груди напряглось, а между бедрами появился жар, от чего мое тело стало теплым и размякло. В голове промелькнули далеко не невинные образы, прежде чем я собрала их в мысленную коробку и захлопнула ее крышку.
Нет. Абсолютно нет.
Я не могла испытывать такую реакцию на Ксавьера. Вот что я получила за то, что прекратила «только-ради-секса-отношения» с Марком. Если бы я переспала с ним перед отъездом, я бы не была такой раздраженной.
— Какого это, жить в иллюзии? — спросила я, стараясь сохранять безразличие, крепко сжимая свой бокал.
— Вполне хорошо, — глаза Ксавьера блестели так, словно он мог заглянуть внутрь меня и выудить каждую пошлую, непристойную мысль. Он прислонился к стене, казалось, не замечая, какой бардак он только что устроил. — Раз уж у нас перерыв, давай попробуем что-нибудь другое. Правда или действие. Выбирай.
— Правда или действие? Нам что, двенадцать?
— Это вечная игра, — он изогнул одну бровь. — Если только ты не боишься.
К черту. Играть в эту дурацкую игру было лучше, чем снова танцевать и позориться.
— Правда.
— Если бы ты могла быть кем-то еще, кроме PR-агента, кем бы ты стала?
Я моргнула. Я не ожидала такого вопроса и не задумывалась над ним раньше.
— Никем. Я люблю свою работу.
И это было правдой. Несмотря на разочарования, бешеный темп и клиентов, из-за которых мне иногда хотелось вырвать волосы, под давлением трудностей я процветала. У меня не было времени на размышления. Были только проблемы, которые я могла решить, и решения, которые я могла реализовать.
Люди могли называть меня стервой или ледяной королевой, но была одна непоколебимая, неоспоримая истина — я лучшая в своем деле. Без преувеличений. Именно поэтому руководители компаний, знаменитости и светские львицы платили мне большие деньги. Не все они любили меня как человека, но они уважали меня и нуждались во мне.
Значит, тебе нравится быть нужной.
Замечание Ксавьера всплыло на поверхность, но я отмахнулась от него. Ну и что? Всем нравится быть нужными. Те, кто говорит, что это не так — врут.
— Ничего? Нет ни одной карьеры, которую бы ты рассматривала вне PR? — Ксавьер выглядел неубежденным. — Чушь.
— Может, я бы стала хирургом, — предположила я. Это была еще одна карьера с высоким уровнем стресса и быстрым темпом работы. Мои руки не дрожат, и я не боюсь крови. Командовать операционной и спасать жизни может быть очень увлекательно.
Ксавьер ухмыльнулся.
— Неудивительно.
— Приму это за комплимент, — я допила свой коктейль. — Твоя очередь. Правда или действие.
— Правда.
Интересно. Я бы отнесла его к тем, кто выбирает «действие».
— Тот же вопрос, — сказала я. — Если бы тебе пришлось выбирать профессию, что бы ты выбрал? — Мне было искренне любопытно. Ксавьер никогда не проявлял стремления к какой-либо работе. Что же заставит такого человека, как он, работать?
Он томился в тени виллы, не тронутый луной или огнями террасы, но его глаза блеснули в ответ на мой вопрос.
— То, в чем я хорош, — сказал он.
— Например?
Его выражение лица омрачилось, а затем он снова улыбнулся.
— Например, научить тебя танцевать. Думаю, мы сделали достаточно большой перерыв. — Он оттолкнулся от стены и налил две порции виски. — Еще одну для храбрости. Salud.
Когда он протягивал мне рюмку наши руки соприкоснулись, и по моему позвоночнику пронесся крошечный заряд.
Виски опьянял достаточно сильно для того, чтобы заглушить все опасения по поводу сегодняшних странных реакций моего тела.
— Ты не ответил на мой вопрос честно, — сказала я.
Тепло от алкоголя разлилось по коже и заструилось по венам. Я неплохо держалась на ногах, но напитки были крепкими, и я не сопротивлялась опьянению так яростно, как обычно.
Мне было приятно позволить себе ослабить контроль. Хоть немного.
— Я не врал, когда говорил, что выберу карьеру, в которой буду хорош, — улыбка все еще играла в уголках его рта, но в глазах читалось мягкое предупреждение. — Я даже привел тебе пример.
— Семантика. Ты нечестно играешь.
— Я никогда не играю. — Ксавьер подошел ко мне сзади. Его руки нашли мои бедра, и мое дыхание замедлилось под тяжестью вновь возникших искр между нами. — Давай попробуем еще раз.
Музыка сменилась на что-то более знойный ритм, которому было проще следовать. Может, дело было в новом ритме. Может, в алкоголе. А может, мою сдержанность ослабила попытка сосредоточиться на чем-либо, кроме Ксавьера.
Что бы это ни было, оно сработало. Я не зацикливалась на том, чтобы двигаться правильно, и в результате, как ни парадоксально, мои движения стали получаться проще.
В ближайшее время мне не выиграть соревнований, но я больше не была похожа на сломанного робота, как кто-то грубо заметил ранее.
— Намного лучше, — пробормотал Ксавьер, касаясь моего затылка и вызывая непроизвольную дрожь удовольствия. — Возможно, для тебя еще есть надежда.
Остроумный ответ замер на кончике моего языка, когда он опустил голову так, что его лицо оказалось рядом с моим. В мои рецепторы проникал восхитительный земной аромат, и он усилил обоняние настолько, что в моем рту собралась слюна, и я начала чувствовать каждый удар его сердца о мою спину.
Я повернула голову на дюйм, чтобы встретиться с ним взглядом.
Лучше бы я этого не делала.
Взгляд Ксавьера напоминал пламя зажженной в темноте спички. Им он испепелял каждый сантиметр моей кожи и остатки расстояния между нами.
Грудь покрылась капельками пота. Мы словно горели в адском пламени. Он был так близко, а моя голова была такой легкой, что если бы я только…
Мои губы раскрылись.
Его глаза потемнели, и…
— Лука! — Прорезался девичий визг с соседней виллы. — Это моя любимая сумка!
В ответ раздался неразборчивый ответ, затем смех, а потом… тишина. Но было уже поздно.
Это вывело меня из транса, в который меня погрузили напитки Ксавьера, темная магия и подозрительно великолепный одеколон.
Я отшатнулась от него. Потеря тепла тела его тела отрезвляло также,
