь моим ступором, он уже уложил наши большие чемоданы на багажную ленту. Друг за другом, словно специально хочет, чтобы нам дали одну бирку. Будто мы не абсолютно чужие друг другу люди, а одна семья, решившая провести отпуск в теплых краях.
Гашу эту мысль на корню, не давая ей ни малейшей возможности проникнуть куда-то глубже. Ничего не было. Мы не знакомы. Семья у меня есть. Вот только Максим не имеет к ней никакого отношения!!
— Три альбома для рисования, шестьдесят маркеров, две книги, наушники, Месье Колбасье — это плюшевый кот, если что. На перекус два яблока и одна морковка, печенье, леденцы, чтобы не закладывало уши, влажные салфетки, вода, мой ноутбук.
Все это я произношу на одном дыхании и, наконец, делаю шумный вдох. Это все нервы! Я ведь не обязана ничего ему отвечать, но его появление здесь настолько застало меня врасплох, что до конца не могу прийти в себя!
Он летит с нами! Горский летит с нами!!! Как мне пережить эти десять дней? Ладно, к черту десять дней… как мне пережить этот полет??
Я всерьез подумываю о том, чтобы отменить поездку, но понимаю, что Алина меня не простит. Она так ждала ее. Обычно с начала декабря у нее разговоры только о предстоящем дне рождения, даже новый год меркнет в сравнении. А тут — все мысли только о морюшке и пляже.
Сама я вряд ли финансово потяну такой отпуск, тем более, я одной ногой безработная… Нет, не могу я так поступить с дочерью. А значит, мне придется… придется смириться и снова стойко и упорно делать вид, что Максим мне абсолютно чужой человек. Надеюсь, он не соврал, когда сказал, что собирается там лишь работать.
— Господи, Ярослава, — закатывает глаза босс. — Такое впечатление, что вы в экспедицию в джунгли собрались. Нам лететь-то всего пять часов. Зачем столько барахла? Неужели нельзя было сдать в багаж?
— Вы просто ни разу не летали с моей дочерью, — поджав губы, сообщаю. — В прошлом году, когда мы навещали моих родителей, рейс задержался и она так громко возмущалась тому, что сидячих мест у гейта не осталось, что одна бабуля уступила ей свою инвалидную коляску.
Я, естественно, понимаю, что у той
