Требует пароль. Ничего странного и нелогичного, но беспокойство почему-то нарастает.
Могут ли там хранится какие-нибудь отцовские секреты? Тайные переписки? Залежи порно?
Смотрел ли мой отец, полный достоинства и приличий, порно? И какие у него были предпочтения?
Лезу в ящики в поисках какого-нибудь блокнота, в котором папа мог записать пароль от ноутбука. Он же человек пожилой.
В ящике нахожу бутылек с аляпистой этикеткой, на которой красуется золотой дракон и китайские иероглифы.
— Что за хрень? — задаю сам себе вопрос и открываю бутылек, а внутри маленькие черные шарики, которые походят кроличьи фекалии. — Что за…
Принюхиваюсь, и в нос бьет острый травяной запах. Фыркаю, прижимаю ребро ладони к носу, и слышу удивленный голос Лены:
— Лиля?
А затем через несколько секунд в кабинет врывается Лиля и замирает с круглыми глазами на пороге кабинета. И в глазах ужас, паника и смятение. Кажется, она не ждала у меня увидеть.
— Любопытно, — закрываю бутылек с китайскими травяными шариками и прячу в карман, глядя на молчаливую Лилю. — И какой сюрприз.
— Ты какого черта тут делаешь?
Не узнаю голос жены. Тихий и отчаянный. И меня удивляет тот факт, что этого отчаяния не было в ее словах, когда она говорила про мои измены.
— У меня к тебе тот же вопрос, дорогая, — откидываюсь на спинку кресло и медленно покачиваюсь, тихо повторяя, — то же вопрос.
Глава 25. Доволен?!
Ноутбук открыт.
И я не знаю, как объяснить Гордею, что я забыла в офисе отца.
Раньше я приходила к нему с детьми, которым он тут все показывал и рассказывал, а я с Аллой могла кофе выпить в приемной и поболтать. Свекр не был против.
Он же у нас такой душечка.
И сейчас Гордей сидит за его столом, и я вижу в нем Вячеслава. Только помоложе и с острым недобрым взглядом.
И я не могу понять, нашел ли Гордей что-то в ноутбуке или нет.
Почему я не хочу говорить ему того, что его отец был извращенцем? Потому что не хочу, блин, все это обсуждать с Гордеем. Не хочу и все, будто за фотографиями есть еще что-то, что можно нарыть и ужаснуться.
А Гордей начнет рыть, и криками, что его отец тихий маньяк ничего не закончится.
Я хочу просто развода с ним без дополнительных и левых деталей из взаимоотношений со всей его семьей.
Пусть Гордей уйдет в заботы с Верой, как бы это могло быть при обычном сценарии с мужской неверностью.
Но, судя по его взгляду, я могу не надеяться на легко и просто.
Если я сейчас сбегу, то это будет глупо и ничего не решит. Особенно странно будет, если я кинусь к столу, схвачу ноутбук и рвану к закату.
— Ляль, — говорит Гордей, — что ты тут делаешь? — затем встает. — Хотя подожди.
Обходит стол, неторопливо шагает ко мне, а я шепчу, отступая в сторону:
— Не подходи ко мне.
Гордей кидает на меня удивленный взгляд и выходит в приемную:
— Лен, оставь нас.
— Ладно, — тихо отвечает Лена. — Мне все равно надо в бухгалтерию.
— Лишние разговоры будут наказуемы, Лен. Как принято? — голос у Гордея мрачный и холодный.
— Мне все предельно ясно.
— Теперь иди.
Гордей дожидается, когда Лена уйдет, запирает приемную и возвращается в кабинет. Расстегивает верхние пуговицы на рубашке, с хрустом разминает шею и шагает к столу.
Разворачивается ко мне и в ожидании скрещивает руки на груди, привалившись к столешнице.
Ну, прямо биг-босс.
— Объясни, что происходит.
— Не хочу, — цежу сквозь зубы.
— Почему?
— Потому что ты мне больше не муж.
— Все еще муж, Ляль, — хмыкает. — Прекращай сиськи мять. Знаешь, тут выяснилась одна интересная подробность. Папа с Аллой встречался каждую неделю. Как ты думаешь, зачем?
Я недоуменно моргаю. Это еще что за новости? Каждую неделю? Что, блин, происходит?
— Ты тоже удивлена, да? — Гордей усмехается. — И я не думаю, что она была его любовницей.
Прикусываю кончик языка, немного приподнимаю подбородок и отвечаю:
— Это уже не имеет никакого значения.
— Имеет, Ляль, раз ты тут, а не у адвокатов, — Гордей с угрозой прищуривается. — Ты мне лжешь, и лжешь уже с ночи. Развод, неверный муж, сопли и слезы у тебя отошли в сторону, и я теряюсь в догадках, что же тебя так отвлекло от козла-мужа. И если ты тут, то… — он зло улыбается, — в этом виноват мой мертвый отец.
Я молчу.
— Знаешь, я бы мог предположить, что ты была его любовницей, — не отводит от меня взгляда. — Как вариант, да?
Я все еще молчу, потому что мне кажется, что если я сейчас скажу хоть слово, то меня вывернет наизнанку от отвращения и брезгливости.
— Но не в твоем стиле, — качает головой. — Ты бы под него не легла. Может, была влюблена?
Его взгляд темнеет, а на виске вздувается венка гнева.
— Не смей… — сипло отзываюсь я.
— Была влюблена, а приходилось довольствоваться мной? Мы же так похожи, да?
Меня начинает трясти. Я однажды, рассматривая семейный архив фотографий, с живым удивлением говорила, что Вячеслав в молодости копия Гордея. Ну, они, правда, похожи. И я без какого-либо намека это сказала. Лева и Яна тоже похожи на Гордея. У Варцовых сильная “порода”.
— Прекрати, — сглатываю я.
— И, наверное, папа не с проста так был очарован Цветочком?
— Замолчи! — рявкаю я. Замолкаю и стискиваю зубы, в безуспешных попытках унять сильную дрожь. Тихо проговариваю. — Остановись, Гордей, я тебя очень прошу. Тебя ждет Вера, твой новый ребенок. Если в тебе есть хоть капля уважения ко мне, оставь все это и займись своей новой жизнью.
— Что, блять, происходит?! — гаркает Гордей и делает ко мне шаг. — Это мой отец! И Я, мать твою, все равно узнаю, что он, нахуй, тут устроил! И в этом замешана еще и ты! Его любимый цветочек, вокруг он скакал на цырлах!
— Он за мной следил! — взвизгиваю я, больше не контролируя себя. — Следил! Снимал на скрытые камеры! Они в душевой, в розетке спальни в его доме! Он следил за мной с восемнадцати лет! У него сейфе были мои фотографии! Доволен?!
Глава 26. Нет... Нет...
